Вот и этот парень плюс-минус моих лет с готовность внимал моей пантомиме, в которой я просил что-то, на чём можно писать.

— Извини, но у нас и правда не держат ничего такого. Болезни, травмы и проклятия, вызывающие немоту, скорее редкость, чем исключение из правила. Но тебя посмотрит наш целитель: возможно, его способностей хватит, чтобы помочь. — И улыбнулся так, как будто извиняясь. Ну не верю я в то, что тут целая рота профессиональных лицедеев, способных создать подобную атмосферу. — Пойдём, я провожу тебя к купальням. После тебя встретят и представят настоятельнице.

Что-то очень уж часто за последний день я иду туда, куда зовут. Но купальни… Даже если мне там вручат тазик и ковшик, я всё равно буду безгранично за это благодарен.

Потому что чистоплотному человеку очень, очень неприятно жить так, как я жил в последние дни.

— Прошу. Как закончишь — выйди наружу и подожди, я вернусь и провожу тебя к настоятельнице. Сильно не торопись: у тебя будет около часа на всё про всё. Чистую одежду найдёшь внутри. — Сказал он, и положив руку мне на плечо, чуть наклонил голову. — Оставь опасения, Оз. В этих стенах мы, служители пантеона, не посмеем оскорбить своих богов намеренно сделанным злом.

Я медленно кивнул, пару секунд поглядев в спину удаляющемуся парню, после чего распахнул дверь и ступил в местные купальни. Место было интересным и непривычным для меня, человека двадцать первого века: каменный пол, желоба для отвода воды, деревянные лавки и пара столиков, на одном из которых стоял таз с одеждой, небольшой мочалкой и крошечным бруском то ли мыла, то ли его аналога. Практически под самым потолком на стенах висели головы разных странных животных, из пастей которых лилась горячая, исходящая паром вода, растекающаяся по желобам и утекающая куда-то вниз.

Ни перегородок, ли шкафчиков. Это всё было лишним здесь, в простом и сложном одновременно мире, где-то застрявшем в средневековье, а где-то ушедшем далеко вперёд. Например, при всём обилии воды и пара тут не было очень уж влажно, за что стоило поблагодарить вентиляционные щели на потолке…

Одежду я скинул за считанные секунды, сгрузив рюкзак в дальний угол — и тут же, схватив грубую на ощупь мочалку вместе с мылом, шагнул под до боли горячую воду. И застыл, наслаждаясь чувством, которое успел позабыть. Прошлая жизнь уже успела подёрнуться дымкой, словно я попал не несколько дней, а несколько лет назад.

И горячий душ стал тем, что вырвало эти воспоминания наружу, почти заставив меня расклеиться, отдавшись тоске.

Тоске по дому, по безопасности, по семье, вкусной еде и свободе действий. Единственное, по чему я не тосковал — это по прежнему росту, пузу и общей физической немощи. Но я и сам тогда не знал, насколько плохо себя чувствовал.

Не с чем было сравнить.

Компенсировали ли новые силы то, что я утратил? Пожалуй, что и нет. Я никогда не был тем, кто отдал бы всё за такой шанс, магию, алхимию, борьбу с монстрами и прочая-прочая. Ещё подростком я разуверился во всей этой книжной авантюристской романтике, как и в пиратской, бандитской и прочая-прочая. Просто выстроил в голове один день из, так сказать, выдуманной жизни. Максимально подробно, в деталях представил… и открестился когда-либо мечтать о таком попадании.

Кровь, грязь, дерьмо и неизбежный тяжёлый труд ради выживания похоронили все влажные фантазии о героизме, гаремах из эльфиек и приключениях.

Но я всё равно попал, и вот теперь прячу слёзы под потоком обжигающей кожу воды, попутно раздирая тело до красноты грубой мочалкой из какого-то растения. Мыло было паршивым, помогало мало, так что я оставил его для своей шевелюры. Обрезать бы волосы к чёртовой матери, да только кто знает местные традиции?

Лысых я как-то и не видел пока, так что со стрижкой лучше повременить.

И всё же, именно этим моментом своей жизни я был доволен. Потому что выжил. Не сломался. Успешно адаптировался и преодолел, прямо как завещал один известный мужик. А тоска… её я запихал в такие дальние дали, что едва ли она когда-либо вылезет наружу. Потому что некогда мне тосковать и предаваться рефлексии: нужно пахать, двигаться вперёд… и готовиться к тому, что однажды сюда может прийти сестра.

Её стремление найти пропавшего меня вполне может привести Леру в не-игру. Она всегда считала, что всё вокруг должно быть под её полным контролем и никак иначе, а что самое удивительное — у неё получалось контролировать это самое «всё». Что, вкупе с её основательным подходом к любой задаче, давало ей все шансы добраться до Первого Города. И если я хочу потянуть на себе не только сохранение в целости собственной задницы, но и защиту сестры, то мне потребуются силы, знания и умения.

У меня подходящий для выживания класс и, к счастью, отличный склад характера, после первичной ломки приспособившегося к убийствам, боли и крови.

Осталось только не расслабиться и не похерить весь этот потенциал.

В какой-то момент кусочек местного мыла обратился в ничто, и я, напоследок ещё пройдясь мочалкой по всему алеющему от жара телу, «вышел из душа», вернувшись к тазику и взявшись за ревизию наличествующих там вещей. Всё было самым простеньким, но чистым, и одного этого хватило, чтобы я натянул на себя и штаны, поясом для которых служила тонкая бечёвка, и рубаху без пуговиц и с длинным рукавом. Всё — естественного для льна светло-бежевого цвета.

Своё грязное добро я хорошенько прополоскал под потоком горячей воды, а после разложил на присутствующем тут горячем и сухом камне. Не обошла такая судьба и кроссовки, которые, кажется, прошли самую суровую проверку на вшивость: не развалились.

Теперь всегда буду покупать обувь этого производителя, ха-ха.

Следующим шагом стала проверка инвентаря, из которого я, немного подумав, вытащил всю одежду, снятую со скелетов. Её тоже постирал, развесив на камне взамен высохшей своей: благо, жара хватило, чтобы вытравить влагу за считанные минуты. Отдельные экземпляры после такой стирки порвались, но были и те, что сохранились в целости, и не грозили развалиться во время носки. В частности, этим могла похвастаться одна рубаха и пара плащей-накидок, один из которых я, дождавшись высыхания, натянул на себя, предварительно проверив, что новое облачение не сковывает движений.

В процессе пришлось сменить штаны на свои старые, так как верёвочка на поясе никоим образом не способствовала активным движениям: штаны просто грозили свалиться в любой момент, а в бою это чревато. Да и в паху ткань не особо тянулась, так что об акробатических пируэтах в них можно было забыть навечно, что меня не устраивало.

Очевидно, вопрос с экипировкой придётся решать в частном порядке, так как концепция «любые тряпки подойдут» себя не оправдала. Игра не была игрой в полном смысле этого слова, и всё то, что не являлось предметом, автоматически под тело не подстраивалось.

Или не подстраивалось в принципе: по одной только разгрузке судить было рано.

Я собрал свои вещички в инвентарь, оставив штаны в корзине, вернул на плечи рюкзак, предварительно загнав туда разбушевавшуюся Бесу, которую обилие воды скорее напугало, чем заинтересовало, и только после этого вышел в коридор. До крайнего срока оставалось несколько минут, так что совсем скоро я повстречаюсь с местной настоятельницей, и она, надеюсь, прольёт свет на некоторые имеющиеся у меня вопросы.

Очень надеюсь…

Как и было сказано, спустя ещё несколько минут вернулся мой проводник, и мы проследовали прямиком к кабинету настоятельницы этого малого храма. Хотя, какой вообще кабинет, если это самая настоящая келья?..

Тут был стол и пара стульев, заполненный бумагами и пергаментом неказистый шкаф с мой рост высотой, а в дальнем углу притаилась небольшая аскетичная кровать, на которой кому-то рослому и крупному поместиться можно было разве что бочком. Свет струился из отверстий в потолке и противоположных стенах, будучи таким же многократно отражённым, как и во всём остальном храме. Тёплый и рассеянный, он способствовал созданию необычной, неспешной и оторванной ото всего остального мира атмосферы. И здесь это проявлялось особенно ярко.