— Странная какая-то сказка, недобрая. — Финист нахмурился.

— А может то вовсе и не сказка? — Стеша заглянула в глаза Финисту и вдруг извернулась, запрыгнула молодому воину на грудь, сдавила рёбра коленями, что не вдохнуть, ни выдохнуть.

Прошептала жарко, словно огнём опалила:

— Не позволяй кровавой жажде завладеть твоим сердцем Гордей, не позволяй наветам и клевете бросить тень на тех кто любит тебя, не забывай о том, что иногда лучше выиграть бой не начав его.

Глаза актрисы полыхнули чистым золотом и тут юноша открыл глаза.

Он был один в горнице, лежал на постели укрытый шерстяным одеялом. За окном занималась розовая заря, она окрасила листья нарисованного дуба в алый, а цепь на шее рыжего кота сияла чистым золотом. Финист поднялся на топчане, потёр глаза, отгоняя сон, рана под бинтами чесалась. Заживала. Около топчана, на лавке, кто-то заботливо оставил для него полную сладкого молока крынку.

— Странно, наверное, это был сон. — прошептал юноша. — Откуда бы Стеша могла знать моё старое имя?!

Стретень Тур откинул полу плаща, укрывавшего тело на носилках. Мёртвое лицо Рог Герда было безмятежно, спокойно, полно достоинства. Стретень скрипнул зубами, на глаза навернулись слёзы. Этот человек был его названным братом, он обучал его азам боевого искусства, ходил вместе со Стретенем по злачным местам и весёлым домам, получал выговоры и порку от строгих учителей, а теперь он мёртв и уже ничто не заставит биться его храброе сердце.

— Как это случилось?

— Рог Герд сам вызвал Финиста на поединок, он в одиночку хотел защитить честь нашей Школы. Он отказался от секундантов, бой проходил во дворе Дома Двина Блаженного. Один-на-один, до смерти. — с почтением отвечал один из мастеров-наставников.

— Славный воин, но его поступок был чистым безрассудством. — вздохнул Стретень. — Позовите волхвов, тело надо подготовить к погребению.

Стретень вышел из комнаты Рог Герда, навстречу, по узкому коридору, к нему шёл молодой человек в яркой одежде.

— Примите мои искренние соболезнования вашей утрате, господарь Стретень. — поклонился главе школы молодой воин.

Стретень кивнул.

— Вы будете биться с Финистом?

— Теперь у меня нет другого пути. — Стретень внимательно оглядел позднего гостя.

— Позвольте мне представиться, я — Приян Жилка. Позвольте мне быть вашим секундантом.

— Благодарю вас, но этого не потребуется. — вежливо, но уверенно отказал Стретень.

— Тогда позвольте дать совет, как другу: не сражайтесь с Белогором, его меч уже отметил знаком горя ваш дом. К чему вам новые потери?!

— Боюсь это уже невозможно. — покачал головой Стретень. — Не после того, что случилось сегодня с моим названным братом.

— Тогда вам понадобиться вся ваша выдержка, господарь Стретень.

Гость вновь поклонился и, развернувшись на пятках, покинул дом Тура.

После этого странного разговора, Стретень поднялся на верх, он прошел мимо дверей нескольких просторных горниц, вытащил из-за пазухи ключ и открыл дверь самой последней. Комната была богато обставлена, но за тяжелыми занавесями на окнах, скрывались решётки.

Софийка подняла глаза, с ненавистью и мукой, посмотрела на Стретеня. Вот уже третий день она томилась взаперти в его доме. Девушка не притронулась ни к еде, ни к дорогому вину. Лучше умереть с голода, чем есть еду этого человека! Сидя на мягких перинах широкой кровати, она проклинала себя за глупость и доверчивость. Прельстившись обещаниями матери, Софийка вернулась домой, но, как оказалось, только для того, чтобы её, опоённую маковым молоком, доставили, словно, какой-то дорогой подарок, в дом к человеку учинившему над ней насилие.

— Софийка. — Стретень зажёг в горнице свечи, здесь было очень темно, а ему было жизненно необходимо увидеть лицо девушки. — Прости, что мне пришлось заточить тебя здесь. Ты проклинаешь меня?

Девушка отвернулась и презрительно фыркнула.

— Софийка, не будь так жестока со мною, ты же заешь, я не злой человек. Ты, действительно, очень дорога мне. Скажи мне хоть одно доброе слово. — взмолился Стретень.

Он подошёл к кровати, что бы присесть рядом с девушкой, но та диким зверем сорвалась с подушек и отскочила в угол. Её темные глаза метали молнии, ноздри раздувались, как у напуганной лошади, которая готова кусаться и лягаться — только подойди ближе.

— Я пришёл сказать, что сражусь в поединке.

— В поединке с Финистом? — Софийка дёрнулась, словно от удара.

— Да. Я должен победить. — подтвердил её догадку Стретень. — Я думаю, что смогу победить, но я хочу, что бы ты благословила меня на эту победу.

— Моё благословение?! Ты его никогда не получишь. Подлый змей! Ты изнасиловал меня, лишил чести! Я ненавижу тебя!

— Прости меня, Софийка! Я был ослеплён желанием и ничего не мог с этим поделать. — Стретень упал на колени протягивая к девушке руки. — Ты должна была стать моей.

Софийка подскочила к Стретеню ударила его по лицу, гневно воскликнула:

— Желаю, чтобы Финист выколол твои похотливые очи, отрезал твой поганый язык и грязные руки. Желаю чтобы ты сдох, как пёс, в луже собственной крови! Вот тебе моё благословение!

Девушка плюнула в лицо ошарашенному Стретеню и кинулась к приоткрытой двери. Она вихрем пронеслась по извилистым коридорам большого дома, такая злая и такая быстрая, что никто из обитателей дома не успел остановить её. Выбежав за ворота, Софийка бросилась в ночь. Ей было всё равно куда бежать, где заночевать, главное подальше от ненавистного, похотливого козла, Стретеня, подальше от подлой маменьки, которая променяла её на золото, подальше от всех этих мерзких и лживых людей, которые сломали, загубили её молодость.

Впереди забрезжил свет ночного фонаря, кто-то знакомый, в странной яркой одежде, возвращался домой в Предместье.

Софийка остановилась, смахнула слезу со щеки, во рту пересохло, да и дыхание сбилось, но из последних сил она окликнула путника.

— Приян, Приян, стой!

Путник обернулся — знакомое красивое лицо молодого воина с западных земель окрасил в золото рыжий свет фонаря.

— Кто там? — прищурился юноша, вглядываясь в ночной мрак дороги.

— Это я, Софийка! Подожди, не бросай меня здесь одну. — девушка сделала пару шагов и упала на колени, силы покинули её.

Приян Жилка пошёл по дороге обратно, помог Софийке подняться.

— Ты снова гуляешь по ночам и опять далеко от дома, лягушечка? — ласково поинтересовался он, заглянув в заплаканные глаза Софийки.

— У меня теперь нет дома. — вздохнула девушка. — Наверное, мне правда лучше, как лягушке, уйти жить на болото.

— Сегодня холодно, твое болотце, наверняка, замёрзло. Думаю оно подождёт тебя до завтра. Пойдём со мною.

Приян помог Софийке подняться. Он заметил, что девушка очень легко одета, её тонкое платье совсем не подходит для прогулок. Молодой воин бережно накинул ей на плечи свой плащ, приобнял.

— Вот так, обопрись на мою руку. Мы скоро будем дома и я согрею нам вина с мёдом, а ещё у меня есть пшеничные лепёшки и козий сыр.

— Звучит просто потрясающе. — вздохнула и шмыгнула носом Софийка. — Пойдём отсюда, поскорее. Я такая голодная — с утра маковой росинки во рту не держала.

Этот поздний вечер стал судьбоносным не только для воинов и молодых дев. Арина и Сверчок вышли за ворота усадьбы, которая последние три года была им домом. Одетые в простые крестьянские одежды, с платками на головах и тяжелыми мешками за спинами, они в последний раз взглянули на дом. Дом был пуст, свет в окнах погашен.

— Ну, же женщина в полночь ворота закроют, шевели поршнями. — подгонял свою зазнобу Сверчок.

— Деньги у тебя? — деловито спросила Арина.

— А как иначе?! — усмехнулся Сверчок. — Полная сума золотых монет — на этот скарб, мы сможем прожить с тобою безбедно годами.

— А как же Софийка? — встревожилась Арина.

— А что Софийка?! Она теперь живёт в доме Тура. Разве не этого ты хотела?