— Сиди! — одергивает ее Ю Джин: — пойдешь с ней подружишься, я с тобой перестану общаться! Совсем!

— Ты чего такая бука, Ю? — удивляется Минсе: — скажи ей Соен!

— А вот тут права Ю. Потому что нечего навязываться в друзья, если твоя цель — чтобы тебя увидели три миллиона подписчиков. — говорит Соен: — от такой известности одни проблемы потом. Думаешь это хорошо, когда все знают, что именно в твоей семье на ужин было? Ничего хорошего. Если хочешь ее поддержать — это одно дело, а если продвинуть бренд «Классная девчонка Минсе» — то лучше не ходи.

— А еще я тебя пну потом. — угрожает Ю Джин: — ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю.

— Пинаться нехорошо. — автоматически замечает Соен. Привычное для нее действие — быть арбитром. В конце концов дома у нее двое младших братьев-близнецов, и она уже привыкла исполнять роль судьи, арбитра и морального авторитета в спорах — кто кого и куда пнул, толкнул, ударил, ущипнул, забрал игрушку или плюнул на спину, и кто именно в этой ситуации неправ. Видимо отчасти поэтому даже ее подружки частенько обращаются к ней как к старшей… хотя она старше их разве что на месяц.

В разговоре своих подружек она почти не участвовала, отвечала скорее машинально, потому что ее голова была занята другим. Она думала о том, что будет очень неудобно отказывать парням в посещении ее дома, хотя она сама первой вызвалась. Да, она уже придумала куда именно уберет все свои коллекционные фигурки с полок, а чтобы пустота на них не была так заметна — поставит туда книги из папиного кабинета. Правда ей пришлось пообещать близнецам, что она на следующих выходных поможет им в кое-каком деле в обмен на предоставление комнаты для хранения ее коллекции. Так что с этой стороны все было уже решено, однако теперь, после того, как она своими глазами видела как этот Бон Хва садится в черную, лоснящуюся тушу бронированного лимузина — ей почему-то стало противно.

Почему? Казалось бы, если Бон Хва действительно из семьи чеболей, из семьи владельцев «KG-group», то тут наоборот — хватай свой шанс. Она не была слепой и видела, что она ему нравилась. И он не был похож на молодых мажоров из чеболей, которых показывают по ТВ и в дорамах. Она в жизни не встречала чеболей, но подозревала, что они все как один — мрачные и высокомерные красавчики с раздутым чувством собственной исключительности и превосходства. Бон Хва казался обычным парнем, даже немного слишком стеснительным и застенчивым в общении с девушками. Совсем не таким, каким должен был быть наследник семьи чеболей, родившийся с серебряной ложкой во рту и с пакетом акций в руке.

Так что слухи, распускаемые Минсе она восприняла не серьезно, а скорее как повод познакомиться с одноклассниками поближе и весело провести время с подругами. Однако увидев Бон Хва перед лимузином и распахнувшего перед ним двери водителя — она поняла что это все на самом деле.

Конечно, если верить дорамам и ТВ, она должна была тут же влюбится в чеболя и предложить ему руку и сердце, познакомить с родителями и оберегать от других девушек. Однако она никогда не была похожа на остальных девушек, не была такой как все. И не стремилась быть как все. Да, деньги — это круто, хорошо, когда у тебя много денег, но… ее семья не голодала, скорей их можно было назвать богатыми, хотя не такими богатыми как чеболи. Однако у них был свой дом с подземным гаражом и тремя машинами, на каникулы они всегда ездили на заграничные курорты, а зимой — в Швейцарию, кататься на лыжах. Если что она и усвоила за это время, что между хорошим качеством и качеством лакшери — нет особой разницы в услуге, но гигантская разница в цене. Да, чеболи летают в Европу на своем личном самолете, но она вполне может лететь вместе со всеми. Да, у чеболей на курортах есть возможность забронировать трассу только для себя, но это скорее скучно, чем весело. Как раз наоборот — весело катиться с другими людьми, знакомиться во время отдыха в кафе или даже на трассе, помогая кому-то застегнуть ботинок или указывая путь. Ну и самое главное — чеболи так изолированы от людей не потому, что они такие высокомерные или хотят покрасоваться. В большинстве случаев у них нет другого выбора. Вот она, например, у ее отца фирма по разработке какого-то софта. Она никому не нужна, ей и скрываться не нужно. А вот чеболь находится в постоянной опасности, ведь он — желанная добыча для мошенников всех мастей. И может даже и похитителей.

Более того, она прекрасно помнила, как в детстве все девочки в младшей школе бегали за одним мальчиком, который как оказалось — вовсе не любил девочек. Бегать за мальчиком она считала для себя унизительным, даже если это будет последний мальчик на земле. Так что… с того дня она для себя решила, что будет держаться от этого Бон Хва подальше. Если он на самом деле чеболь — то и пусть. Что за детские интриги и почему ему нужно обучаться в этой школе — ее не касается. У нее есть свои приоритеты, например своя коллекция, которая уже в комнату не влезает. Все-таки коллекционная комната у нее маленькая с самого начала была… нужно будет у папы побольше комнату попросить, ну или чтобы стенку снесли. Пристрой построили.

Ее телефон тихонечко звякнул, уведомив, что на него пришло сообщение. Она тут же открыла его и нахмурилась. И чего этому Бон Хва от нее нужно?

Конец интерлюдии

— Я очень волнуюсь, Старший! Может ты вместо меня поговоришь? — думает Бон Хва, нервно вышагивая из стороны в сторону.

— Мы это уже обсуждали, малыш. Учись взаимодействовать с другими людьми. Я не буду выстраивать вместо тебя отношения с твоими девушками, хотя бы потому, что если я их выстрою, то тебе в таких отношениях будет неудобно.

— А как же Чон Джа⁈ Ты и она… у вас что-то было, да?

— Во-первых, Чон Джа четко отделяет тебя и меня и у нее нет иллюзий относительно того, с кем именно она общается. Во-вторых, она не собирается вступать в отношения ни с тобой, ни со мной, если на то пошло. Мы с ней друзья, коллеги по несчастью и партнеры по бизнесу. У нас с ней все проговорено и определено. Вот именно так и следует поступать — проговори все со своей Соен, объяснись и спроси.

— Она ответит? — сомневается Бон Хва.

— Даже если не ответит, это все равно будет лучше, чем ничего ей не говорить. Так она хоть твою позицию знать будет. А это уже полдела.

— Хорошо. — Бон Хва выдыхает и крутит головой, разминая шею, как это делал Старший: — хорошо! Я все сделаю сам.

— Вот и молодец! Значит так — выдохни. Набери воздуха в грудь и выдохни. Вот так. Со всей силы выдыхай, ставь диафрагму на место. И вообще, представь, что ты — умрешь завтра. Или даже сегодня вечером.

— Что?

— Идешь домой и тебя грузовик в лепешку — шмяк! Со всей дури. И вот ты лежишь и помираешь на асфальте, а вокруг собираются зеваки, кто-то тебя на телефон снимает, кто-то полицию и скорую помощь вызывает, а ты — размазан по асфальту и тебе очень больно.

— И как это связано с…

— А ты проникнись, малыш. Никто тебе не гарантирует что ты сегодня до дома дойдешь. Или что, закрыв глаза и уснув — проснешься завтра утром. Все мы смертны и как говаривал Воланд — смертны внезапно. Подумай. Если твоя смерть неминуема, причем она совсем рядом… тогда что?

— Тогда страшно.

— Хорошо, давай так попробуем — ведь если смерть неизбежна, то с точки зрения конечного результата — ты уже мертв. Фактически что ты не делай, как не пытайся, сколько не пыжься, а все равно умрешь. Верно? Верно. Значит и сейчас ты — уже мертвый. Как говорят персы — смерть — это стрела, пущенная в тебя, а жизнь — это тот промежуток, за который она до тебя летит. Понимаешь? С момента как лучник выпустил свою стрелу — тебя можно считать уже мертвым.

— Логика мне понятна. А вот остальное… не понятно. — признается Бон Хва.

— Все очень просто — если ты уже мертв, то чего тебе опасаться? Чего боятся? Смерти? Смешно, ты уже мертв. Миямото Мусаси вон говорил, что в ситуации между жизнью и смертью самурай всегда выберет смерть. На самом деле любой наш выбор ведет к смерти. Поговоришь ты сегодня с Соен или нет — ты все равно умрешь. Заведешь ты с ней семью, троих детей, купишь домик у озера или будешь жить один-одинешенек — ты все равно умрешь.