Не толпились блестящие придворные, не сновали слуги, любимые охотничьи собаки, шуты, карлики и менестрели. Всё окутывала тишина. В солнечном свете танцевали пылинки.

Вымерли все, что ли? Впрочем, это было бы слишком хорошо. Или предок устроил очередной оскорбительный розыгрыш, на что он такой мастер? Мы, значит, всё бросаем, спешим, ломимся через полстраны, а он появляется: «Здрасьте! Мне просто приспичило пересчитать вас и увидеть, что вас по-прежнему девять. А засим – до новых встреч!»

Всемогущий владыка Кемта подошёл к стене с расставленными вдоль неё стульями и уселся, поудобнее сдвинув ножны с мечом. Высокий и сухопарый, в своей аспидно-чёрной броне он был похож на отвратительное насекомое с гладким брюшком и суставчатыми лапами.

Спокойно сложив руки на коленях, принц приготовился к долгому ожиданию. Ожидание – что может быть естественнее для мёртвого рыцаря, чьи предки на заре времён были светозарными рыцарями Ангелина?

Однако не прошло и нескольких минут, как на порог ступил Ледяной гранд Гальядо. Сухо кивнув Мореру, властитель Гремланды отошёл к окну и повернулся к рыцарю смерти спиной – что было несколько самонадеянно с его стороны. За следующие полчаса они не обменялись ни единым словом.

Морер медленно, но верно наливался холодной злобой. Гальядо раздражал его всегда (может быть потому, что они были чем-то похожи) – такой же высокомерный, такой же кичливый и заносчивый.

Некромайтер шевельнулся, скрипнув доспехом, в его тусклых рыбьих глазах зажёгся странный огонёк. Неспешно начал приподниматься, как тут Гальядо обернулся. Он знал, что некрос может кинуться без всякого повода, просто на рефлексе. Морер с размаху сел, притворившись, что ничего не произошло. Техномагус снова стал смотреть в окно.

Третьим прибыл молодой эмир Огненного Архипелага Кса. По южному изнеженный, властолюбивый и жестокий, он ласково улыбался всем, но его чёрный взгляд вспыхивал иногда красным – словно жар в угольях. При виде Морера и Гальядо он невольно вздрогнул, но постарался принять равнодушный вид. Никому не показывай истинных чувств, вот первая заповедь правителя. Культура полдневных стран вообще заткана своими собственными цветами: там, где Скальный гримсур с рёвом хватается за дубину, ифрисец целует вас и угощает отравленной каффой.

– Привет всем вам и пожелания счастья, – произнёс он чистым музыкальным голосом.

Некромайтер сделал приглашающий жест, его мертвенно-бледный рот оскалился в подобии улыбки.

– Рад видеть тебя, младший. Садись-ка вот сюда, рядом со мной, скоро здесь станет тесновато.

Юноша нервозно покосился на затылок Ледяного и занял соседний с Морером стул.

– Твоё мнение, братишка? – рыцарь смерти понизил голос.

– Можно ли разгадать рисунок прихотливых узоров судьбы? – Кса лицемерно потупился, пропуская меж пальцев янтарные черепа чёток. – Кто знает, что задумали боги?

– Ерунда! – отрезал Морер. – Если самому ничего не делать, ничего и не получишь.

– Следует надеяться на благоприятный случай.

– Надежда – мать дураков. Надо действовать сразу и без сомнений, только тогда схватишь удачу за горло. Ты на моей стороне, младший?

Кса подумал: «Берегитесь заходить слишком далеко, можно и не вернуться».

– ВЕСТЬ никогда не приходит просто так, – продолжал Морер, – или отец при смерти, или отрекается, если это не его дурная шутка. Ты рассуждал о благоприятном случае, так вот он. Мы вдвоём, ты и я, обернём его в свою пользу. Что скажешь?

– Поистине, колодец твоей мудрости не имеет дна. Но разве можно сговариваться о таких важных вещах на пороге, словно с блудницей в притоне? Время покажет, что истинно, а что нет, и…

– Ты вот что, давай без этих своих ифрисских узоров. Говори прямо, ты со мной или нет?

Эмир заколебался. Его холёное гладкое лицо, немного женоподобное, не отразило никаких чувств, однако юношу охватили сомнения.

– А другие?

– Пусть идут к воронам. Они не в счёт.

Морер, бесспорно, это сила. Но безопаснее ли тигру рядом со львом?

– Что я получу?

– Канцлерская цепь устроит?

– Мало.

– Тёмные королевства?

– Прибавь Серое, тогда подумаю.

– Ну у тебя и аппетиты! Вы, островитяне, все такие?

– Каждый сам заботится о себе, братец, ибо никто не наполнит твой рот пилавом, если ты голоден, и не укроет халатом, если у тебя его нет, – он привычно намотал чётки на запястье.

– Итак, по рукам?

– Так что насчёт Серого?

– Ха! Торговаться у Кисаи выучился?

– Значит, договорились? Все Тёмные и Гремланда.

– Хм… Ладно.

Распахнулись двери, и в зал ввалился верховный вождь Троллидора Борикс.

– Салют, братэллы! – огр кинулся хлопать всех по плечам и тыкать в рёбра. – А с чего такие прокисшие хари, а?!

И заорал:

Воистину, волчий вой в горах звучал мелодичнее.

Тут впервые ко всем повернулся Гальядо.

– Ваше поведение в данной ситуации представляется мне отвратительным, брат. Вы врываетесь в Тронный зал, ревёте, как взбесившийся циклоп, топочете сапогами… да ещё и нетрезвы! Как такое возможно?!

– Врёшь, ледышка! Я нетрезвый? Да ни в одном глазу! Ну, вчера с дружбанами раздавили пару бочек, так то вчера.

Ушибленный бок нестерпимо ныл под панцирем, однако рыцарь смерти воздержался от резкостей: если Борикс осерчает, то получить по шее рискует даже он, зловещий оборотень Морер. Кувалда – и есть Кувалда, так Борикса ещё в детстве прозвали.

Пятым к их компании присоединился балагур Кисаи.

– Моё почтение! Позвольте заглянуть к вам на вечеринку? Какие дела у вас?

Ничтоже сумняшеся, он уселся справа от некромайтера, широко расставив ноги в пластинчатых доспехах.

– Хотите, кстати, анекдот? Значит, сидит один дед дома. Стук в дверь. Он подходит к двери и спрашивает: «Кто там?» А там отвечают: «Я, твоя смерть». Он говорит: «Ну и что?» А за дверью: «Ну и всё»… – Хохот повелителя Найгона дробным эхом разнесся по залу.

Анекдот был встречен гробовым молчанием.

– Не нравится? Ну вот, а я думал, будет смешно.

– Братец, вы ещё более дурно воспитаны, чем прочие, – процедил Гальядо, кривя уголок синих губ.

– Кто, я?! – мгновенно вспылил варлорд. – Ах ты, мороженая треска! Сосулька безмозглая! Снежный истукан! Сугроб обмоченный!..

Это было только начало, оскорбления сыпались градом. Самые изощрённые ругательства затрагивали внешность и умственные способности как самого Гальядо, так и его кровных родственников, среди которых неожиданно выявились существа вроде «вислогрудой самки йети», «косорукого редкозубого тролля», а также «голозадого голема». Создания эти вступали меж собой в противоестественные союзы, и плоды их приходились злополучному Гальядо то дядей, то матерью или бабушкой. В связи с этим происхождение его не поддавалось никакому анализу, а многострадальное генеалогическое древо гнулось под гроздьями омерзительных уродов. Да, надо было признать, что Кисаи любил и умел ругаться.

Морер, который терпеть не мог спесивого Гальядо, подбадривал варлорда свистом и грохотом металлических башмаков. Кса осуждающе покачивал гладко причёсанной головой, но в глубине души упивался происходящим. Простодушный же гримсур Борикс, силясь поспевать за мыслью, отвалил челюсть. Наиболее сочные метафоры произвели на него неизгладимое впечатление, и он дал себе слово переписать их у Кисаи и заучить наизусть.

– Давай, давай, Купи-Продай! Врежь ему!

– Немедленно прекратите! – гневный окрик прервал неприличную свару.

Широко шагая, звеня шпорами, вошёл герцог Ангелина Тристан.

– Вы что, с ума все посходили?! Забыли, где находитесь?

Рыцарь был в ярости. Лицо его с тяжёлыми каменными чертами побелело, страшный же шрам, наискось разрубавший левую щёку, напротив, налился тёмной кровью.