— Знаю, — у Александра успел загореть, а то и обгореть, нос и еще уши. Пока только красные, но к вечеру точно облезут.

— Откуда?

— Почуял. Как-то вот… А Сереге передай, что это не по-мужски перед трудностями отступать. Или это не он был?

— Он. Обычно их мало кто различает. Они хоть и погодки, а выглядят, что близнецы.

— Ну… меня учили запоминать лица, — Сашка повязал на голову бандану. Кажется, в прошлом году с ней Маруся ходила. Точно. Тогда она была более розовой, но к концу лета выгорела, и серебряные дубовые ласточки почти слились с фоном. — Трус несчастный…

Аленка с трудом удержала улыбку.

Нет, замуж… обычаи обычаями, но есть в них нечто донельзя дурноватое, если так-то. Пришел. Поле вспахал, засеял… оно, конечно, в голодный год полезные умения, но хочется чего-то другого.

Чего?

На руках опять же…

— Ты на меня так смотришь, что как-то вот не по себе становится.

— Примеряюсь, — мрачно сказала Аленка.

— К чему?

— К тому, чтоб замуж выйти…

— А… тогда ладно.

Не испугался.

Странно…

— А хорошо получилось, — Сашка запрокинул голову, разглядывая синие дебри. — Красиво даже, если так-то… живописно.

— Красиво, — согласилась Аленка. — Только и впаяют за это тоже красиво.

— Не впаяют… я решил вопрос.

Сказал он это спокойно и даже уверенно. И главное, что именно тогда, когда на дороге появилась машина.

— Вот помяни же ж…

Этот черный приземистый джип Аленке был знаков. Надо бы Марусю кликнуть.

— А это кто? — поинтересовался Сашка.

Джип же, после поездки по проселочной дороге уже не совсем и черный, скорее серовато-пятнистый, притормозил близ конопляного поля.

Интересно, кто донес?

— Участковый наш, — ответила Аленка, раздумывая, не воспоследствовать ли примеру братца. Лес от рядышком, можно сгинуть и сделать вид, что конопля эта — не их, не местная.

Дикая конопля.

Выросла в результате природного катаклизма.

Дядя Никифор даже сделает вид, что поверит… жаль, что только он.

— Познакомишь? — Сашка подвинул бандану выше, и на лбу появилась белая разделительная линия.

— Познакомлю, — Аленка решительно шагнула вперед, и конопля, чуя силу, спешно расступилась, прокладывая дорогу.

А хорошо все-таки пахнет…

Знакомо, главное. И девчонкам тоже, но вот точно понять, что за запах, не выходит.

— Доброго дня, Никифор Анатольевич, — сказала Аленка, выбравшись из зарослей.

Участковый явно был впечатлен.

Он застыл, запрокинув голову, уставившись то ли в небеса, то ли куда пониже, туда, где суетились над конопляными верхушками мелкие птахи. А может, бабочки впечатлили. Так-то бабочек изрядно налетело, прям даже удивительно.

— Д-доброго, — участковый вздрогнул и очнулся. — Это… что такое⁈

— Это? — Аленка оглянулась.

— Это редкое эльфийское растение. Можно сказать, эндемик Предвечного леса! — сказал Сашка и руку протянул. — Доброго дня. Я Александр.

Участковый нахмурился, всем видом своим выражая неготовность к столь близкому знакомству. Но руку все-таки пожал, осторожно так. Потом опять к полю повернулся.

— Редкое, стало быть…

— Очень редкое.

— И что за оно?

— Так… конопля… голубая. Эльфийская.

— Конопля.

— Голубая, — с нажимом произнес Александр. — Эльфийская.

— Но все-таки конопля…

— Для технических и кормовых нужд.

— Но…

— Разрешения будут, — Александр посмотрел на участкового с прищуром.

— Сабурова, — участковый провел обеими руками по лысой голове. Была она какой-то круглой и при том завораживающе идеальной формы. Даже уши нисколько не мешали этой идеальности. Разве что выделялись слегка, как выделялись седые до белизны брови. — Ты же понимаешь, куда вам эти разрешения засунут?

— Куда? — поинтересовался Александр, так, для поддержания разговора.

Участковый вздохнул с укором.

— Вот туда и засунут, куда природой оно не предназначено. Нет, я понимаю, что у вас ситуация, но это вот… это вот… — он руку протянул. — Это ни в какие ворота… ну ладно, Таська, у нее в голове ветер… но ты-то вроде серьезною была. Маруся… как… допустила-то⁈

— Дядь Никифор, вы не переживайте так. Просто вот… получилось.

— Получилось у них, — буркнул участковый. — Получилось у них… вот… понимаю, что получилось. Дело молодое… хотя обычно другое что получается, чего законным браком прикрыть можно. А у вас? Как фату ни вешай, а этот срам не прикроешь. Ладно, ты мне другое скажи, Алён, почему оно до сих пор тут стоит? Убрали бы потихому… и чтоб мне убрали! К вечеру же! Странно, что никто еще не донес-то…

Стена конопли зашаталась, загудела и стебли потянулись к участковому, явно желая взглянуть на смелого человека поближе.

— Чего она? — тот отступил. — Алён? Твоих рук дело?

— Наших, — поспешил заверить Александр. — Точнее… есть у нас тут один специалист… уникальный. Можно сказать, всецело владеет аутентичной технологией посадки…

— Тут и другие владеют… технологиями посадки… в полной мере. А ну брысь! Ишь ты, будет листья к властям тянуть! — участковый шлепнул по листу. — Стало быть, не уберёте…

— Не получится, дядь Никифор… она ж видите? Она хорошая… так-то ласковая, — Аленка коноплю погладила.

— Она-то, может, и ласковая… но Свириденко — еще тот упырь… в общем, прячьте тогда этого вашего специалиста куда подальше. И сами тоже. Вон, в отпуск… или еще куда… и братьев заодно уж, чтоб глаза не мозолили. Я потяну, сколько можно… там же ж пока комиссию, пока то да сё… закажу экспертизу… но… сама понимаешь… — участковый сунул пальцы под воротничок. А рубашка сизая, застиранная, и сама форма явно не новая. — Буду сильно кобенится, то и уберут. Мне прошлого разу прямо сказали, что на пенсию пора, что засиделся и не понимаю современных политических тенденций. Я бы и пошел, и сыновья вон кличут, чтоб переехал. Но… обещал же за вами приглядывать.

Он махнул рукой.

— Хотя ж толку-то от моего пригляду… а оно теперь… вот и чего ты лезешь-то? — участкового, похоже, сам факт того, что конопля норовит забраться в карман, не особо-то смущал. — Конфетку хочешь? Ишь ты, почуяла… вот скажи, Алён… может, ты её как-нибудь… на от, только отстань. Да не спеши, сейчас разверну… так вот, может, ты её как-нибудь от дороги уберешь-то? В лесок попросишь перейти…

— Не выйдет, — покачала головой Аленка. — Она тут обосновалась. Надолго.

— Тогда… лесок как-нибудь? Чтоб вокруг? Да повыше, погуще… такой, дубовый или еще вот, слыхал, живую изгородь поставить можно, колючую. Очень бы пригодилась.

Он и руки поднял, чтоб конопле удобней было конфетку брать. И тотчас шлепнул по второму листу.

— Попрошайка…

— Не выйдет, дядь Никифор. Силы у меня пока не те.

— Вот… тогда… даже и не знаю, чего делать-то… ну… я-то сказал…

— Разрешения будут, — повторил Александр. — Вот… сегодня привезут.

— Это хорошо… это сойдет на первое время. Так и напишу, что разрешения имеются… что растение это… как ты там сказал?

— Эндемик.

— Он самый… эльфийский. Да… по магическому ведомству… на регистрационный учет поставлю. Попытаюсь тишком, чтоб не засветить бумаги. Но вот… — участковый покосился на Александра, точно пытаясь понять, стоит ли он доверия. И заговорил быстро и шепотом. — Там… Свириденко людишек стягивает. Раньше его банда только в Осляпкино сидела. А теперь вон в Козельцах приехали три автобуса… эта… частная охранная компания. Тоже, что характерно, с разрешениями… сунулся было проверить, так такого получил, что не в свое дело лезу… и в усадьбу народец прибывает. Аленушка, уходили бы вы, пока можете…

— Куда?

— А хоть куда. Чую, готовиться что-то… и такое от… что повод ему только и надобен, чтоб начать. А это вон — это ж не повод… это, считай, приглашение…

— Может, сообщить куда? — поинтересовался Александр.

— Куда? — Никифор провел ладонями по круглой голове, стирая пот. И вытащил из кармана еще одну конфетку. — Меня ж не просто так в участковые ушли. Я уже сообщал… один раз своему начальству. Другой… решился вон через своего, а ему спустили, мол, проверяйте, что у вас там твориться. Третий вовсе в Петербург сунулся, подал, изложил, как умел… так… Дом у матушки моей сгорел. Диво, что сама живая осталась… а главное, Свириденко потом новый поставил. Из доброты и человеколюбия. Он у нас тут вовсе очень добрый и страсть до чего человеколюбивый. Вона, машину выделил…