— Это да… конопля уже выше меня будет, — то ли похвастал, то ли пожаловался Император. — Бер, тебе помочь?

— Помоги.

Почему-то сидящий без дела Император несказанно раздражал. Еще и ручки на колени положил.

— Разложи вон… рядом. Смотрите, технически реально восстановить эти два, — Бер указал на кафтан, который император недавно изволил примерить, и ферязь. — А вот остальные буду использовать в качестве донорского материала. Там шитья прилично, хватит, чтобы реставрировать и металл. Но это золото. Вы его можете выплавить или я просто вытяну. Получится… прилично получится. На роскошную одежду раньше не жалели.

— А потом?

— Потом тоже можно вытянуть, если захотите. Но реально в реставрации дороже уйдет. Как историческая ценность.

— Торговля историческими ценностями должна проходить под надзором государства, — напомнил Император.

— Тебе не говорили, что ты душный?

— Кто?

— В самом деле… кто ж тебе скажет, — Бер разложил платье. — Сил у меня не так и много, поэтому предлагаю поэтапно. Сначала с рубахами нижними разберусь, там тонкое сукно, вышивка, но лишь по горловине, так что должно быть легко. Заодно вспомню, как оно…

И если не получится, не так обидно будет.

— А там и все остальное…

Бер вытянул руки, спину выпрямил, надеясь, что вид у него в достаточной мере уверенный, поскольку сам он уверенности не испытывал. Одно дело работать под присмотром наставника, который, если что пойдет не так, подхватит и подстрахует. И совсем другое вот…

Дрожь в руках он унял.

И сосредоточившись, принялся выплетать базу заклятья. Сила тянулась тонкими нитями, ровными, как никогда. Вот рунный круг, на долю мгновенья вспыхнув синим светом, упал на ткань старого кафтана, чтобы впитаться без остатка. И Бер поспешил добавить второй.

Вот так.

Теперь осторожно… снимая слой за слоем, убирая и отсекая лишнее, правда, аккуратно, чтоб не отсечь и нелишнее. До исходного, до того, который напитался силой и теплом человеческого тела. Вытаскивая из ткани, из шитья память о том, каковым оно было. И получилось же… Бер знал, как это выглядит со стороны.

Ткань светлеет.

Или темнеет, возвращая себе исконный цвет. Прорехи будто сами собою затягиваются, потому как движение материи на тонком уровне не заметно. Главное, что все выправляется и выпрямляется… хотя слабые места надо будет отметить и доработать вторым кругом.

Закрепить не забыть.

— Офигеть… — сказал Император, выбивая на долю мгновения из того чудесного состояния почти всемогущества, в котором Бер пребывал. И зачем-то добавил. — А я носки зашивать умею!

— Правда?

Ванька, уже переодевшийся, сел рядом и подал воды.

— Ты как?

— Да… — Бер завершил связку, закрепляя эффект. — Нормально.

И понял, что и вправду вполне себе нормально. Нет ощущения, что его до дна выжали. Разве что взмок слегка, зато рубаха… и шитье восстановилось, сложный узор, который надо будет зарисовать для отчетности. И Сергею Трофимовичу отправить с благодарностью за науку.

Он там как раз книгу по костюму пишет. Обрадуется.

Правда, обзовет Бера обалдуем, который с минусовым опытом лезет к серьезным вещам, а потом все одно похвалит.

Наверное.

Вода была студеной до того, что зубы свело.

— Пей-пей, — велел Александр и пирожок протянул. — И закусывай. Водичка хорошая… а то вид у тебя бледноват. Слушай, а оно должно так…

Он указал на вторую рубаху, которая превратилась в черные лохмотья.

— Должно, — пирожок Бер взял. — Моя сила вытягивает из вещи её исходный образ. Если повреждения небольшие, скажем, как на табуретке или там разбитой чашке, или еще какой мелочи, то я могу просто взять и восстановить. Склеить там, используя собственный материал вещи. На ювелирке так часто делают. Ну и вообще… тогда лучше всего выходит. И потом найти место, где был скол, невозможно.

Пирожок оказался с капустой.

Вкусный.

И вода тоже вкусная.

— А трогать можно? — поинтересовалась Таська.

— Уже — можно… так вот, когда повреждения большие, то собственной материи не хватит. Ну или хватит, но тогда одежда…

— Подсядет. Как после стирки. Марусь? Смотри, какая красотень… — Таська подняла рубаху и прижала к себе.

— Это мужская, — счел нужным предупредить Бер. — Но женский наряд я тоже нашел.

— На тебя не налезет, — Маруся мрачно разглядывала серое и довольно-таки невзрачное с виду платье из эльфийского шелка.

— Примерь, — предложил Иван. — Мне… тоже стоит потренироваться. А для этого надо, чтоб платье было надето… вот, это нижняя рубаха… а это наверх.

— Так вот… лучше всего взять две вещи, чтобы вторая была родственна первой… тут и тут был лен. Поэтому я взял часть вещества из льна той рубашки и встроил в плетение этой.

— А с носками так можно? — поинтересовался Император. — Что? Ты бы знал, до чего это муторное дело, особенно когда на пятке рвутся. Дырка получается круглой. И как ты её ни зашивай, неудобно.

— А зачем тебе вообще носки зашивать? — удивился Бер. Как-то у него были другие представления о жизни императоров.

— Ну… мой наставник полагал, что я должен владеть основными бытовыми навыками.

— Сурово…

— Так научишь? Хочу его удивить.

— Думаешь, удивится?

— Знаешь, — Александр с сожалением посмотрел на миску, в которой пирожков почти не осталось. — Есть у меня подозрения, что реконструкцией носков его не удивить, но… я попробую. Вообще почему такому простому заклинанию не учат? Иголки, нитки… я пальцы в кровь исколол!

— Потому что оно не простое, — сказал Бер. — Если заимствовать, то нужно наложить одну печать, причем двухсоставную, на вещь-донор, а вторую — на ту, которую восстанавливаешь. При этом важно сродство, иначе может получиться алый шелковый кафтан с синими бархатными пятнами… ну и в целом нюансов хватает. Тут рубашки, считай, одинаковые, а вот дальше…

Он перебрался поближе к одежде и пощупал плотный бархат.

— В общем… надеюсь, силенок хватит…

Хватило.

Глава 11 В которой рассказывается об особенностях эльфийской и старо-русской мод, а также влиянии оных на женские красоту и выносливость

Есть мужик? Крути мужиком. Нет мужика? Крути обруч!

Девиз фитнесцентра

Маруся чувствовала себя… опасно.

Не в смысле, что находилась в опасности, скорее уж опасным было это вот ощущение легкости и в целом душевного спокойствия. Оно-то в свою очередь и вызывало смутное беспокойство.

Сложно быть женщиной.

Иногда самой себе не объяснишь, что ты там чувствуешь и почему. Главное, было хорошо, отчего в свою очередь не очень хорошо и даже волнительно.

А вдруг она влюбится?

Мама Вася говорила, что любовь — такая штука, которая мозги напрочь отшибает. И сама не заметишь, как из разумного человека превратишься в нечто безвольное и готовое на все. Готовности на все Маруся в себе не ощущала, как порхания бабочек в животе, опасной легкости мыслей и желания подобрать имена будущим детям.

Какие там дети…

Ушастые.

Причем уши облезлые, особенно левое, правое же покрасневшее. И морда лица слегка шелушится. Маруся снова прислушалась к себе и своим ощущениям, успокаиваясь тем, что прилива романтических чувств и нежности это шелушение не вызывает. Скорее желание достать из холодильника остатки мази.

И где там Аленку носит-то?

С такой-то физией сыграть эльфийского принца будет сложновато. Почему-то Маруся ощутила некоторую неловкость и отвела взгляд. Будто это она виновата, что Иван обгорел.

А она не виновата.

Совершенно.

— Значит… я пойду? Примерю? А… если не налезет?

Невзрачное эльфийское платье казалось очень уж легким. На Таську оно точно не налезет, ибо тот, для кого платье шили, явно был поменьше объемами.