И даже не получил за эту самодеятельность в тыкву, что само по себе удивительно. Мастер лишь кивнул, ухмыльнулся чему-то — и провёл образцовый рывок вперёд с попыткой схватить меня за шиворот левой рукой и параллельно всадить в грудь взятый обратным хватом кинжал. Я не купился, руку перехватив рукой, а кинжал — кинжалом. И сразу же, не делая пауз, попытался дать кулаком ему в морду. Безуспешно: мне наглядно показали, что есть превосходящая скорость, сблизившись и впечатав лоб мне в нос. От боли я даже не поморщился, а вот от осознания собственной слабости — очень даже.

— Бои закаляют тебя. Ты растёшь…

— Против тебя это не помогает.

— Так и я не враг, а наставник, которого выбрал ты сам. — Трижды наши кинжалы столкнулись, прежде чем я полетел на землю со сталью в левой глазнице. Чувство неприятное — больно, ничего не видно, есть осознание того, что такая рана смертельна, но сознание никуда не улетучивается, позволяя сполна насладиться страданиями плоти.

Кинжал мастер притянул к себе не иначе как магией, регенерация стремительно сделала своё дело — и я, прикрыв левый глаз, которым всё равно почти не видел, поднялся на ноги.

— Давно хотел спросить. Ты как-то связан с Ультором? — Я не забыл о том, что меня вырубило в святилище, прямым рейсом отправив сюда сразу после того, как я попытался понять, чей образ высекли в камне. Мастеру мой вопрос не понравился — он изменился в лице, а глаза его, казалось, подёрнул холодок. А уже в следующие секунды я, проиграв в мановение ока навязанном мне обмене ударами, оказался на земле со вскрытым горлом, возмущённо что-то булькнув и попытавшись воткнуть кинжал в живот нависшего надо мной наставника.

Вот только тот предугадал этот ход, и практически сразу зафиксировал моё запястье, одарив напоследок таким взглядом, что мне стало тошно. Снисходительность.

Ненавижу!

— Отвечу, когда сможешь меня хотя бы поцарапать. — От удара мыском ботинка по лицу меня повело, а перед глазами поплыли цветастые пятна. Я выплюнул пару зубов, довольно быстро, для того, что испытывал сейчас, поднявшись на ноги. — А пока тебе это знание ничем не поможет.

От моей попытки его пнуть мастер ушёл играючи, ни на гран не потеряв в своём пафосном достоинстве.

— Не то, чтобы очень хотелось. Но… — Кинжалы единожды столкнулись, и я рукой помешал мастеру пнуть меня в брюхо коленом. Слишком часто я так получал, чтобы вот так просто снова на это попасться. И даже последующую попытку меня боднуть пресёк, сместив голову в сторону. Жаль, за ухо его укусить не успел, но какие мои годы? — … знаешь, я тебе всё равно благодарен. Я бы и правда уже десять раз подох, если бы не твои уроки.

— Но ты меня ненавидишь.

— Ещё ка… кх! — Договорить мне не дали, переиначив укол кинжалом в болезненный тычок кулаком и рукоятью в солнечное сплетение. Дыхание сбивает только так, но пропустивший такой удар боец всё ещё может отступить и восстановиться. Главное тут — заставить себя вдохнуть, сквозь боль и так, как будто пытаешься разодрать лёгкие. У меня это получилось, и следующую профилактическую оплеуху я прервал, перейдя в контрнаступление. И быстро оказался на земле с кинжалом в сердце, но даже это — уже прогресс. — Знал бы, что с тобой нужно просто заговорить — давно бы это сделал.

— Думаешь, я бы ответил инфантильному, слабому мальчишке, который не понимает, где оказался? — Насмешка в его голосе даже не читалась, а составляла основу самой фразы.

— А теперь что-то изменилось?

— Теперь ты — воин. — Лаконично ответил мужчина, фаршируя меня честной сталью и бросая на землю мощным и прямым, как топор, ударом кулака по роже. Но несмотря на боль, мне отчего-то хотелось улыбаться. Соскучился по чужому признанию, или обрадовался тому, что изменения во мне признал даже мясник со стажем?..

Хотелось сказать или спросить что-то ещё, но я не стал. Вся дальнейшая тренировка прошла в молчании, и лишь под самый конец я понял, что, кажется, короткая сессия «на подремать» превратилась в полноценное «отключился напрочь». А если судить по длине тренировки во сне, то и провалялся я никак не меньше десяти часов.

И всё ещё был жив, что кого как, а лично меня несказанно радовало.

Рядом нёс свою службу вечный факел, кинжал лежал в ладони — я его так и не убрал в инвентарь, а неподалёку начинали понемногу попахивать трупы звиггов, которые я свалил в кучу перед тем как завалиться на отдых. Тело… отдохнуло, и отдохнуло вполне пристойно. Ясность мыслей, чёткость движений — всё при мне. Разве что зелья лечения осталось на один полный приём, плюс я сам по себе полностью восстановился. Но в дальнейшем я собираюсь просто не попадаться в засады, так что это момент не самый критичный.

А вот критично сейчас было без лишних промедлений сорваться с места и двинуться дальше: потолок, или нечто не него похожее, с моей нынешней позиции был уже виден, так что испытание неумолимо близилось к концу. Я был обязан пройти его за этот подход, плюс захватить кусочек следующего. Иначе слишком уж всё растянется, а Тьма, как известно, не спит, в отличие от вашего покорного слуги.

И раз уж мне не известно, как скоро Тьма поднимется на этот уровень, нужно постараться уложиться в минимальные сроки.

Последующая лестница была вполне себе нормальной: ни тебе ловушек, ни «скалодрома». Зато на другом её конце мне встретилась новая партия звиггов, которую я, припомнив вчерашнюю боль и страх за свою жизнь, разделал, как свиней на бойне. К своему глубочайшему удовлетворению справился без ран и даже без напряга.

Заодно и дротик протестировал: летал он в моих руках крайне хреново, и мог максимум поцарапать, что наводило на мысль о наличии у звиггов-застрельщиков соответствующих навыков. Потому что не тянули они на тех, у кого в тоненьких лапках скрывалась мышечная сила, превышающая мою в пару-тройку раз. А именно на это их броски и намекали: смертоносные, стремительные и грозящие пробить на своём пути всё что угодно.

Впрочем, чего-чего, а насадить на дротик мелкого уродца, словно бабочку на иголку — это я теперь мог завсегда. Тем более, что оных метательных орудий у меня теперь четыре штуки: три подобрал с трупа, один сломал в процессе экспериментов.

И со временем, я уверен, запасы будут расти, ибо инвентарь казался безразмерным и пока пределов своей вместимости не показывал.

К слову, платформа со звиггами могла похвастать не только этими самыми звиггами, но и грубоватой статуей тролля, вокруг которой мелкие засранцы до моего появления плясали и всячески выражали своё торжество. Размерами она впечатляла, будучи даже крупнее настоящего тролля, но вот детализация… Скажем так: какой-нибудь скульптор это оценил бы как заготовку. Или это задумка такая — тролль, как бы являющийся частью скалы? Будь работа покачественнее, то я бы так и подумал, но мы имеем то, что имеем.

Впрочем, даже в случае с такой статуей я не был бы собой, если бы не сунул нос в каждый тёмный угол и не осмотрел композицию сверху донизу…

И в один момент, удачно оперевшись на лапищу тролля, услышал скрежет.

Верхняя часть статуи прокрутилась на несколько градусов и с отчётливым щелчком встала в паз. Даже просела, став ниже на пару сантиметров, и в дальнейшем сколько бы я ни тянул, а повернуть верх не получалось. Зато начала вращаться следующая часть, ставшая единым целым с верхушкой и тянущаяся вплоть до тролльих стоп. Будь статуя невесомой, то мне не потребовалось и минуты, а так я провозился целых пять, прежде чем услышал ещё один щелчок.

В ту же секунду каменная громада начала падать назад, не реагируя на мои попытки её остановить. Да и не особо я усердствовал, если быть честным: махина весом была килограмм триста, неудачно подставлюсь — раздавит к такой-то матери. Так что бесценный образчик чьей-то культуры, съехав с постамента, рухнул на каменный пол и разбился, а я узрел прежде скрытую ногами статуи прямоугольную, основательную такую крышку. Хотелось похвалить себя за предусмотрительно откорректированное телосложение персонажа: иначе я бы, наверное, вопреки всем статам надорвался бы, сдвигая эту гробину в сторону, а не просто запыхался, как вышло сейчас.