Вот только рук Александр не разжал.

Боль заставила лишь усилить захват.

Глыба же рухнул на всю спину.

Александр только выдохнул.

И руки не разжал.

Кости, кажется, затрещали… и подумалось, что если его сейчас раздавят, то это будет на редкость глупая смерть. Пожалуй, глупее, чем у отца… главное, даже на пьяное состояние не спишешь, потому что Александр трезв.

Глыба, перевернувшись на живот, попытался подняться.

И завыл.

Глухо, совершенно по-звериному. А потом руки его подломились и он-таки упал. Животом. Лицом. На землю… и затих.

— Твою ж… — раздался чей-то голос. — Охренеть…

— Эй, парень… отпусти…

Голоса доносились издалека. В ушах звенело… и руки надо бы разжать, но страшно, что эта туша притворяется, что…

— Отпусти, — Александра потрясли за плечо. — Слышишь? Как там тебя… ты отпусти. Сергеич, помоги, видишь, не в себе парень…

— В… — Александр выдохнул и успокоился. — В себе я. Он… точно?

— Точно, — хохотнул кто-то, подавая руку. — Ну ты даешь… дохлый-дохлый, а этого урода укатал… в жизни б на тебя не поставил…

Подняться получилось не сразу.

Руки дрожали.

И ноги тоже.

И главное, из носа лилось… лилось.

— Возьми, — Седой протянул платок. — Ты как себя чувствуешь? Голова болит? Кружится? Может, врача позвать?

Беспокойство его было вполне искренним.

— Спасибо. Я… живучий, — Александр платок все же взял. И прижал к носу. Оно-то, конечно, кровью не изойдет, уже останавливается, но зачем обижать хорошего человека.

— Все равно. Это было неразумно. Идем. Тебе надо посидеть. Могу отправить кого из своих ребят за руль.

— Да нет…

— С сотрясениями не шутят, — Седой нахмурился. — Вопрос безопасности.

— У меня и руля-то нет… а конь умный, дорогу знает, — пошутил Александр, но под укоризненным взглядом сник. — Фигнал, наверное, будет.

— Даже два, — успокоили его. — Слева и справа. Симметрично получится. Но можно чего холодного приложить.

Слева.

И справа.

А Аленка добавит, когда узнает… почему-то стало невероятно стыдно, будто это он, Александр, драку затеял. И рубашку опять же испортил.

Ценную.

Исторчески-реконструированную. Спереди вон в бурых пятнах крови. Сзади — в мусоре, траве и прочем…

Александр посмотрел на Глыбу, который все еще лежал, уткнувшись носом в землю. Надо ли проверить, живой ли… а то вдруг да… нехорошо получится. Глыба, хоть и сволочь, но не настолько же, чтобы вот так убивать.

Впрочем, над телом уже склонился секундант Глыбы.

— Дышит…

— Водичкой, может…

— Не надо, пусть полежит. Ему оно полезно. А то еще дурковать начнет. Парень… — мужик разогнулся. — Дело, конечно, твое, но вот…

— Что здесь происходит? — нервный слегка визгливый голос перебил секунданта. И появление Тополева, ныне в темном костюме, нисколько Александра не удивило. А вот сам Тополев, кажется, удивился. Он посмотрел на Глыбу. Перевел взгляд на того мужика, который над Глыбой возвышался, потом на Александра. — Еще раз спрашиваю. Что здесь происходит⁈

Стало тихо.

И как-то даже сразу безлюдно. Вот вроде бы только что хватало народу вокруг, а теперь никого, кроме Седого и двоих его подчиненных, которые появлением Тополева не впечатлились.

— Дуэль, — Александр шмыгнул носом и переносицу потрогал. Не сломана, вроде… или сломана? Жизненный опыт молчал. А переносица ныла.

— Какая, на хрен, дуэль⁈ — Тополев перешёл на визг. — Ты, мальчишка, что себе позволяешь…

— Ваш подчиненный, — заговорил Седой, выступив вперед. — Сам инициировал эту дуэль. Он и вызвал… Александра. Верно?

— Да.

— И настоял, чтобы дуэль произошла здесь и немедля. Со своей стороны, я согласился выступить гарантом того, что поединок пройдет согласно правилам.

Тополев покраснел.

И побелел.

И рот открыл. А потом закрыл, но почему-то ничего не сказал.

Он боится седого? Или… нет, скорее не желает с ним связываться… кто-то из сопровождения важного гостя? Надо будет имя спросить.

— И смею заверить, правила нарушены не были, — продолжил Седой, позволив себе легкую улыбку. — Вместе с тем надеюсь, что вы со своей стороны проследите, чтобы молодому человеку выплатили его награду.

— Н-награду?

— Ставкой был мотоцикл. Я правильно понял?

Александр кивнул. Осторожно. Голова все же гудела.

— Ах, мотоцикл… — Тополев отступил. — Конечно… что ж… думаю, Глыба, когда очнется… сам вернет все… если сочтет нужным.

И развернулся, всем видом показывая, что разговор окончен. Вот ведь… поганец. А главное, не понятно, у кого мотоцикл требовать… Глыбу в сознание приводить?

Александру идея не слишком нравилось.

— Идем, — Седой позволил себе подтолкнуть Александра в плечо. — Тебе умыться надо. И переносицу поправить, если не хочешь, чтобы кривой осталась…

Все-таки сломали, ироды…

Никакого уважения к власти.

Глава 26 В которой прошлое возвращается и не на радость настоящему

«Сказал жене, что после смерти хочу быть кремирован. Через полчаса ответила, что договорилась на вторник»

Из лекции профессора прикладной и семейной психологий, доктора наук Н. «Об особенностях счастливой семейной жизни и важности взаимопонимания супругов».

Все шло очень даже неплохо.

Если не сказать, что хорошо. И это уже само по себе было донельзя подозрительно, потому что не бывает так, когда все хорошо, чтоб совсем без подвоха. Нет, взгляды сторонние Таську беспокоили мало. Напротив даже, зависть, в этих взглядах проскальзывавшая, её даже радовала. Потому что… потому что может она позлорадствовать или нет? И уже ради этого стоило ехать.

Чтобы мило улыбнуться тем, кто поспешно отвернется и даже отступит, чтобы не приведи боже хозяин не решил, будто они к Вельяминовым симпатию испытывают…

Блеснуть сиянием золотого шитья.

Небрежно забросить за спину косу, украшенную сложными подвесками, которые Бер поспешно довосстанавливал для цельности наряда. И этой вот спиной ощутить всю зависть с недоумением.

Разве что Дымов подошел.

Поклонился и сказал:

— Весьма впечатлен… и не только я.

Он явно хотел добавить что-то еще, но промолчал. А потом был концерт… и остальное.

Офелия, которую прямо разрывало от злости. Вот ведь странный человек, если подумать. Таська с нею почти и не знакома, как и Маруся, а она, Офелия, тоже с ними знакома не будучи, бесится, того и гляди из шкуры выпрыгнет.

И в целом…

Сюрприз этот. И легкая тень торжества, мелькнувшая на личике Офелии… и значит, сюрприз весьма далекий от приятного. И… Таська оглянулась, подумав, что, может, стоит отказаться? В окно вон вылезти, а там мелкими пробежками, пригибаясь, чтоб из-за кустов видно не было, и до кареты добраться.

Хотя…

Мысль, весьма даже притягательную, она отодвинула, поскольку Вельяминовы на их беду от проблем бегать не привычные.

— Прошу, — Бер изобразил улыбку, хотя в глазах его виделось беспокойство.

И Маруся на окно поглядывает, небось, тоже о побеге подумывает. А по тому, как хмурится, ясно, что к выводам пришла сходным. Потому и подбородок поднимает.

К выходу из зала не идет — плывет.

Точно принцесса эльфийская.

Даже взгляд соответствующий, отстранённо-высокомерный. И на морде лица вся родословная проступает, если приглядеться, то и с подробностями. Ну, или это Таське на нервах мерещится просто.

А все-таки Свириденко неплохо устроился… золото, лепнина, роскошь такая, что если не слепит глаза, то ярко поблескивает, намекая, что у хозяев все-то неплохо в жизни складывается.

Чтоб их…

И золоченые двери распахиваются, а Таська, сама не понимая, почему вцепляется в руку Бера.

— Извини, — она сразу спохватывается и снова становится стыдно. Прямо как маленькая…