— Что же нам делать? — спрашивает он, не обращая внимания на подначку Старшего: — к директору вызвали. Вон и классная руководительница тут и почему-то учитель физкультуры.

— Ничего не делать. Система все за тебя сделает. Если бы я был наивным дурачком и борцом за все хорошее против всего плохого — я бы сейчас руками махал и доказывал какие они сволочи и что Су Хи тут обижают и вообще, они тут всей школой буллинг и возможное сексуальное насилие покрывают. Что они — само Зло во плоти, и что нельзя так. Взывал бы к совести, плакал, размазывая сопли по лицу и пытался грести против течения. Ссать против ветра и… какие есть еще аналогии?

— Вычерпать луну из колодца.

— Вот-вот. Короче ерундой заниматься. Вот вышел бы ты такой красивый и разоблачил всех. А никто тебя бы и не послушал. Потому что слышать не хотят. Система она не терпит, когда что-то нарушает гомеостаз, все ресурсы тут же бросаются на то, чтобы вернуть утраченное равновесие. И у редких героев возникает ощущение, что весь мир против них. Нет, тут нужно действовать по-другому. Воспользоваться этой инерцией системы, понимаешь? Не воевать с ней, а использовать ее паттерны себе во благо. Да, ни директор, ни учителя — не восприняли бы попытку пролить свет на буллинг Су Хи серьезно. Но! Точно так же они не восприняли серьезно и жалобы от ее мучителей.

— Как это не восприняли серьезно⁈ Почему тогда меня тут битый час песочат⁈

— Ой, ну что ты как дитя малое… хотя, постой, ты и есть дитя малое… так, давай по-другому. Что было бы, если бы в школе — труп обнаружился? Беседу проводили бы? Нет конечно. Вызвали бы полицию тотчас же. А буллинг и не дай бог сексуальное насилие, или вот в твоем случае — намеренное избиение несовершеннолетних — в общем тоже уголовное преступление. Но все что делает директор — разговаривает с тобой. Сейчас он с тобой поговорит, потом отпустит. Потом — с тобой поговорит классная руководительница в присутствии учителя физкультуры. И все. Где ты тут видишь «восприняли жалобу серьезно»? Поставь себя на сторону обидчиков Су Хи — сидят они как обычно в клубе, а тут врывается какой-то щегол и раздает им люлей. И что ему за это потом будет? Просто постоять с виноватым видом у директора в кабинете? Пфф… смешно. Ах, да! Наверняка потребуют извиниться перед ними.

— Ни за что! Да я им…

— Спокойно, малыш. Мы — извинимся.

— Что⁈ Да…

— Да, именно. Глядя в глаза, искренне извинимся. А потом, в коридоре — еще раз дадим понять, что будем избивать их регулярно. Пусть только попробуют к Су Хи подойти. А может быть — и просто так будем их бить. По настроению. Пусть привыкают.

— Но они же снова начнут жаловаться!

— Видишь ли… если постоянно кричать «Волки! Волки!», а никаких волков нет — то пастуху перестанут верить. Если они будут постоянно жаловаться, а никаких доказательств не будет… ну что же. Такими действиями они только будут подрывать доверие к себе и своим жалобам. С точки зрения директора сейчас, ты действуешь наиболее верным способом — склонил голову и извинился, все. Не кричишь что «это все они!» или не обвиняешь всех вокруг, не скандалишь. Ты поступаешь именно так, как и нужно системе. А они — нет. И да, пускай у них богатые и влиятельные родители, но и директор себя не на помойке нашел. Давить на себя он не позволит. И ты и они — всего лишь песчинка в его глазу. И если ты — не причиняешь лишних хлопот, то они… в общем, пока все идет как надо. Поверь мне. Стой, слушай с виноватым видом, когда дадут слово — скажешь, как все было на твой взгляд… скорей всего директор тебя и слушать не будет, а вот классная руководительница — выслушает. Там ты свою версию и преподнесешь. Какую именно?

— Ээ… мы просто заигрались. Мы все друзья, меня неправильно поняли. Никакой вражды между мной и Гванхи или Бо Ран — нет. Я хочу вступить к ним в клуб.

— Вот молодец. — в голосе Старшего слышалось удовлетворение. Бон Хва вздохнул и склонил голову еще ниже.

— И чтобы такого больше не было! Ясно тебе⁈ Намгун⁈

— Да, господин директор Мун!

— Ступай отсюда. — машет рукой директор, устало опускаясь в кресло: — у меня из-за тебя голова заболела. Сколько проблем, а ведь учебный год только начался. Чон Гю Ён!

— Да, сонбэнним? — это классная руководительница Бон Хва, женщина средних лет со строгим и сухим лицом, в очках и темно-синем офисном костюме.

— Пожалуйста проведите с этим учеником разъяснительную беседу. Предоставьте письменный отчет как положено в таких случаях. Господин Бо?

— Да, директор Мун. — а это учитель физкультуры, плотно сбитый невысокий мужчина.

— Сопроводите этих двоих и побудьте рядом во время беседы. Все свободны. — директор Мун откидывается в кресле и закрывает глаза, массируя кончиками пальцев виски. У него очень уставший вид.

Собравшиеся — молча покидают кабинет директора, стараясь не шуметь. Выйдя из приемной, учитель физкультуры — молча отошел в сторону, пропуская вперед классную руководительницу и Бон Хва.

— А он тут зачем? — гадает Бон Хва, бросив взгляд на темно-синюю спортивку с двумя толстыми белыми полосами.

— Во-первых, как способ оказать на тебя давление. Чтобы не зазнавался. Присутствие сильного взрослого мужчины всегда действует на юнцов отрезвляюще. А во-вторых — а вдруг ты и вправду хулиган и все такое? Учительница, при всем ее авторитете — всего лишь женщина средних лет, да и весит меньше, чем ты. Ну, и полагаю — сексуальные моменты тоже. Типа неприлично ей с тобой наедине разговаривать. Есть такое?

— А… ну да. — соглашается Бон Хва: — точно. И правда. Она же незамужняя…

— Замужем за работой так сказать. Что тут скажешь.

Они наконец приходят в пустой класс и классная руководительница — отпирает дверь. Все двери в здании школы — современные, из пластика и с электронными замками. Так что никто не ходит внутри школы со связкой ключей, как это было в прежних школах, где он учился. Тут — пропуск по установленному в телефоне приложению. У каждого учителя или ученика — свой уровень допуска и никаких связок ключей.

— Садись. — говорит классная руководительница, указывая на переднюю парту: — давай поговорим, Бон Хва.

— Да, сонсэнним. — наклоняет голову он и садится на предложенное место. Учитель физкультуры — пристраивается рядом на соседнюю парту, усевшись на стол.

— Что же все-таки случилось, Бон Хва? — спрашивает учительница, усевшись за свой стол и чуть подвинувшись к нему: — ты можешь все рассказать мне. Не бойся, рассказывай все как есть.

— Классная руководительница молодец. Даже по имени к тебе обращается. Устанавливает так сказать неформальную дистанцию и доверительные отношения.

— Вообще-то она нормальная.

— Ну так. Припомни-ка, хоть раз в классе она к кому-нибудь по имени обращалась? А? Вот то-то и оно, малыш. В этой школе профессионалы преподают. Всегда по фамилии, а вот вышли от директора и на контрасте — «Бон Хва». Я не говорю, что она лицемерка или что еще, нет. Просто уточняю что прямо сейчас тобой манипулируют. Втираются в доверие.

— И… что мне делать⁈

— Позволить втереться к тебе в доверие. Открыться и все такое. Ты чего, малыш, человек же старается.

— Ээ… попробую.

— Значит так, сейчас я тебе мастер-класс проведу по тому как правильно врать. Первый урок — лучше не врать.

— Что⁈

— Лучше всегда говорить правду. Но если уж нужно соврать — врать как можно меньше. В нашем случае — по фактологии говоришь все как есть. Кто куда и когда пошел и кто и кого и куда ударил. Однако меняешь мотивацию и очередность.

— Да ничего вроде не случилось. — говорит Бон Хва: — я же к ним в клуб хотел вступить, вот и стучался. Они же сами сказали — не заперто, толкай сильнее. Ну я и толкнул. А Гванхи полез драться, стал меня бить, а потом…