— Абсолютная техника: Извечное Правосудие.

Я ещё не сдох! Посмотрим, кто кого!

Наскоро собравшись с мыслями, под гнётом притуплённой гашением боли, Шуджо сдаваться не был намерен, несмотря на серьёзную рану на левом боку:

Схватив плащ левой рукой с утоптанного пустыря, я ринулся в бой. Уже даже не так важно то, что мы с Фревиром будем мешаться друг другу. Я должен доказать, что не так слаб, как он себе мыслит. Если бы только можно было разогнаться на такую скорость, как на тренировках с Энвером… Такие практики были для того, чтобы найти мой максимальный уровень, потолок нынешних возможностей, когда я, словно безумная саранча, скакал по стволам деревьев в двух метрах над землёй. Но сейчас так не разогнаться — это может быть опасно, да и я уже… не тот. Перебирая известные мне техники в голове, я наткнулся на то, что не хотел использовать больше всего. Обычно призванные могут позволить себе максимум две техники в минуту либо же одну абсолютную, в среднем. Но со мной дела иначе. Мой критический порог маны, состояние, в котором истощение отнимает руки и делает тебя удобной целью для захвата, позволяет мне использовать до трёх техник в минуту. Извечное Правосудие можно считать за две, значит, осталось место для ненавистной мне техники, которой я выучился со скрижали, купленной на сдачу в одной из лавок с магическими ядрами. «Останови кровь врага моего, на миг пусть магия покинет оного».

— Ванх: Сгущение! — выкрикнул я, указав клинком, наложив метку на Йерка.

Левую руку со сжатым в кулаке тяжёлым коричневым плащом я закинул за спиной для взмаха, пересиливая пульсирующую, одновременно острую боль раны на боку. Бугай, как и ожидалось, ослаб из-за ушедшей от него на пару секунд энергии. Сгущение не только запрещает использовать заклинания жертве на несколько секунд, но и оставляет её без магии, отчего усиливающие свои физические способности призванные чуть ли не падают в обморок, но Йерк выстоял и повернулся ко мне, секунду назад бывший повёрнутым спиной, не ожидая моего возвращения. Я остановился в метре, выставил правую ногу и, начав круговое движение по часовой, плащом в левой руке почти полностью закрыл ему обзор и спутал его клинки, словно щук рыбацкой сетью. Я отпустил плащ и, описав почти полный круг, как волчок, клинком в правой руке наотмашь с неистовой дурью рубанул по Йерку почти идеально по горизонтали, не жалея свой плащ, слегка укрывший противника от удара. Тут подключился уже и Фревир, который до этого в брачном танце всё искал место, куда можно поразить Йерка. Паренёк взмыл над землёй метра два и сзади вертикально вонзил оба клинка в согнувшуюся спину бугая, как шампур в огромный кусок старой говядины. Противник вскрик выдохнул, а я готовился нанести финальный удар. Мой меч лёгок, как лазина, но можно менять его вес. Я рубанул сверху вниз по склонившемуся Йерку, целясь в левую ключицу, а во время взмаха увеличил вес клинка, как только смог. На миг я почувствовал вес трёх, нет, даже трёх с половиной наковален у себя в руках, а меч со страшным треском костей, в том числе рёбер, разворотил Йерка почти пополам от плеча до самого пупка. Здоровяк болезненно, почти животно заскрипел вырывающимся потоком воздуха из лёгких, прежде чем забулькал, а через огромный разрез можно было разглядеть, что у него за спиной, прежде чем густая кровь жерлом кипящего вулкана хлынула из раны, соединяясь в один залив из двух половин разделённого тела. Мельком я заметил, как его глаза быстро зыркнули на меня, а затем закрылись. Захват. Я должен его захватить. Нельзя же силе пропадать! Куда уйдёт вся его энергия? Нужно действовать быстро и безошибочно. Так я и сделал. Схватил Йерка за голову в районе лба, словно пальцами пытаясь взорвать череп, а сам сделал так, как в «чисто теоретических практиках для развития» учил Энвер. «Взываю на суд, внемли мне, ибо чудо твоё ныне принадлежит мне!». После заговора я словно глазами проник в его голову, разум и... тишина, темнота.

Словно в бесконечной тёмной цилиндрической комнате, где я себя ощущал по-настоящему, вполне реальным, но тем не менее понимал, что всё вокруг — игры нашего с Йерком сознания. Внезапно на тёмных стенах бесконечной комнаты будто заморгали обрывки воспоминаний. Страшных воспоминаний. Где-то было видно, как лезвие рубит тварей, где-то были видны их морды, а на потолке была самая выразительная картина какой-то местности, пронизанной цепями из самых небес; всюду короткие острые скалы, отливающие фиолетовым цветом, на которых твари разрывали что-то похожее на людей и своих сородичей. Естественно, всё это с обилием крови и эхом отражающих от «стен» разума Йерка диких воплей, которые заполняли всё тёмное пространство вокруг, заставляя меня невольно зажмуриться. Позже появился и сам Йерк, медленно вышел из густой, как тина, темноты.

— Неужели… Всё?..

Его тихие, тоскливые слова пробулькали по всей комнате.

— Ну, — грозно ответил я, — если руку мне не отрубят, то всё. Зачем ты напал?!

— Это не я… Верней не сам… Денег предложили, — глядя в пол раскаивался красноволосый здоровяк в кольчуге, упав на колени. — А я согласился.

— Дай угадаю, — непреклонно сложил я руки на груди, — королева Сэнго, наверное.

Йерк промолчал.

— Ты же со всеми нами бок о бок был, — переходя на крик продолжил я, — с Энвером стоял смеялся, когда мы встретились впервые! Как ты только мог на такое согласиться?!

Бугай ничего не ответил, лишь сильнее опустил плечи и голову.

— Знай, от правосудия ты не отделаешься, Йерк. Надеюсь, лично Фалин казнит тебя за такое.

Я мог бы пощадить, но слишком зол на него, поэтому шёл к нему, сжимая меч в руке, раненый даже в его сознании. Я занёс меч за правое плечо, чтобы отсечь голову. Убив жертву захвата в его сознании, ты полностью получишь его силу. Все ядра, хранилища магии, которые он поглотил, всю силу тех воинов, что он смог присвоить себе… присвою я.

— Добей меня и там, снаружи, — еле слышно пробормотал Йерк, подняв глаза, — не хочу, чтобы меня казнили старшие…

Признал вину, не старался врать, не молил... Я быстрым движением меча ударил в его шею. Когда клинок прошёл уже середину шеи, я вернулся в нормальный мир, очнулся. Для меня прошло минут пять, а для остального мира — секунды три. Йерк с двумя мечами в спине, с рассечённым почти до пояса туловищем, закатив глаза, стоял на коленях. Я не сделал ни одного лишнего движения: вырвал из здоровяка клинок, снова уменьшив его вес, сделал шаг назад и одним точным взмахом отсёк голову Йерка. Она двумя оборотами прокатилась по земле, а бездыханное тело село на пятки, затем упало на спину, последний раз дёрнулось и слегка засветилось. Спустя пару секунд бугай, словно скомканный до этого из светящегося белого пепла, медленно рассыпался им, развеялся по ветру.

“Ты что сделал?”. Убил его, Фревир. “Без суда убивать не положено”.

— А никто об этом не узнает, — чуть ли не рыча, вслух сказал я. — Ты понял?! Я сделал так, потому что он просил.

“Он сначала кидается на тебя, а затем ты выполняешь его последнюю просьбу? Впрочем, мне всё равно, никому ничего не скажу.” Барьер Йерка растворился, а Фревир лишь окинул меня уставшим взглядом, поднял свои полуторки и молча сел на землю, протирая мечи от крови куском ткани. От здоровяка ничего не осталось: ни одежды, ни оружия, ни даже крови.

***

Сегодня шёл слабый дождь. Тусклое, облачное утро началось с похода к Энверу. Он уже не спал.

— Ну и зачем тебе позиция? — сказал Энвер, пока мы шли по коридору его поместья. — Сама не появляется — нечего трогать.

Я задавал ему вопросы о той самой технике, которую с рождения имеет любой. Самой сильной технике, дарованной каждому. Только проблема в том, что заговор своей позиции сначала нужно узнать. Неважно, будет ли это с помощью ведения, какого-нибудь вещуна, сна или чего ещё.

— Конечно нужна, — очевидно ответил я, — я точно стану сильнее, если узнаю свою позицию.