— И поэтому ты сбежал?

— Сбежал? Вообще-то я в отпуск отправился, — Александр пустил второй камушек следом. — Кроме того очень интересно посмотреть, кто и как воспользуется ситуацией. Поверь, у меня хватит людей… чтобы присмотреть за другими людьми.

— Значит, ждём?

— Ну почему просто «ждём». Мне тут доложили, что в этом году в Империи просто-таки нездоровый интерес ко всякого рода фестивалям и праздникам. Вон и праздник свеклы, и памятник борщу… и еще день яблока, день краба. Неделя кваса… хотя, конечно, почему сразу неделя… или, может, если меньше недели квасить, то как-то оно не по-русски? В общем, а мы чем хуже? Я вон дал распоряжение, пусть и нам фестиваль организуют. Чего-нибудь этакого… по инициативе низов, праздника жаждущих.

— В Подкозельске?

— Не… там места маловато. И без того понаехали. Но есть вон рядышком… эти, как их… Конюхи. Хороший городок. Праздникопригодный. А где праздник, там и артисты, и туристы… сделаем из Конюхов столицу русского карнавала. Как тебе? Звучит?

— Бредово, — честно сказал Бер.

— Вот и хорошо…

— Почему?

— Потому что бредово. Чем бредовей, тем… понимаешь, просчитать реакцию умного человека можно. А вот что дурак навернёт… или разглядеть, что за этой завесой дури что-то происходит…

— Так себе логика, — Бер тоже камешек поднял и запустил. — А если… не выйдет?

— Плохо будет всем, — честно ответил Император. — Но… вот сам подумай. Ты, я… Ванька, когда протрезвеет… Алёнка… тут родник силы… боевые пловцы… Леший с ребятами… ну как у нас может не выйти?

И посмотрел честно-честно.

С искренним недоумением. А потом, для эффекту, не иначе, добавил:

— И вообще… верить надо власти! И во власть.

Это он, конечно, зря добавлял.

— Верю, — соврал Бер. — Вот прям как тебе…

Почему-то посмотрели с подозрением. Бер поднял флягу с остатками родниковой воды.

— Твоё здоровье…

И выпил.

И как-то вот не то, чтобы отпустило. Что-то изменилось, там, внутри, в нём самом. Но дышать стало легче. А ещё появилась убеждённость, что он справится.

Со всем.

Пока не зная, как именно, но не позволит кому бы то ни было тронуть его, Бера, семью. Волотов он или нет, в конце-то концов?

И рассвет вон загорелся.

Рассвет — это же хорошая примета?

Конец второй книги