Но однажды Тамара перестала приходить к ним, и Нина попросила Варну сходить в лес и собрать трав, необходимых для мазей и настоев.

– Я же песьей смерти принесу[16], – она нехотя взяла корзинку.

– Пригодится, чтобы смазывать стрелы ее ядом, – беззаботно ответила Нина. – Иди, иди, солнце уже высоко, только вернись дотемна, а то придется тебя искать.

Ворчи не ворчи, а идти придется: просьбы Нины не обсуждались и больше походили на приказы. Так что, вооружившись ножичком для подрезания стеблей и корзинкой, Варна поплелась в лес под сочувственные вздохи товарищей.

Она прошла мимо достраивающегося здания приюта и с удовольствием отметила, что его вот-вот закончат, а это значит, что их маленькую компанию скоро разбавят новые дети. Конечно, сироты – это плохо, но каждый день видеть одни и те же лица ей порядком надоело.

Лес встретил ее тишиной и редким стрекотом насекомых. День обещал быть жарким – солнце встало совсем недавно, а от земли уже поднимался пар. Некоторые растения можно найти только ночью, если верить Нине, но за ними она ходила сама, а Варне требовалось отыскать хотя бы мать-и-мачеху, ромашку, зверобой, если повезет. Она не очень хорошо разбиралась в растениях, так что, скорее всего, нарвет какой-нибудь ерунды.

Варна присела отдохнуть и оглядела свои немногочисленные находки – если вернуться в церковь с этим жалким пучком трав, Нина отправит ее сюда и завтра. Она сама не заметила, как уснула под деревом, разморенная теплыми лучами солнца.

Проснулась Варна от резкого птичьего крика. Села, огляделась и выдохнула – кажется, проспала она совсем немного. Подхватив корзинку, Варна кинулась в чащу, продираясь через кусты, в надежде найти то, за чем ее послали.

Нагнувшись за побегом мать-и-мачехи, боковым зрением Варна заметила какое-то движение. Она резко выпрямилась и громко спросила:

– Кто здесь?

Бояться она не любила и не умела. Мстислав часто шутил, что когда-нибудь это выйдет ей боком, потому что страх помогает людям избегать опасных ситуаций, а она сама прет на них, как таран.

Из-за деревьев вышла незнакомка в белом сарафане, расшитом красными узорами. Красивая, волосы светлые, глаза – любопытные. Она остановилась на почтительном расстоянии и спросила:

– Что делаешь тут?

– А ты? – Варна огляделась, чтобы убедиться, что незнакомка одна.

– За травами отправили? – в голосе девушки послышалось сочувствие. – Много нашла уже?

– Достаточно.

– Какая ты хмурая. Улыбнись!

– Откуда ты здесь? – Варна сжала рукоять ножа.

– Так из дома, – незнакомка смотрела на нее, склонив голову к плечу. – Меня тоже за травами отправили, брат приболел.

– Иди тогда, – Варна подбородком указала ей направление. – Тут я собрала все, что могло быть полезно.

Внутри что-то неприятно ныло, тошнота накатывала удушливыми волнами. Откуда она вообще взялась? Рядом с церковью ни деревни, ни города, прихожане приезжали к ним по воскресеньям на повозках, и никаких детей в этом лесу отродясь не было.

– Разве не знаешь, что нельзя работать, когда солнце высоко стоит? – заговорщицким тоном спросила девушка.

Варна непроизвольно вскинула голову, пытаясь разглядеть солнце за густой листвой. Полдень.

– Значит, не бу…

Не успела она договорить, как незнакомка метнулась к ней странным зигзагом, припав к земле, как змея. В одно мгновение она оказалась прямо перед Варной, и лицо ее исказилось до неузнаваемости – рот растянулся от уха до уха, глаза запали, а на груди проступили ребра.

– Солнце так высоко, – прошипело существо, – а ты траву собираешь. Пахнешь новым Богом, – оно втянуло носом воздух.

Варна не растерялась, воспользовалась моментом и ударила тварь по голове корзинкой, а ножом полоснула по щеке. Из раны полилась не кровь – незаметное облачко пара взметнулось в воздух.

– Полудница! – выдохнула Варна и отскочила в сторону. – Отец наш Небесный, дай мне сил, дай мне воли… – она запнулась. – Дай мне воли…

Слова молитвы вылетели из головы. Нечисть осклабилась и кинулась к ней. Варна могла попытаться убежать, но что может быть хуже, чем повернуться к этой твари спиной?! Заняв стойку, которой ее научил Свят, она выставила перед собой короткий серебряный ножичек и приготовилась дать полуднице бой.

Та бросалась на нее как дикий пес – хаотично, резко, но вместо лая по лесу разнесся нечеловеческий хохот. Варна металась из стороны в сторону, уклонялась от твари и молилась. Как бы полудница ни пыталась напугать ее, Варна оставалась спокойной и думала лишь о том, как бы не споткнуться о случайный корень. Отродья Зверя не внушали ей ужаса, только отвращение. Пусть хохочет, пусть преображается – наплевать, нечисть есть нечисть, Варна должна истреблять ее, а не бояться.

Полудница начинала злиться. Она перестала играть, начала нападать всерьез, и Варна поняла, что для настоящей битвы ее ножа недостаточно. Похожий на маленький серп ножичек мог подойти только для того, чтобы вонзить его полуднице в глаз.

С неба камнем рухнула птица. Она ударилась о землю и обратилась женщиной. Полудница взвизгнула, замерла и уставилась на незнакомку.

– Сгинь! – приказала та, и злобный дух оскалил зубы.

– Моя добыча! – зарычала полудница.

– Сгинь! – повторила женщина-птица, и дух полудня бросился в лес, поджав хвост.

– Не тронь меня! – Варна выставила нож перед собой.

Она вымоталась, сил почти не осталось, но без боя ведьме не сдастся! Казалось бы, самое время начать бояться, но Варна не чувствовала ничего, кроме желания вернуться в церковь, к своей семье.

– Нападать я не стану, – сказала женщина. – Я пришла познакомиться. Меня зовут Рослава. Мы уже встречались, давно это было, для тебя, наверное, прошла целая жизнь.

И тут Варна вспомнила ее, ее и многорукую Паву. Они убили одного из друзей Нины в лесу, лишили наставницу глаза и плясали в облике черных псов на речном берегу.

– Ты, – прошептала Варна.

Неизвестно, чего ожидала Рослава, но точно не того, что девчонка кинется на нее с ножом. Замешательство, отразившееся на ее лице, позабавило Варну за мгновение до того, как она всем телом врезалась в ведьму и сбила ее с ног.

Варна выпила целую флягу воды и остановилась, только почувствовав тошноту. Мало-помалу она приходила в себя. Дарий смотрел спокойно, но она чувствовала его волнение.

– Пойдем. – Варна поднялась с земли и указала в ту сторону, откуда пришла. – Местного диакона убили, и Свят пришел в ярость. Нужно…

– Ты в порядке? – перебил ее Дарий. – Выглядишь хуже, чем я.

– Выглядеть хуже, чем ты, просто невозможно, – она попыталась отшутиться, но вдруг поняла, что вот-вот разрыдается.

Нет боли хуже, чем та, которую причиняет людям собственная душа. Она болит, ноет, и ее не успокоить травами и примочками. Душа Варны обладала волей, мнением и желаниями, она ходила рядом, а не была заточена внутри и сейчас смотрела на хозяйку белесыми глазами в надежде получить правдивый ответ.

– Не в порядке, – призналась Варна.

– Не делай так больше, – Дарий приложил ладонь к груди. – Меня чуть наизнанку не вывернуло.

– Не слишком романтично. – Она пошла в сторону церкви в надежде вспомнить, где в последний раз видела Свята.

– А какая тут может быть романтика? – возмутился Дарий. – Меня будто снова бесы тащили в Навь.

«Помоги мне», – сказала иллюзия.

Варна тряхнула головой, прогоняя навязчивое видение. Где бы в этот момент ни находилась душа Дария, они ничего не могли с этим сделать. Должно быть, однажды появится способ вернуть ее, но сейчас неизвестно, возможно ли это.

– Тут я видела его в последний раз, – Варна огляделась.

– Куда он мог пойти? – Дарий поднялся на носочки, пытаясь рассмотреть в толпе хоть что-то. – Не вижу никого из Светозарных.