Проведя всю ночь в метаниях и борьбе с накатывающим страхом, Варна начала собирать вещи. Брать с собой оказалось особо нечего – охотники не могли позволить себе багаж. Когда вся твоя жизнь проходит верхом, лишняя поклажа только доставляет неудобства.

Дарий даже с места не сдвинулся, когда она принесла его вещи. Безразличным взглядом окинул одежду и продолжил сидеть.

– Переоденься.

Он подчинился – встал, начал снимать рубашку. Делал все нарочито медленно, упрямо глядя на нее. Ей пришлось смотреть на бледную кожу и испещренное шрамами тело. Уродливый шов на животе зажил и превратился в толстую белую линию, пересекаемую неаккуратными стежками. Его тело вызывало смесь отвращения и жалости. Варна отвернулась, сделав вид, что очень занята приготовлениями.

Не успело солнце взойти, как в дверь постучали. Заплаканная Нина сообщила, что им пора. Вот так, без «доброе утро» и «нам так жаль» – просто указала на выход. Еще вчера Варна наслаждалась тем, что Полк отверг наставников, а сегодня холод в словах Нины ранил и пугал. Варна попыталась заговорить с ней, но вместо ответа получила звонкую оплеуху. Наставнице не понадобилось слов, чтобы показать, насколько сильны ее ненависть и разочарование.

Никто не вышел проводить их – ни Тихомир, ни Мстислав. Даже сироты, с которыми они выросли, предпочли не прощаться. Казалось, что оба заразны и никто не хочет иметь с ними дел. Окинув прощальным взглядом распятие, спуск в катакомбы и потертые скамьи, Варна переступила порог.

Толпа охотников шумно обсуждала что-то, но стоило им приблизиться – голоса стихли. Не глядя по сторонам, Варна ускорилась и хотела просто пройти мимо, но вперед вышла женщина, Радомила. Она преградила им путь и спросила:

– И куда вы теперь?

– Не знаю, на север. – Варна неопределенно пожала плечами.

– На севере нынче неспокойно, – в разговор влез Ерш. – И надевал бы ты капюшон, мальчик, на тебя без слез не взглянешь.

– Давайте мы проводим вас до ближайшего города, – предложила Радомила. – Расскажем, что сможем: учиться – это одно, а один на один с миром оказаться – совсем другое.

В другой день Варна задрала бы нос и отказалась, но скомканное прощание с родными стенами настолько выбило ее из колеи, что она согласилась. Осталось только взять лошадь, но с этим возникли сложности.

Всегда спокойная кобыла Чернава вдруг встала на дыбы, заржала, попятилась и отказалась выходить из конюшни. Варна не могла понять, что пугает животное, гладила его, пыталась задобрить морковкой, но тщетно – Чернава только сильнее тянула поводья.

– Мертвеца боится, – к ним подошел Ждан. – Возьмите моего коня.

– А ты? – Варна перевела взгляд на большого жеребца, бьющего копытом.

– Справлюсь с твоей лошадью. – Мужчина протянул руку, чтобы взять ее под уздцы. – Тихо, девочка. – Он погладил животное по бархатистому носу. – Вам специальный конь нужен, обученный. Обычная лошадь не повезет покойника, испугается запаха.

– Спасибо, – Варна кивнула.

Глупо было даже пытаться оседлать Чернаву – ее к охоте не готовили, не обучали не бояться мертвецов. Наверное, Варна просто не хотела думать, что Дарий теперь – одно из тех тупоголовых чудовищ, с которыми им приходилось сражаться.

Жеребец Ждана спокойно стерпел мертвеца, позволил прикрепить к седлу сумку и вообще вел себя удивительно смирно для такого гиганта. Его рыжая шерсть лоснилась – видно, что хозяин заботился о нем.

– Мы вернем его, как только доедем до города, – сказала Варна проезжающей мимо Радомиле.

– У вас что, много золота? – насмешливо спросила охотница. – Бери, пока дают, и не привязывайся – лошадей мы теряем часто.

Прикосновения сидевшего сзади Дария оказались неприятны. Варну передернуло, когда холод его тела проник под одежду. Она еще раз посмотрела на церковь в надежде, что кто-нибудь выйдет и хотя бы помашет рукой, но этого не случилось. Люди, заменившие ей родителей, семьей для нее так и не стали. Больше всего хотелось увидеть Свята, но он был далеко и уже не вернется.

Все могло сложиться иначе, не окажись она такой дурой. В идеальном мире Варна стала бы Светозарной, сражалась в паре со Святом, Дарий служил бы в ближайшем приходе, они бы встречались и проводили время вместе, как старые друзья. Нина и Мстислав носили бы белые плащи, пусть и незаслуженные, а Гореслав гордился бы своими воспитанниками и не выглядел так, будто потратил впустую десять лет жизни.

А ведь наставники даже не знали всей правды.

– Нам пора! – крикнул Ерш. – Вперед!

– Давай не задерживайся. – Радомила направила коня следом за товарищами. – Быстрее!

– Не могу поверить, что они просто избавились от нас… – пробормотала Варна.

Дарий промолчал.

Отголоски спора Светозарных доносились из катакомб примерно час, потом все стихло, и у Варны осталось лишь два предположения: Слава приняла все, что сказал Свят, или он убил ее. Спрятать труп будет легко, настоящие друзья всегда помогают друг другу, верно? Второй вариант казался даже привлекательнее: намного меньше риска, что однажды рот Светозарной откроется и их всех отправят на костер.

– До чего крутой у него нрав, да? – Млад подошел бесшумно, Варна вздрогнула от неожиданности. – Я не помешал твоей молитве?

– Я не молилась. – Она отвернулась от креста, перекинула ногу через скамью и посмотрела на старого приятеля. – Садись, раз пришел.

Тот грузно опустился на скамейку, подобрав рясу. Если Свят все еще казался юным благодаря жизни, которую вел, то Млад выглядел даже старше своего возраста. Когда-то он был курносым смешным мальчишкой, в меру сообразительным и послушным. Выдающимся охотником Млад бы не стал, но и во главе прихода Варна его не видела.

– Слышал что-то о наших? – На самом деле ей не было интересно – спросила, чтобы поддержать разговор и отвлечься от собственных мыслей.

– Да, кое-что. – Млад вздохнул. – Данияра-то убили, знаешь?

– Нет.

– Ввязался в переделку, забили насмерть, год, может, полтора назад.

Судьба драчливого Данияра ее не удивила – еще в детстве было понятно, что охотника из него не получится: слишком скверный у парня был нрав. После четырнадцати лет он совсем потерял голову – сбегал из церкви, дрался, несколько раз Мстислав вытаскивал его из постели каких-то девиц. Неудивительно, что он умер, – странно, что только сейчас.

– А Дива охотится, – продолжил Млад.

– Да ладно? – Варна искренне удивилась.

– Как вы уехали, через полгода и она ушла, сама. Думал, замуж вышла да осела, но не тут-то было! Приехала через два года, голова обрита, на лице шрамы, к седлу привязан обезглавленный упырь. Сказала, что мимо проезжала, о вас спрашивала.

– Она во Взводе?

– Не знаю, кажется, да. – Млад покачал головой. – Мы поговорили немного, она несколько дней тут провела. Потом труп совсем скверно вонять начал, пришлось ехать дальше. Везла его кому-то как доказательство.

Дива и охота! Девчонка, которая боялась всего на свете, начиная с жуков и заканчивая темнотой. На площадке она постоянно роняла меч и плакала, никто не воспринимал ее всерьез, даже наставники.

– Пути Господни неисповедимы. – Млад улыбнулся. – Сильная стала, уверенная, совсем как ты.

– Я такая всегда была, – одернула его Варна. – А ей пришлось характер ломать. Но почему она в одиночку охотится?

– Говорит, не нужен ей никто. Да уже много времени прошло; кто знает, жива ли она еще.

– Ну а ты? Доволен жизнью?

– Доволен, наверное. – Млад пожал плечами и поднял взгляд на крест. – Да только Господь со мной не говорит, не чувствует во мне истинно верующего. Таким, как Дарий, мне не стать.

– И не надо, – выпалила Варна. – Его Бог в темечко поцеловал.

– И то правда. Ты ведь знала, что Мстислав бил его? – Млад понизил голос.