— Звучит весело.

— Так и есть. — Она кивнула, отправляя в рот последний кусочек тоста, пока ставила тарелку в посудомоечную машину.

— Итак, э-э… — Мы не говорили о том, чтобы поддерживать связь после моего ухода. Я планировал спросить ее, нормально ли будет, если я буду время от времени отправлять ей сообщения или звонить. Поэтому ли она вела себя так нормально? Потому что она знала, что у нас будет больше разговоров?

— Мне нужно взять свою обувь. — Она похлопала меня по животу, проходя мимо и выходя из кухни с улыбкой на лице. Чертовски приятной улыбкой.

Подождите. Зачем ей обувь? Я взглянул на часы. У нас было тридцать минут до того, как она обычно уходила на работу. У меня были планы на эти тридцать минут.

Я собирался зацеловать ее до чертиков, чтобы ее вкус остался на моих губах по дороге домой. Я хотел, чтобы она чувствовала меня до конца дня. И прикасаясь к губам думала обо мне.

Мои ноги стучали по полу, когда я шел за ней. Она сидела на краю кровати в своей комнате и зашнуровывала свои черные ботинки. Я хмуро смотрел на нее с порога, уперев руки в бока.

— Что? — Ее ресницы приподнялись, пока она продолжала завязывать.

— Ты ведь помнишь, какой сегодня день, верно?

— Среда. — Она закончила с ботинком и встала.

— Я уезжаю сегодня.

— Я знаю. — Ее взгляд на мгновение метнулся к ковру, плечи опустились.

Вот. Вот оно.

Я сделал шаг вперед, но когда она подняла глаза, тот проблеск грусти, который, как мне показалось, я увидел, исчез.

— Ты в порядке? — спросила она.

Я? Я моргнул.

— А ты?

— Да. — Она пожала плечами. — Я в порядке.

Ну, я не был. Нисколько.

Она снова одарила меня улыбкой, когда проскользнула мимо меня в дверь.

Я остался стоять как последний дурак.

Может быть, ей это и не нравилось, но Пресли не расстроилась из-за моего ухода. Я был дураком из-за женщины, которая, возможно, заботилась обо мне не так сильно, как я заботился о ней.

Каждый момент, проведенный нами вместе, прокручивался у меня в голове. Ночи в постели, когда мы смеялись и говорили ни о чем. День на прошлой неделе, когда я появился у ее двери, все еще в макияже со съемок. Я так спешил к ней, что не смыл его после того, как Кэм закончил и сказал «снято».

Пресли провела пальцем по крему телесного цвета, съежилась, затем хихикнула. Она схватила меня за руку и потащила в ванную, где дочиста вытерла мне лицо теплой мочалкой.

Таких моментов было бесчисленное множество. Больше, чем я когда-либо думал, может уместиться в месяц.

Нам было весело, каждую ночь. Черт возьми, весело было даже тогда, когда ее придурок бывший появился у нее на пороге.

Я так гордился ею, за то, что она выставила его вон. И она тоже была так горда. Она была так горда, что я подумал, не впервые ли она за себя постояла. Может, так оно и было.

Но откуда мне было знать? Я говорил. Она слушала.

Неужели я неправильно истолковал эти отношения? Я был здесь, изливал душу этой женщине, а она держала меня на расстоянии. Я думал, что это что-то… У меня не было подходящего слова для этого. Особенное? Другое? Неужели для нее это был просто перепихон?

Был ли я просто кинозвездой, которую она использовала, чтобы забыть бывшего?

Блять.

— Я гребаный придурок, — пробормотал я, желая убраться к чертовой матери из этого дома и подальше от ванильного аромата, который витал в спальне от ее лосьона.

Пресли была на кухне, пила кофе и доставала из сумочки солнцезащитные очки. Может, она и была бы в порядке, помахав на прощание с улыбкой, но я не хотел, чтобы все так закончилось.

Я вошел в ее личное пространство и взял у нее из рук стакан с кофе.

— Шоу…

Мои губы прижались к ее губам, и она растворилась во мне. Вздох пронесся над нами обоими. Это была моя Пресли.

Ее руки оказались между нами, сжимая мою рубашку так туго, что, когда она отпустит, останутся складки. Ее язык скользнул в мой рот, поглаживая и смакуя. Мои руки скользили вверх и вниз по ее телу, запоминая каждый изгиб и линию.

Я не был уверен, как долго мы целовались, но она была первой, кто прервал поцелуй. Она вздрогнула, затем отпустила свои руки.

Я прижался лбом к ее лбу.

— Спасибо.

— За поцелуй?

— За все поцелуи.

Она отступила на шаг, избегая зрительного контакта. Глубоко вздохнув и схватив свою кружку с кофе, она встретилась со мной взглядом, моей Пресли уже не было. На минуту она смягчилась, но теперь снова стала незнакомкой, обитающей в моем самом любимом теле на земле.

Пресли сжала мою руку, жест, который использовался во френдзоне.

— Желаю удачи с фильмом.

К черту это дерьмо.

— Угу.

У меня возникло искушение поцеловать ее снова, пробить стену, которую она возвела со вчерашнего вечера, но она уже направлялась к двери.

Я последовал за ней в прихожую, в последний раз оглядывая дом. Я не приду сюда снова, не после сегодняшнего прощания.

— Во сколько вылетает твой самолет? — спросила она с порога, надевая солнцезащитные очки и пряча свои прекрасные глаза.

— Мы надеемся вылететь в полдень.

— Ты собрал вещи? — Она выпустила меня, затем закрыла за нами дверь.

— Да, — пробормотал я, когда разочарование разлилось по моим венам.

— А байк? — спросила она, когда мы спускались по ступенькам.

Я посмотрел через двор туда, где перед внедорожником был припаркован мой мотоцикл.

— Сегодня позже приедет бригада, чтобы положить его в ящик, а затем отправить мне.

— Тогда, я думаю, это все. — Она подошла к дверце своей машины, и на секунду я подумал, что она может просто сесть и уехать, но она открыла дверь, поставила свою сумочку и кофе внутрь, затем подошла ко мне и встала на цыпочки, чтобы запечатлеть поцелуй на моей щеке. — Это было здорово.

Здорово?

Не совсем то слово, которое я бы использовал, чтобы описать время, проведенное с ней. Возможно, это было одно из них, но обобщать то, что между нами было словом из семи букв казалось… дешевым. До сегодняшнего утра я думал, что слово из шести будет букв ближе к тому, что было у нас с Пресли.

Она улыбнулась мне, ее взгляд был скрыт за солнечными очками, и я увидел свое отражение в линзах.

Видела ли она крайнее разочарование на моем лице? Видела ли, как сильно я хотел, чтобы все было по-другому? Неужели не будет слез, о которых я думал?

Ее рука коснулась моего подбородка, а пальцы мягко коснулись моей щеки.

— Береги себя.

— И ты. — Я провел костяшками пальцев по линии ее подбородка.

Пресли убрала руку и отступила назад.

— Прощай, Шоу.

Мое сердце сжалось.

— Прощай, Пресли.

Мои прощания с ней всегда были пронизаны обещанием, что я увижу ее снова. С того самого первого раза, когда я пришел в гараж, и с тех пор каждое прощание никогда не означало «прощай», не для нее.

Но это… в этом не было никакого подтекста.

Это было настоящее прощание.

Помахав рукой, она села в свой джип и умчалась, оставив меня одного на подъездной дорожке. Я проследил за ее задними фарами, когда они завернули за угол и исчезли.

Я не был уверен, как долго стоял там, глядя на пустую улицу.

Она действительно только что поцеловала меня в щеку и помахала на прощание?

Да, она это сделала.

У меня подкосились ноги, когда в кармане завибрировал телефон. Я вытащил его, на экране высветилось имя Джуно.

— Привет.

— Доброе утро. Я разговаривала с твоим пилотом сегодня утром, все готово к вылету в полдень. — Джуно продолжала говорить, пробегая по списку того, что нужно было сделать, и куда вернуть внедорожник, когда я доберусь до Бозмена, но ее голос превратился в унылое гудение. Я не обращал на нее внимание, пока шел к своему дому.

Я остановился на верхней ступеньке, глядя на дом Пресли.

Вот и все. Мы закончили. Эта мысль не укладывалась у меня в голове.

Джуно повесила трубку, когда поняла, что я ее не слушаю — она перезвонит позже, — а я пошел в дом и закончил собирать вещи.