В общем… сложно все.
Очень сложно.
— Эй, ты идешь? — окликнула Машка.
— Куда?
— Так собирались же посидеть…
Да, кажется… Миле предложили. Так-то обычно её словно и не замечали, может, не специально, может, потому что Мила боялась сближаться с людьми. А они и чувствовали неладное и тоже сторонились.
— Не знаю.
— Идём, — Машка схватила за руку. — Хватит… нормальная девчонка, а людей сторонишься. Там Лёвка быть должен. Он про тебя спрашивал.
Щеки вспыхнули.
И погасли.
Лёвка… Лев Суварин был, во-первых, одаренным, во-вторых, происхождения благородного, а в-третьих… хорошим парнем. Симпатичным. Добрым. А значит, Миле от него надо держаться подальше и жизнь не портить. Потому что… просто потому.
Она оглянулась, зацепившись взглядом за мордатого мужика с шаурмой в одной руке и банкой колы в другой. Тот поспешно отвел взгляд, делая вид, что возле универа оказался по какой-то своей надобности, а не для того, чтоб за Милой следить. Но этот хотя бы старается в глаза не лезть. Другие похуже… один так и вовсе близко подходит и разглядывает так, что прям до костей дрожь пробирает.
— Идем… — Машка тянула прочь.
— Будешь? — Пихта протянул шаурму напарнику. — Слушай, я тут отожрусь…
— От и радуйся, — тот шаурму взял и понюхал. — Работенка — не бей лежачего… за девкой приглядывать. Куда она намостылилась?
— Да с подругой в роде. По магазинам попрутся или еще куда.
Пихте было все равно.
Ему надоела и столица, и суета, и девица эта, которая с виду — мышь мышью… и нормального бы дела, а не это вот всё.
— Лады, не дергайся, — сказал напарник, заглатывая огромный кусище. Как не подавился только. — Шеф сказал, чтоб готовились.
— К чему?
— А я откуда знаю. Передо мной не отчитывается. То ли напортачил наш Умник, то ли…
— Чего? — Пихта нахмурился.
— Да неладно чего-то… слышал, Волк сбежал? А он скотина старая, чует, когда тикать надобно… и шеф, небось, почуял… вот и режет хвосты. У них же ж, как у змеюки той, шкуру скинул и поминай, как звали…
Напарник провел пальцем по горлу.
— А девка…
— Девка, может, и не при чем, а вот Умник наш многое знает. И мало ли, где он это знание хранит. Умник же… так что всех зачистят. Только сперва поговорят с чувством, толком и расстановкой. Что? Не мы такие, жизнь такая… ладно, глянь, куда она там поперлась.
Маячки на девке стояли хорошие.
И Пихта вырулил со стоянки.
Ехать пришлось не так и далеко. Кафешка какая-то из тех, что поприличней, но не пафосные. Ага, вон и девка, и подружка её развеселая, и еще другие. Однокурснички, стало быть, тусят…
— Пусть повеселится, — милостиво разрешил напарник. — Хоть напоследок…
— Слушай, — Пихта задал вопрос, который мучил его. — А вот ты не боишься, что и нас с тобой… того… зачистят?
И судя по оскалу напарника, правильный вопрос.
— Думаешь много, — обрезал тот.
И…
И Пихта отвернулся. А потом, втихаря, робко так подумал, что валить надо бы… вот прям сегодня и валить.
Мила сама не поняла, как оказалась в туалете кафешки вместе с Машкой. Веселье… было веселье. И было даже весело. Наверное… кому-то точно было весело.
Ей же стало и без того тошно.
И Кешка на звонок не ответил. А потом стал совсем не доступен…
— Милка, улыбнись, — Машка двинула под ребра. — Смотри, какую штуку я по случаю прикупила…
И вытащила из сумочки пудреницу. Самую обыкновенную, облезлую даже. И облезлость эта совсем не вязалась с Машкиным обличьем, потому как раз она предпочитала вещи новые. А тут…
Машка крышку пудреницы откинула…
— Вот так лучше, — сказала она изменившимся голосом. И лицо вдруг тоже изменилось. — Что смотришь? Раздевайся.
— Вы…
Перед лицом Милы появилась характерного вида красная книжечка с имперским орлом.
— Служба безопасности. Особый отдел.
Дыхание перехватило.
— Эй, эй… в обморок не падать, — Милу подхватили и, наклонив к крану, сунули голову под воду. — Давай, ты в здравом уме нужна… или относительно здравом. Не трясись.
— Вы… вы… из-за Кеши?
— Ну не из-за тебя же, — проворчала женщина неопределенных лет. — В общем так. Сейчас ты отдаешь мне свою одежду, а сама берешь форму официантки, выходишь на кухню… ведут тебя с улицы?
— Д-да… эти не приближаются.
— Хорошо. Значит, выходишь через черный ход. С мусором. Несешь к бачкам. За ними тебя встретят.
— А…
— А я… — женщина оскалилась и лицо её поплыло. — Побуду тобой.
— Но…
— Сегодня в этом кафе случится утечка опасных химикатов. К несчастью, будут пострадавшие. В том числе серьезно. Некоторые даже в реанимацию угодят.
— Мама…
— Тоже там окажется. Сердце не выдержит. Она ж уже в возрасте…
— Но…
— Ей объяснят.
— А мы…
— А вы пока поживете в тихом спокойном месте. Сколько — не знаю. Это уже там спрашивай. Моё дело вас из-под удара вывести. И да, маячок я тоже сниму… халтурщики несчастные. Вот туда же, заговоры плести все горазды, а на нормальное оборудование денег жмут… давай, давай… все же вопросы могут возникнуть, что мы в туалете так долго делаем. Шевелись…
К мусорным бакам Мила выходила на негнущихся ногах. Видеть себя со стороны было странно. Особенно потому, что себе Мила не понравилась.
Неужели она такая…
Серая?
Невзрачная?
Волосы тусклые какие-то. Кожа, что пеплом припорошенная. И главное, выражение лица, такое… такое, словно она себя уже похоронила.
— Помочь? — рядом возник паренек и хлопнул Милу по плечу. — Идем. Держись рядом. И молчи…
Огромная туша мусоровоза загораживала проезд. И лезть в кабину было высоко, но Мила справилась. И просьбу пригнуться исполнила молча. И сидела так, боясь дышать, боясь спугнуть…
— Вот, — мусоровоз остановился где-то у торгового центра. — Доставили принцессу в лучшем виде! Принимайте… там уже Янка сигнал подала, значит, скорые полетели.
— Прошу вас, — Миле подал руку мужчина в сером костюме. — Не надо нас бояться. Вы у нас свидетель.
— Я ничего не знаю…
— Зато ваш брат знает. И раз изъявил желание сотрудничать, то и мы готовы пойти на встречу.
— Я… — Мила сглотнула, было очень страшно, но за Кешку — еще страшнее. — Я могу описать тех, кто за мной следил… и за мамой тоже. Если надо.
— Конечно, надо! — обрадовался мужчина. — Очень надо… вы поможете следствию.
Врал.
Впрочем, Мила сделала вид, что верит.
— А… Кеша? Что с ним будет? — спросила она уже в машине, в обычной такой машине, которых в Москве тысячи.
— Пока сложно сказать… постараемся вытащить и его. А дальше… все очень серьезно. Но как понял, ваш брат твердо намерен оказывать следствию помощь. И значит…
Значит, срок дадут не очень большой.
Наверное.
— Чего там? — напарник Пихты первым услышал сирены. И Пихта очнулся ото сна, как раз затем, чтобы увидеть, как пара скорых подрулили к кафешке. Из кафешки валили люди. Кто-то кричал. Что-то даже бахнуло и из окон повалил дым. — Что за…
— Сиди, — Пихта вытер руки о джинсы.
Смешаться с толпой зевак было несложно. А потом вовсе повезло наткнуться на болтливую официанточку… ничего такого.
— В общем, там у них утечка какая-то… отравы… от мышей или тараканов. Должны были завтра закрываться на обработку, а оно все потекло и начало испаряться. Вот народ и потравился, — сказал Пихта, возвратившись в машину.
Скорых и вправду собралось с полдюжины. И здание оцепили. И МЧС-ники возникли, вон, заслоны поставили.
— Поехали, — сказал напарник, указав на машину скорой помощи, которая выползла на улицу, а потом, врубив на полную мощность мигалки, покатила вперед. — От же… хотя… может, и к лучшему. Если сама подохнет, то и руки марать не придётся.
Машина летела стрелой. И остановилась не где-нибудь, а у Первого императорского, на территорию которого вход был закрыт. Точнее пешком — пожалуйста, а проезд — лишь для сотрудников и машин скорой.
