— Это ещё зачем?

— Как зачем? Пробьём его с батей по ментовской базе.

— Саш…

— На всякий случай, Бортич. Бережёного, как известно, — отталкивается ногами от бортика, — Бог бережёт…

Я переезжаю к Стёпе.

Просто собираю в очередной раз свой рюкзак и сваливаю из нашей мужской коммуналки в тот момент, когда никого нет дома.

Пока еду на метро, успеваю воспроизвести в памяти всё то клёвое, что там происходило. Сабантуйчики, вечерние посиделки, стычки с Дымницким.

Хочется даже всплакнуть, но я себе не позволяю.

Нельзя.

Ни к чему.

Если уж настроилась на перемены, то надо бы действовать согласно плану. А в этом самом плане чётко обозначен пункт, в котором указана необходимость переезда.

Так надо.

Так будет правильно.

Идут дни. Недели. Мы с Дымницким теперь не видимся. Не мозолим друг другу глаза и не сталкиваемся по утрам в коридоре.

Это то, чего он хотел.

Это то, что может помочь мне.

Оставшись без уже привычной работы автомойщика, я концентрируюсь на своей модельной деятельности. Участвую в показах, снимаюсь для рекламы и каталогов. Постепенно становлюсь всё более востребованной в этой сфере, и, знаете, начинаю понимать, что мне это очень нравится.

— О, чё эт у нас сегодня? — Стёпка, лохматый и зевающий, появляется на кухне в ту секунду, когда я снимаю со сковороды последний блин.

— Ммм…

— Садись. Чай, кофе?

— Кофе, — звучит в ответ уже привычно.

— Так и знала. Только сварила, — поднимаю турку с плиты.

— А это че тут такое?

— Малиновое варенье, сгущёнка, творожный сыр. Выбирай, что хочешь.

— Обалдеть, — у него глаза разбегаются. — До сих пор не верится, что мне так фортануло, — скатав блинчик, макает его в варенье. — Мало того, что в моей хате поселилась умопомрачительная, длинноногая красотка, так она меня ещё и кормит. Мечта.

Улыбнувшись и себе сворачиваю один.

Иногда можно согрешить. Я и так в последнее время слишком строга к своей фигуре.

У Стёпы играет Лепс.

Это ему матушка звонит. Он на неё специально такой рингтон поставил.

— Да, ма, привет. Чё делаю? Пью кофе с блинами, — зажимает телефон между ухом и плечом. — Яська, конечно, кто ж ещё. Вкусно не то слово. А вчера она знаешь какую солянку сварила. Закачаешься! Мать говорит, женился бы ты на ней, что ли, — передаёт её слова.

— Зрасьте, тёть Оксан! — здороваюсь громко.

— Привет, Яся! — кричит в ответ. — Опять балуешь Стёпку? На шею сядет.

— Да мне несложно.

Приятно же, когда твою стряпню нахваливают.

— Матушка говорит, что фотки с показа крутые.

— Спасибо.

— Какие планы? Едем в агентство. У нас там реклама шампуня сегодня. Завтра выходной. Валяться будем, может, в киношку сходим, в парке погуляем. Ма…

Ставит на громкую.

— Киношка… Вариант для сопливого подростка. Ты собираешься ждать, когда за ней начнёт ухлёстывать какой-нибудь солидный мужчина? Степан, пора уже как-то всерьёз активизироваться.

Он закатывает глаза.

— Пригласи девушку в ресторан.

Отрицательно качаю головой.

— В театр, на выставку, я не знаю. В Москве много разных мест.

— Нас устраивает киношка. Большой экран, попкорн и ужастик.

— Детский сад, штаны на лямках. Тебе двадцать шесть, а не шестнадцать.

— Ладно, ма, мне пора собираться на работу. Вечером напишу или позвоню. Целую.

— Ясю вон лучше поцелуй.

Он сбрасывает.

— Вишь, чё делается?

Киваю, отпивая чаю.

Оксана Георгиевна жёстко нас шипперит[4] со Стёпкой. Да и не только она. В агентстве за спиной тоже всякое поговаривают после того, как мы проболтались о том, что живём теперь вместе.

«Представляете, девочки, спит и с фотографом, и с Жаровым»

«Потому и любимица»

«Все лучшие съёмки Бортич»

«Все классные контракты Бортич»

«Несправедливо!»

«И откуда только взялась!»

«Известно откуда, с автомойки!»

«Легенда сто пудово! Не верю я в то, что она машины мыла»

«А как вольготно общается с Дмитрием Борисовичем?»

«Офигевшая!»

«Что в ней особенного?»

«Да ничего! Провинциалка обыкновенная!»

«Каждую пятницу в ресторан с ним ездит!»

«Я тебя умоляю! Небось отсасывает где-то в гостинице»

«Бедный Стёпка! Водит парня за нос!»

Да. Зависть — она такая. Застилает глаза и мешает адекватно воспринимать действительность. Девчонкам трудно быть объективными.

Хотя… Кое в чём они, пожалуй, правы. Признаю, Жаров, на самом деле, выделяет меня из армии своих красоток. (Не подумайте, что я зазналась или реально стала спать с ним, но, есть основания думать, что Дмитрий Борисыч совершенно точно определил меня в какую-то особую касту).

— Знаешь, кто мне звонил вчера вечером? — наблюдает за тем, как мне делают причёску.

— Кто?

Читаю сообщение от Тохи и прокашливаюсь:

Череп: «Ты, Яська, — секс и фантастика!»

«Тох, ты пьяный, что ль? озадаченный смайл»

Отправляю.

— Депутат Славицкий.

— Чё от вас хотел?

— Упаси Боже, от меня. Насчёт тебя интересовался.

— Хм…

Череп: картинка

Череп: «Баннер — огнище!»

Череп: «Ты звезда, Яська!»

Череп: «У Дымницкого шок. Мы в ДТП попали».

Мне всё равно, что там у Дымницкого.

Откладываю телефон.

— Предлагал приличную сумму за ужин.

Мыслями возвращаюсь к нашей беседе с Жаровым.

Ужин с депутатом?

— Спасибо, но нет.

— Чего так сразу в отказ? Сорок один год, разведён. Огромный дом, машины, теневой бизнес. При бабле.

— Мимо. Я надеюсь, вы, ничего ему не наобещали?

— Я решил, что рыба для нас мелковата.

— Конечно мелковата, если сравнить с тем же Ардовым. — сворачиваю наш диалог к нужному объекту. — Он ещё не объявлялся?

— Ты общалась с ним после показа? — не спрашивает. Утверждает.

— Да.

— Я же запретил без моего ведома, — мрачнеет и злится.

— Он сам ко мне подошёл. Мне надо было как-то поддержать его интерес. Улыбнулась. Обменялись парой фраз. Только и всего.

— О чём конкретно говорили?

— Прям дословно пересказывать? — уточняю недовольно.

Борисыч поджимает губы.

— Ладно, не дуйтесь, расскажу. Ардов, как и в прошлый раз, делал мне комплименты. Спрашивал, сколько лет. Откуда я родом и как оказалась в Москве.

— А ты?

— Чё я? Правду ответила.

— Про переезд, заправку и мойку?

— Да.

— И про колонию?

— Да.

— Яся…

— Смысл врать. Вы сами говорили, что люди, подобные ему, при желании мою биографию прошерстят вдоль и поперёк.

— Это всё равно не повод трепать о столь… пикантных нюансах.

— Ничё такого в этом не вижу. По-моему, он проникся.

— Проникся? — вздыхает. — Наивная чукотская девочка.

— Екатеринбург — не Чукотка.

— Маш, погуляй, — обращается к парикмахеру. — Вот что, завязывай с инициативой. И вообще, постарайся избежать с ним дальнейших контактов, — выдаёт, когда она отходит.

— Почему? Приятный мужчина.

— Яся, давай начистоту, у этого мужчины… Специфические пристрастия.

— Все мы со своими тараканами.

— Его — тебе точно не понравятся.

— А поконкретней, что имеется ввиду?

— Сворачивай эту свою операцию по обольщению, — продолжает, игнорируя мой вопрос. — Я тебе кого-нибудь нормального найду.

— Старика? Этот относительно молодой хоть.

— Молодой, но двинутый на всю голову, — вырывается у Жарова. — Держи дистанцию. Я не шучу.

— Ерунда какая-то! — капризно эмоционирую. — Вы ж сами меня с ним познакомили на благотворительном вечере.

— Пришлось. Ты своим появлением навела слишком много шороху.

Горделиво приосаниваюсь, вспоминая восторженные взгляды мужчин и женщин, направленные в мою сторону.