Медленно оборачиваюсь.

— С чего ты это взяла?

Внимательно смотрим друг на друга.

— Да так… Женская интуиция, — пожимает плечом. — Ты постоянно на грузах. Раздражительный. Близко к себе не подпускаешь. Вот я и подумала, что…

— Дерьмо твоя интуиция, — перебиваю с ходу, мешая развить эту тему дальше.

Кира, странно усмехнувшись, кивает.

— Ладно. Вот ещё что спросить хотела… Телефон и директ второй день разрываются от бесчисленного потока входящего спама. Не подскажешь мне, что это?

— А что конкретно приходит?

— Коды подтверждения. Магазины, госуслуги, банк, салоны. Не успеваю удалять сообщения. Одно за другим сыпется. Вчера пришлось вырубить телефон. Невозможно просто! — возмущается, размахивая гаджетом.

— Кто-то тебя бомбит. Прога есть такая.

— Замечательно…

— Не парься. Обычно атаки кратковременные.

— Не парься? Да это пипец как нервирует! Третий раз за неделю. Может, номер сменить?

— Глупость. В настройках сообщений надо поставить запрет на входящие от абонентов, отсутствующих в списке твоих контактов.

— Сделай, пожалуйста, — вкладывает мне в ладонь свой телефон. — Потому что бесит нереально.

После пары нехитрых манипуляций возвращаю ей телефон.

— Кому насолила?

— Без понятия. Никогда с подобной ерундой не сталкивалась, — завязывает пояс.

— Ясно.

— Больше эти эсэмэски приходит не будут?

— На телефон точно нет.

— Это радует.

— Я пошёл, — толкаю дверь и выхожу из квартиры.

— Буду ждать звонка… — доносится мне вслед.

Кира стоит на лестничной клетке, пока я спускаюсь на первый.

Новый загон. Раньше оставалась в постели и ничего такого не исполняла.

Впрочем, как и не предлагала познакомить с родителями за те несколько лет, что мы с ней знакомы.

Пиздец выдала…

Выхожу из подъезда. Прищуриваюсь. В рожу колючими иголками метёт снег. В кармане настырно вибрирует труба.

— Алло.

— Дымыч, слава Иесусу, я до тебя дозвонился! Тут такое, такое! — сбивчиво тараторит Череп.

— Не галди, — убираю телефон подальше от уха.

— Ты где? Надо срочняк ехать в Бобрино.

Голос Антона во всех красках выдаёт его неконтролируемое волнение.

— Что стряслось? — достаю брелок от машины.

— Пацаны местные звонили. Сказали, что Иссопов-младший со своей «дружиной» собирается двинуть вечером к Илюхе.

— Куда? — не сразу соображаю.

— Домой к нему! Он там! Прикатил в Бобрино с мажором ещё вчера. Бухают.

Мать вашу… Вот, спрашивается, какого хрена в Москве не сиделось?! Попёрся! Совсем мозги атрофировались!

— Наши в курсе? — спрашиваю спокойно.

— До Калаша и Кабана не дозвонился. Динамит у Гели. Мы тут с Климом вдвоём на мойке.

— Ян там?

Ещё одна холодная голова сейчас будет на вес золота.

— Да.

— Хорошо. Цепляйте его и двигайте в сторону МКАДа. Тормознитесь где-нибудь при въезде в Бобрино. Заеду на гаражи и догоню вас. Паровозу и Беркуту звонил?

— Да. Абонент не абонент…

— Понятно, — раздражённо цокаю языком.

Ожидаемо в принципе. Как и в предыдущие дни на связь Паровоз выходить не думает. «И пусть весь мир подождёт» называется.

Сбрасываю вызов и запрыгиваю в салон. Толком не прогрев тачку, сразу выезжаю.

Двадцать минут спустя сворачиваю к гаражному кооперативу. В одном из них мы храним стволы, вывезенные с оружейного завода, которым раньше владела мать Калаша.

Собственно, они-то мне и нужны. Идти на разборки с голыми руками — несусветная тупость.

Закинув оружие в машину, бросаю быстрый взгляд на часы и матерюсь. Пока еду по направлению к обозначенному месту, ещё несколько раз набираю Илью, но тщетно. Роботизированный голос информирует о том, что абонент по-прежнему недоступен.

Остаётся надеяться, что его телефон выключен исключительно по воле хозяина и что замеса ещё не случилось.

— Дымыч…

Черепанов подбегает к моей тачке, как только я встаю под знаком «Бобрино» полтора грёбаных часа спустя.

— Стукач звонил. Их видели. Они уже на пути к его дому.

Блять.

— Ян, — подзываю Кучерявого, раскуривающего сигарету у десятки Тохича. — Здорово.

Подходит, и мы пожимаем друг другу руки.

— Дружбану своему звонил?

— Он недоступен, — изрекает тот мрачно.

— Долбоящеры… — возвожу глаза к небу, затянутому плотным слоем тяжёлых серых облаков. — Короче, разбираем пушки и едем, — открываю перед ними заднюю дверь.

— АК… — глаза Кучерявого загораются интересом.

— Шмалять из автомата умеешь?

— Естественно.

Вот вам и художник.

Похоже, прав был насчёт него Илюха. Мутный типок. Нашей банде под стать.

— Отлично. Тогда погнали, пацаны. Времени у нас в обрез, — вручаю каждому по стволу и возвращаюсь за руль.

Абрамов, он же Кучерявый, он же Ян, садится молча справа от меня.

— Какой план? — спрашивает уже в деревне. — Валим?

— Посмотрим по ситуации. Лучше бы обойтись без жмуриков, а там уже как выйдет.

— Понял.

Машину бросаем в конце улицы. Метров триста движемся пешком.

На руку, что уже стемнело. Палева по сумеркам однозначно меньше.

— Сюда.

Не доходя до дома Паровоза сворачиваем налево и заходим к соседям, чтобы подобраться ближе через примыкающий огород.

Благо, у них нет собаки. Иначе навели бы шороху.

— Один сидит в тачке. Второй у крыльца на стрёме, — сообщает Клим, разведав обстановку.

— Берём второго на себя. Вырубите с Черепом того, что в машине, и сразу заходите в дом.

Данила кивает, и мы с Яном незамедлительно перелезаем через забор во двор, где и нападаем на полудурка, разливающего по периметру бенз.

Вот мрази!

Спалить Илюхе дом решили…

Зачем?

Сердце начинает колотиться как ненормальное.

Замираем на пару с Кучерявым, когда тишину разрывает выстрел, а потом также синхронно бросаемся в сторону сеней.

Сука, только бы обошлось. Только бы обошлось!

Повторяю про себя эти слова как мантру бесчисленное количество раз, пока не добираемся до кухни, откуда до нас доносятся голоса «гостей».

— Стоять, Паровоз.

Щелчок.

Сглатываю.

Бьюсь об заклад, это снятый предохранитель.

— Следующая навылет в твою черепушку.

Стискиваю челюсти. Узнаю голос Иссопова-младшего. С его папашей у Илюхи давний конфликт. Именно из-за этого и пришлось дёрнуть в Москву из Бобрино.

— Грохну тебя. Отец будет страшно мной гордится!

— Это вряд ли, — усмехается Илья. — Он в курсе, что ты гнида сыкливая.

— Обоснуй.

Осторожно заглядываю в помещение, чтобы оценить степень пиздеца. Вижу, что у печи двое под руки держат Беркутова, а сам Паровоз стоит к нам спиной и в затылок ему направлен пистолет.

— Заявился ко мне с бригадой из шести человек. Один прийти очканул.

— Кто об этом узнает? Вальну тебя и дружка твоего. По-тихому.

Переглядываемся с Яном. Тот на себя показывает и медленно вскидывает автомат.

— Закопаю во дворе, и всё, поминай, как звали. Пропали без вести, — веселится Иссопов, радуясь своему гнилому умыслу.

— Не сегодня, — объявляет Кучерявый и, сделав пару шагов вперёд, принимается шмалять из АК по членам иссоповской группировки.

Паровозов, к счастью, вовремя смекнув, что к чему, прячется за печью вместе с охреневшим от происходящего мажором. А вот члены иссоповской опг среагировать не успевают. За что и приходится поплатиться здоровьем.

Стрельба прекращается также резко, как началась.

Горе-бандиты лежат на полу и стонут.

— Илюха, ты цел? — громко спрашивает Данила.

— Да, — отвечает тот, выползая из укрытия. Перешагнув через бритоголового, поднимает взгляд и ошалело на нас таращится.

Я в этот момент его осматриваю. Нервяк, сковавший грудь, отпускает только тогда, когда понимаю, что друг, вроде как, цел.

— Оружие забираем у дырявых и валим.

Он кивает.

— Клим, Череп, — даю команду собрать стволы.