Когда лес смыкается за спиной, юноша валится на землю и сдавленно выдыхает. Зрение отказывает, смазывая картину мира. Голову сдавливает до чувства тошноты, и разум не может составить ни одной связной мысли. Больной откидывается на ствол, и его глаза закрываются сами собой.

Длинные тёмные полосы на земле – первое, что он замечает. Тело напрягается. Рука хватает короткий меч, заимствованный у погибших преследователей. Что-что, а клинки у них отменные.

Юноша замирает с наполовину высунутым из ножен мечом, а после резко расслабляется.

“Это просто тени. Уже закат? Вот это меня вырубило, но почему?” – парень оглядывается в поисках объяснений.

– Ох, – его губы недовольно поджимаются.

Вокруг путника снова расползается омертвевшая почва. Дерево, у которого он прикорнул, также погибло.

Марлоу резво встаёт. Взмокшая одежда неприятно липнет к телу.

“Допустим, из-за стрелы мой организм тянет силу извне. Но этого слишком много и эта боль… – ладонь касается груди. – Чувствую себя разбитым. Что-то определённо не так. Иначе, почему Дар молчит, когда я взываю к нему? – взгляд проходится по мёртвой земле. – Так или иначе, сила осталась со мной, пусть я её и не контролирую. Нужно идти дальше, Наставник поможет”.

Путник водружает груз обратно на плечо и шагает к дороге. Лес сопровождает его тихим плачем обескровленных ветвей.

“Помнится, в племенах жило убеждение, что у всякого места есть свой дух. Сущность, которую следует почитать, бережно обращаясь с её владениями. Если это так, то местный хозяин должен быть зол на меня”, – Марлоу криво улыбается.

Тёмные пятна вокруг вырастают и сливаются друг с другом. Пусть сейчас весна, но солнце всё ещё рано скрывается за горизонтом. Его лучи перестают греть землю, и только небо озаряется их отголосками.

Настаёт тот самый час, когда видно хуже всего. Парень спотыкается о невесть откуда взявшийся корень, затем ещё раз и ещё. Путник хмурится, но упрямо бредёт вперёд.

“Вдруг мой обморок повторится? Нужно двигаться, пока есть силы”.

К счастью, этой ночью восходит луна. Плавно, она занимает своё место в безоблачном небе, облегчая путь. Отравленный топью молчаливым кивком благодарит светило.

Только на рассвете он позволяет себе пару часов отдыха. Очнувшись от дрёмы, Марлоу снова видит погибшие растения.

“Проклятье!”

Эта картина подстёгивает не хуже плётки.

К следующему вечеру путник спускается в низину. Один из рукавов Мэвы распадается здесь на множество нитей, заполняя водой лес. Ни единой волны, ни всплеска – ничего не тревожит зеркальную гладь, и кажется, что деревья растут прямо из воды.

Шаги звучат здесь особенно громко. Дорога под ногами искусственно приподнята и укреплена брёвнами, но это не помогает. Река все равно съедает отрезки пути.

Поначалу, юноша пробует перепрыгивать провалы. Это продолжается до тех пор, пока он не поскальзывается и не падает на колени. В спине сразу вспыхивает тупая боль.

“До чего же скользко, – кривится Марлоу. – Далась мне эта акробатика!”

Остановившись очередной раз, чтобы слить воду из ботинка, северянин застывает.

Неподалёку раздаётся всплеск. Слишком большой и громкий для случайной ветки или птицы.

Тревога закрадывается в сердце, но парень не подаёт виду. Он спокойно натягивает обувь на ногу и шнурует. Всё внимание в это время занимает природа вокруг.

“Этот лес южнее Болота, он не должен быть таким тихим”, – замечает он.

Едва пальцы справляются со всеми завязками, всплеск раздаётся вновь. Несколько и с разных сторон.

Юноша медленно поднимается. Рука ползёт под плащ к рукояти меча.

“Жаль, что стрела повредила именно правую руку”, – жалеет беглец.

Сумерки и пар от воды размывают границы леса. Остатки дневного света оставляют розоватые полосы на воде и деревьях, чем только мешают обзору, окончательно дробя картину. Марлоу всматривается в черные стволы. Один из силуэтов выглядит странно. Слишком плавный и правильный, совсем не похожий на перекрученные лиственницы. На секунду во тьме вспыхивает две алые точки…

– Эй! Давай поговорим! – Марлоу поднимает здоровую руку вверх.

Незнакомец дёргается, окончательно подтверждая мысли.

– Я не ищу проблем… – продолжает парень. – Кто управляет вами?

От последнего вопроса лес оживает множеством булькающих шагов.

Юноша снова взывает к Дару, но тщетно.

“Остаётся только договариваться. Надеюсь, я не ошибся”.

– Совет Мэвы отправил меня в это княжество. Мне нужно срочно попасть обратно, и связаться с Мудрым старцем!

Шаги прекращаются.

– Чем ты можешь это доказать? – скрипит сбоку.

Рослый мертвец бесстрастно наблюдает за ним своими красными глазами. Когда-то он был красив и молод.

“Лицо вялое, лишённое эмоций и мыслей. Это просто марионетка. А где же сам мыслящий?”

Марлоу аккуратно обнажает плечо, показывая на обломок стрелы.

– Я получил ранение несколько дней назад. Обычный человек валялся бы в лихорадке… – мертвецы не реагируют. – Я – посланец Совета, и могу описать, что находится на севере за Болотом.

– Это может сделать не только житель севера. Например, алхимик… Что ты несёшь с собой? – вздутый палец тычет в сторону сумки.

Марлоу морщится.

“Хозяин этого сброда разглядел свет в сосудах. Как не кстати”.

– Эти зелья и бумаги я похитил. Я не алхимик, а один из вас! Спросите Василиска, скажите, что моё имя Марлоу. Он знает меня!

– Марлоу? – звучит другой, юный голос.

Удивленный и тонкий.

– Да… – юноша оборачивается. – Прошу, госпожа мыслящая, поверьте мне. Мы на одной стороне.

Парень не успевает сказать что-то ещё в свою защиту, как мертвецы обступают его плотным кольцом. Один из них рявкает:

– Может твои слова и правда… До тех пор, пока они не подтвердятся, будешь пленником.

Марионетки замирают у самой кромки воды. Все они разных возрастов и телосложения, но непременно мужчины. Что мыслящие, что их куклы – женщин среди них очень мало.

– Хорошо, давайте так. Только прошу, свяжитесь с Советом поскорее. Это, – Марлоу хлопает по своей ноше, – важно.

– Отдай! – тянет руки тот же мертвец.

Юноша вынимает из сумки первый попавшийся флакон и поднимает так, чтобы все его видели.

– Что мешает тогда убить меня? Так не пойдёт. Я буду пленником, но вещи останутся при мне… или никому не достанутся!

“Одного плетения недостаточно, чтобы точно определить зелье. Пусть бы она поверила мне!”

В ответ мертвецы начинают порыкивать и дёргаться.

“Так плохо отделяет свои эмоции от марионеток? Или она неопытна, или слишком к ним прикипела. В любом случае, её эмоции сохранились в посмертии, даже усилились. Это нужно учесть”.

– Мне это не нравится! – выдаёт одна из кукол, подтверждая мысли раненого.

Юноша мягко улыбается.

– У меня стрела в спине, я не могу нормально двигаться и использовать Дар, – увещевает он. – Я никуда не денусь, клянусь. Взгляни на меня, на нити. Мои слова – правда, неужели ты не чувствуешь?

В темноте раздаётся шлёпанье. Бледная девчонка останавливается метрах в пятнадцати. Она выглядит моложе юноши на пару лет, хотя с мыслящими такая оценка несостоятельна. В глаза бросается худое тельце и ком темных волос. Ярким пятном во мраке сияют алые глаза, огромные и дикие.

Мыслящая сверлит взглядом юношу, а после выдаёт чуть хрипло:

– Да. Ты правда… испорчен. Идём!

С этими словами кольцо мертвецов сдвигается, вынуждая сойти с дороги. Вода поднимается до колен. Ноги вязнут в склизкой земле, проваливаясь в размытое дно. С трудом удерживая равновесие, Марлоу поглядывает в сторону отравленной топью особы.

Она держится сбоку от процессии, легко скакая босыми ножками по воде, словно в её роду отметились водомерки.

– Что ты решила? – спрашивает напрямую путник.

Девушка щурится.

– Нельзя, чтобы нас видели…

“Верно, мыслящим запрещено нарушать границы. Что же ты тогда здесь забыла?”