Отправляясь в этот полёт, Володька был непривычно серьёзен и обошёлся без обычных своих язвительных шуточек и подколок. Оно и понятно: во время учебной практики ему ни разу пришлось оказаться даже на Луне, так что предстоящий визит на Энцелад должна будет стать первой его прогулкой по иному небесному телу. Он внимательно выслушал мои инструкции раза три, не меньше, осмотрел свой буксировщик, облачился в «Пустельгу» (с «Зари» нам передали дюжину новеньких скафандров взамен потерянных) и занял место в капсуле. Дима отсоединил от буксировщиков внешние силовые кабели, похлопал на прощанье по прозрачному колпаку моего «омара» (Шарль, всё ещё раздосадованный своей временной отставкой, предпочёл воздержаться от сентиментальных жестов) и выплыл из ангар. По контуру внешнего люка вспыхнули и запульсировали красные лампы; потом створки дрогнули и раздвинулись, открывая нам вид на снежно-белую поверхность Энцелада. Привычный толчок в спину — и буксировщик неторопливо выдвинулся на гидравлических толкателях наружу, за пределы брони служебного бублика станции. Короткий обмен положенными репликами с диспетчером, импульс тяги, белёсые струйки из маневровых дюз — и буксировщики, сохраняя предписанную инструкциями дистанцию в двадцать метров, отходят от корабля и разворачиваются, занимая позицию для схода с орбиты. Неровная, исчерченная метеоритными кратерами и острыми «ледяными 'торосами» поверхность планетоида неторопливо поворачивается под нами. Я нашёл на экране курсографа указатель направления, покосился на дальномер — так, порядок, дистанция до нашего ледового карьера около семидесяти километров — и дважды толкнул от себя джойстик маршевого двигателя.
Ничего неожиданного и экстраординарного эта вылазка нам не принесла — если не считать трёх попыток Зурлова улететь с поверхности планетоида, одна из которых едва не увенчалась успехом. Мы напилили ледяных брусков (на самом деле, почти вся работа выпала на мою долю, напарник же в это время пытался освоиться в незнакомых условиях), закрепили их на грузовых решётках, которые действительно оказались гораздо удобнее и вместительнее прежних, отстрелили якорные концы и одновременно дали тягу.
— Лёш, что с тобой творится, а? Какой-то смурной, задумчивый, я прямо переживаю. Может, ты не рад нашей встречи?
Говоря это, Юлька теребила свисающий на щёку каштановый локон — наматывала его на палец, снова сматывала, как поступала всегда в минуты наивысшего волнения.
— Глупостей не говори, а? Это я — и не рад? Да я всё это время только о тебе и думал…
— Только? — она сощурилась.
Мы сидели в моей каюте, на постели — язык не поворачивался назвать её койкой, особенно, после того, как Юлька застелила наше общее ложе тёмно-бордовым атласным бельём, специально прихваченным с Земли. Она и сама была в подходящей по цвету рубашке — шёлковой, без кружевов и прочих излишеств, пахнущей чем-то цитрусово-коричным, оставляющей открытыми плечи и большую часть спины, невероятно, невыносимо чувственной. Ноготки на пальцах её рук и ног, аккуратные, тщательно ухоженные, были покрыты лаком того же тёмно-бордового оттенка лаком — когда только она успела?..
Я с трудом оторвал взгляд от соблазнительного зрелища, походя отметив, что мой подруга сняла с запястья индивидуальный браслет. Может, заранее договорилась с диспетчером, что отключит этот аксессуар, когда мы останемся в каюте вдвоём?
Я помотал головой, отгоняя грешные мысли.
— Ну… почти. Очень много было работы. А так всё нормально, устал просто. Может, перегорел эмоционально?
— Перегорел, говоришь? — она надула губки. — Вон, на Димку посмотри — он, как получил письмо от своей Нины, так забыл обо всех злоключениях — скачет, что твоя Бритька, едва не повизгивает!Словно и не было этого ужасного года…
— Так и я забуду, честное слово! Вот вернёмся домой, так сразу всё из головы выброшу! Буду скакать вокруг тебя и повизгивать от счастья!
Ну, смотри, я запомнила… — она взъерошила мне волосы.
Пожалуйста, запоминай. Кстати — ты вот о Бритьке упомянула… у моих, что ли, была перед отлётом?
— Нет, когда бы я успела? Мы после исчезновения «Тихо Браге» кинулись спешно готовиться к старту, вздохнуть было некогда. Я никуда, кроме «Звезды КЭЦ» с корабля и не выбиралась!
Я кивнул. Об аврале, последовавшем после нашего вынужденного прыжка в систему Сатурна, мне уже успели рассказать и Середа, и Оля Молодых, и Шарль и даже Зурлов — каждый по нескольку раз, сопровождая рассказы массой подробностей. Если в них хотя бы половина правды, то ребятам действительно крепко досталось — я бы на их месте беспробудно дрых всю дорогу от Земли до Энцелада…
Из-под постели раздалось негромкое «мяу», и на свет выбрался Даська. Хвостатый член экипажа «Зари» (так, во всяком случае, предполагалось раньше) категорически отказался перебираться на планетолёт, и предпочитал проводить время в моей каюте, к которой привык за время вынужденного затворничества. После метеоритной атаки он провёл в вонючем, отвратительно грязном гермомешке около двух суток, голодный, перепуганный, довольствуясь только водой из автопоилки. И даже когда мы извлекли его оттуда и отмыли, большая часть станции оставалась для него недоступна — продолжались ремонтные работы, часть помещений оставались герметически запечатаны, повсюду торчали рваные края внутренней обшивки и других металлоконструкций, пучки оголённых проводов и прочие, малополезные для четвероногого питомца предметы. Пришлось Диме, с которым Дася сдружился во время его пребывания в медотсеке, запереть кота у себя каюте, откуда он был выпущен только после прибытия «Зари». Даська сразу наладил отношения с Юлькой, старался ни на шаг от неё не отходить и вместе с ней перебрался ко мне — и, похоже, решил обосноваться тут надолго.
— Слушай… — Юлька запустила пальчики в густую шерсть за загривке. Кот ответил довольным урчанием — словно в животе у него завёлся крошечный моторчик. — Ты, только не обижайся, но, может, это из-за твоего… ну, ты сам понимаешь?
…Деликатная она у меня всё же, подумал я. Вот и не выговорила «…из-за твоего настоящего возраста». Спасибо, конечно… но как бы ей объяснить, что как раз из-за этого возраста я не обращаю внимания на подобные пустяки?
— Да нет, говорю же, всё нормально! — Я сделал попытку почесать кота за ухом, но он так зыркнул на меня, что я предпочёл одёрнуть ладонь. — Нам бы поскорее на Землю, а там всё, как рукой снимет…
Из записок
Алексея Монахова
'…Всё же, обновлённые «омары» — превосходные аппараты, надёжные, универсальные — и, как выяснилось, прочные. Спросите — каким образом это выяснилось? Да проще простого — когда угол грузового контейнера въехал в прозрачный колпак моего пилотского кокона, я от ужаса облился холодным потом. Чёрт с ним, с бронированным стеклом, пусть разлетается мелкими осколками, мне в моём «Кондоре» вакуум не страшен. Но ведь разгерметизацией дело не ограничится — тяжеленная стальная дура не замедлит своё неотвратимое движение и размажет меня по ложементу, как велосипедное колесо размазывает по асфальту угодившего под него дождевого червяка.
К счастью, на этот раз обошлось. «Омар» получив увесистый пинок, закрутился вокруг своей оси и поплыл в сторону; я же, справившись с мгновенным приступом паники, выровнял буксировщик и присоединился к ребятам, успевшим поймать мятежный контейнер и даже развернуть его в сторону «Лагранжа».
Вас, вероятно, интересует, откуда взялся упомянутый контейнер? Да всё оттуда же, из Дыры — выскочил, подстёгнутый призрачным языком тахионного выброса, покувыркался и направился, было, вслед за тем, первым, упущенным нами контейнером в сторону Сатурна — но тут как раз подоспели мы с Шарлем и Зурловым. Это был уже девятых по счёту грузовой контейнер, отправленный с Земли, причём в ответ на предыдущие пять мы сбрасывали в тахионное зеркало на дне Дыры ответные посылки с детальным описанием нашего положения и длинным списком хотелок — оборудования, топлива, материалов и всего прочего, необходимого для ремонта и последующего полноценного функционирования «Лагранжа». Значились в этом списке и новые скафандры числом двадцать пять штук, и ещё четыре (а чего мелочиться?) буксировщика, и полтора десятка автоматических зондов, предназначенных за наблюдением за возможной метеоритной угрозой. И даже орбитальный лихтер с комплектом навесного оборудования для монтажных и ремонтных работ в Пространстве. Мы намеревались подвесить его на орбите Энцелада поближе к Дыре, и использовать в качестве базы для занимающихся космической охотой «омаров». Поток грузов с Земли не прерывался, а, наоборот, рос с каждым днём, и мы успели даже упустить один контейнер — надеюсь, в нем не содержалось ничего жизненно необходимого!
