– Не пожалею. Хватит разговоров, вы должны уехать со дня на день, нужно успеть удрать отсюда.

– Ведьмы будут преследовать нас.

– Увидим, – сказал он. – Пойдем домой.

Пролежав без сна до рассвета, она думала о том, что жертвенность когда-нибудь сыграет с ним злую шутку.

«Господи, – мысленно прошептала Варна, – пусть ангелы пристально наблюдают за ним. Не оставляй его, следи за ним неустанно, ведь в его теле заключен самый чистый дух. Клянусь, души красивее ты еще не видел».

Но там, во тьме ее засыпающего сознания, был кое-кто еще. Тот, кто падок на светлые души, тот, кто легко одаривает своей милостью, но всегда приходит за расплатой. Сегодня он остался голодным, но завтра добыча так легко не уйдет.

Подавленность Свята было видно невооруженным глазом: взгляд потух, плечи опустились. Стоило ему понять, что ничего о Рославе им не найти, как его настроение ухудшилось, он стал резким, а на вопросы отвечать вовсе перестал.

Слава тенью следовала за ним, бросая настороженные взгляды на Дария. Она напоминала сторожевого пса, готового в любой момент броситься на защиту хозяина. Очень странное изменение, учитывая то, что некоторое время назад девушка горячо спорила со Святом, и, судя по всему, именно ему приходилось отбиваться от нападок.

Из-за Светозарной Варна не смогла найти минуты, чтобы поговорить со Святом наедине, – делиться новостями в присутствии посторонних не хотелось, а отделаться от Славы не представлялось возможным. Имя Рославы горело на губах, но Варна никак не могла решить, открывать его воинам Полка или нет.

Терзаемая сомнениями, она сама не заметила, как последние дома остались позади, только сдавленный окрик Дария заставил ее поднять голову и замереть.

– Боже! – выдохнула она.

Железные колья торчали повсюду, насколько хватало глаз, а на них, нанизанные, словно мясо на вертел, висели люди – то, что от них осталось. Тела еще не истлели, не было похоже, что они торчат здесь сотню лет, – какое-то колдовство поддерживало их в узнаваемом состоянии.

– Господь милосердный…

Лицо Дария исказила гримаса отчаяния и боли. Он застыл, превратился в камень, только шептал что-то, но слов Варна не разобрала. Его смятение и ужас передались ей. Чужая боль острее собственной. Может, всему виной ритуал, проведенный над ними, но уже много лет чувства Дария походили на раскаленное добела клеймо, а ее собственные напоминали скорее отзвук былых страстей.

Среди истлевших тел она нашла то, что искала, – исполинскую фигуру некогда широкоплечего мужчины, застывшую с открытыми глазами и ртом, из которого выходило металлическое острие. Зеленые глаза выклевали вороны, на их месте остались зияющие провалы. Варна сорвала с его шеи деревянный символ и спрятала в карман.

– И как это понимать? – голос Свята нарушил тишину надвигающихся сумерек. – Что это?

– Кладбище, не видишь? – Варна повернулась к нему.

– Здесь даже дети! – голос Славы дрожал. – У твари, сотворившей это, нет сердца!

В целом сердце у «твари» точно было – Варна сама слышала его размеренный стук, но сообщать об этом девчонке из Полка не собиралась. Однако отрицать, что открывшееся им зрелище ужасает, она не могла.

В каком состоянии должно находиться человеческое существо, в каком отчаянии, чтобы сотворить такое? Ведьма или нет, но Рослава не родилась Звериным отродьем; что-то заставило ее впасть в безумие и насадить на колья всех, до кого она сумела добраться. Быть может, приказ? Проверка, чтобы убедиться, что она всецело принадлежит Зверю?

Рядом с Всеславом висела его жена – истлевшее тело, ссохшееся, как у мумии, прикрывали длинные волосы. Острие выходило из ее груди, голова безвольно откинулась назад, на лице так и застыл отпечаток пережитого ужаса. История Рославы, нет, Дарины так сильно напоминала ее собственную, что Варна почувствовала тошноту и отступила от трупа.

– Сожжем их? – спросила Слава.

– Я осмотрю тела, а потом предадим всё огню, – кивнул Свят. – Варна! Подойди.

Приказной тон ей не понравился, но, похоже, за годы службы в Полку друг детства позабыл, как общаться с людьми.

– Нашла что-нибудь? – он пристально всматривался в ее лицо, будто надеялся поймать на лжи.

– Нет, – отвечая на его взгляд со всей честностью, соврала она.

– Мы зря проделали весь этот путь. – Его разочарование было видно невооруженным глазом. – Вернемся – вытрясу из нее всю душу.

Умолчав о том, что вернутся они к пустому гробу, Варна кивнула. Как теперь подступиться к нему с вопросами? Собственная ложь завела ее в тупик.

– Кто отдал тебе этот приказ? – осторожно спросила она.

– Что? – он растерялся. – Радомир.

– Вот как. Отправил тебя одного? Не слишком-то он хочет добиться успеха в этом деле.

– Я могу взять с собой любого члена Взвода.

– И ты выбрал нас? Мы польщены.

Вытащив из кармана руну, Варна кинула ее к ногам Свята и прошипела:

– Говори со мной честно или не говори вообще. – Она повернулась, чтобы уйти.

– Варна! – Он схватил ее за рукав. – Если ты что-то знаешь – скажи мне!

Говорил Свят тихо, явно не хотел, чтобы их слышали. От кого он скрывал истинные мотивы? От Светозарных?

– Правду, Свят, – потребовала Варна. – Девчонка гнала лошадь, словно ее преследовали черти, – она кивком указала на Славу, – а потом орала на тебя, растеряв всякий страх перед старшим. Никто тебе приказа не отдавал, верно? Зачем тебе Рослава?

– Не могу сказать, – после минутного молчания ответил он.

– До свидания.

Телами занялись в молчании, да только колдовство не позволило им упокоить мертвых – пламя гасло, даже не занявшись. Варна знала: повинуясь желанию ведьмы, это место будет существовать долгие годы, пока чей-нибудь меч не снесет ей голову. Памятник горю и боли, напоминание о человеческом вероломстве – вот что это такое. У них действительно было кое-что общее, но родители Рославы отдали ее Зверю, чтобы получить силу. Она стоила в их глазах хоть чего-то, тогда как семья Варны просто попыталась избавиться от лишнего рта.

Даже не отдохнув после изматывающего путешествия, Свят пошел откапывать Рославу. Варна проводила его насмешливым взглядом, предвкушая воздействие, которое произведет на него пустой гроб. Через некоторое время до ее чуткого уха донеслись громкие ругательства, и, удовлетворенно хмыкнув, она вошла в церковь.

Весь вечер Свят огрызался и требовал у Млада объяснить, как вышло, что его пленница сбежала. Еще немного – и из его глаз полетели бы искры, но в допрос вмешался Дарий.

– Ты просишь слишком много от человека, который давно забыл, как держать в руках меч.

– А стоило бы вспомнить! – рявкнул Свят.

– Священнослужители должны оказывать помощь Полку, а не быть тюремщиками для нечисти, – напомнила Варна, даже не пытаясь скрыть мрачного удовлетворения.

– Вы будто не понимаете… – Свят осекся.

– Именно, мы не понимаем. – Варна села на скамью. – Так просвети нас.

Полы белого плаща взметнулись, и Свят скрылся в катакомбах. Ну, другого ответа Варна и не ждала. Хочет хранить свои тайны – пусть, но и она ему ничего не скажет. Если дело не касается Святого Полка, Варна не обязана ничего рассказывать Святу, пусть он хоть все волосы себе повырывает от злости.

Натопив баню, Варна с удовольствием разделась и вошла в парилку. Мышцы, превратившиеся в камень после долгой поездки, благодарно заныли. Она села и, прикрыв глаза, задумалась о том, в каком странном и лживом мире им приходится жить.

После большого сражения охоту на ведьм ни разу не объявляли, позволив колдушкам ходить по свету и творить зло. Для многих членов Полка и Взвода появление ведьмы было нежеланной работой. Не секрет, что многие старались уезжать подальше, услышав о том, что где-то рядом объявилась невеста Зверя. Рубить нечисть – это одно, а вот биться против хитрых и изворотливых женщин – совсем другое. Многие воины пали в таких сражениях, даже не приблизившись к цели, а ведь ведьма уязвима именно вблизи: только подобравшись к смертному телу, ее можно убить. Наивная мысль о том, чтобы извести всю нечисть, давно исчезла из умов церковников, потому что на месте одного упыря появляются два, убитая ведьма оставляет после себя двух учениц и вся жизнь превращается в бесконечную борьбу против воинов Зверя, имя которым легион. Люди просто пытались жить в мире бок о бок с темными тварями, даже не надеясь, что кто-нибудь их спасет или что это когда-нибудь прекратится. Полк и Взвод просто оттягивали неизбежное, прореживали ряды врага, но против зла устоять невозможно, оно было и будет, Зверь вечен, как и Господь.