Любопытно, а смогу ли я когда-нибудь увидеть Кольца не вот так, с ребра, а сверху, поднявшись над их необозримой плоскостью? Так, чтобы заметны были составляющие их слои и щели, тёмные промежутки, самая большая из которых — щель Кассини, в которую как раз и прошёл корабль из лемовского «Дознания»? Повесть написана в конце шестидесятых, а в семьдесят восьмом вышла на экраны её киноверсия, «Дознание пилота Пиркса». Но это было в покинутой мной реальности — здесь же фильм с таким названием даже не начали снимать. Местная кинофантастика уже несколько лет, как свернула в другую колею — свидетельством чему хотя бы «Космическая Одиссея-2010», вторая кинолента знаменитой эпопеи, снятая не Питером Хайамсом, а всё тем же Стэнли Кубриком, и гораздо раньше положенного срока. Я смотрел этот фильм её в «Артеке», во время «космической смены» — и именно тогда осознал всю необратимость расхождения этого мира с оставленным мной…
Что до надежды полюбоваться Кольцами и самим Сатурном поближе — почему бы и нет? Люди Земли только постучались сюда, робко, тихонечко, осторожно. Нас занесло сюда случайно, не по своей воле — но мы здесь, и не зря говорится: «лиха беда начало»… «Заря» уже летит сюда, и это только первый шаг. А уж если подтвердятся предположения Гарнье и Леднёва, то добираться до системы Сатурна будет не сложнее, чем до орбиты земли, куда грузы, и пассажиры сейчас отправляются с регулярностью железнодорожных перевозок — и, между прочим, с ненамного большими затратами. А там, глядишь, учёные доведут «батуты» до уровня «звёздных обручей» — и тогда их сеть покроет всю Солнечную Систему'… «Тахионному зеркалу» всё равно, куда перебрасывать пассажирский контейнер или секцию строящейся орбитальной станции — на низкую орбиту Земли, или в окрестности Плутона. Он, кстати, пока не лишён своего статуса, планет у нашего светила по-прежнему девять, и есть надежда поучаствовать ещё и в поисках Трансплутона который здесь (как, впрочем, и в нашем времени) существует только в прогнозах учёных и воображении фантастов.
А ведь ещё есть вмороженный в лед (ледорит, ага!) Энцелада гигантский «звёздный обруч». И он тоже ждёт своих исследователей, суля новые грандиозные открытия, новые загадки и новые перспективы проникновения — чем чёрт не шутит, — уже не в межпланетное, а в межзвёздное пространство! И всё это вполне может произойти при моём участии, недаром сейчас, в этот самый момент, мы — я, Юрка-Кащей, учёные группы Гарнье и даже кот Дася — готовы сделать первый шаг именно в эту сторону.
«Тихо Браге» дрейфовал на высоте в тридцать километров над ледяной поверхностью Энцелада; до Дыры по прямой насчитывалось километров сорок. Это был первый случай с момента появления корабля в системе Сатурна, когда он отделился от «Лагранжа» и отправился в самостоятельный полёт — решено было, что он доставит оба «омара», и мой, и Юркин, поближе к месту действия и, при необходимости, окажет поддержку. Ближе подходить кэп Сернан не собирался; нам же предстояло, расстыковавшись с кораблём, спуститься к поверхности планетоида, а дальше, на высоте пятидесяти метров, двигаться к Дыре. Сейчас оба «омара» были закреплены снаружи корпуса и заблаговременно соединены друг с другом прочным стометровым фалом — именно так, в связке мы и спустимся в колодец. Фал можно в любой момент отстрелить хоть с одного, хоть с другого буксировщика, но делать этого без необходимости мы не собирались. Эта мера предосторожности однажды уже спасла жизнь, Диме Ветрову, который ожидал сейчас на «Лагранже» результатов вылазки.
Собственно вылазка разделялась на два неравных по продолжительности этапа. На первом мы должны были спустить в колодец контейнер с Даськой — в данный момент манипуляторы моего «омара» сжимали его в своих стальных объятиях, и достаточно нажать единственную кнопку, чтобы контейнер выскочил из них и начал спуск к притаившемуся на дне Дыры «тахионному зеркалу». После чего мы поскорее уберёмся прочь, не дожидаясь энергетического выброса, отойдём от Дыры километров на пятнадцать, выйдем на орбиту Энцелада и, состыковавшись с «Тихо Браге», будем ждать второго этапа. Который, собственно, из ожидания и состоит: Гарнье, планируя операцию «кот Шрёдингера» (так её назвали с лёгкой руки Юрки-Кащея) настоял, чтобы корабль находился как можно ближе к колодцу — чтобы, когда появится ответная посылка, сделать всё возможное для скорейшей её gоимки.
Сам француз остался на «Лагранже» и руководил действиями «Тихо Браге» и буксировщиков по радио. Поскольку станция находилась в зоне прямой видимости, связь была продублирована ещё и визуально, прожекторной морзянкой.
— Гнездо — Куликам. — раздался в наушниках мужественный, с техасским акцентом, голос. — Готовы, парни?
Мы пользовались теми же позывными, что и во время рейда за «обручем» на орбите Луны — кэп Сернан чтил традиции.
— Кулик первый — Гнезду. Так точно, готовы, ждём команды.
— Старт через десять секунд, Кулики. Даю отсчёт: десять, девять…
На счёт «ноль» гидравлические рычаги мягко толкнули буксировщик, и он медленно вращаясь, поплыл прочь от корабля. Я торопливо погасил вращение — обычно неопасное, сейчас оно могло стать доставить немало проблем, перекрутив и запутав связывающую нас пуповину, — и посмотрел влево. Из-за корпуса неторопливо выплывал Юркин «омар»
Несколькими «плевками» из маневровых дюз мы скорректировали взаимное расположение буксировщиков и повисли на дистанции в тридцать метров один от другого. Страховочный фал между нами свернулся кольцами, подсвеченный позиционными огнями «Тихо Браге».
— Кулик Первый — Кулику Второму. Готов к спуску?
— Кулик Второй — Кулику Первому. К спуску готов, Лёш.
Я скосил взгляд на приборную доску. Дистанция до корабля… высота над поверхностью… взаимная скорость… порядок!
— Кулик Первый — Кулику Второму. Делай, как я!
И положил руки в громоздких перчатках «Кондора» на джойстики, управляющие тягой маршевого и маневрового движков. Операция «Кот Шрёдингера» началась.
Причудливые завихрения гравитации многочисленных спутников, накладываясь на тяготение Сатурна, нет-нет, да и вырывают из кольца горсть-другую каменно-ледяного крошева. Вырывают — и отправляют по замысловато закрученным спиралям орбит вокруг газового гиганта. Если же на пути этого заряда небесной картечи окажется искусственный, сделанный из металла объект, — что ж, законы небесной механики неумолимы, и каждому известно, по какой формуле рассчитывается кинетическая энергия предмета, обладающего массой и движущегося с некоторой скоростью.
Метеоритные атаки на «Лагранж» случались и раньше — всё же, система Сатурна изрядно замусорена, а Энцелад находится достаточно близко к Кольцам, главному источнику этого мусора. На станции к этой угрозе относились весьма серьёзно — недаром на траурной доске возле кают-компании в ряду других фотографий можно усидеть и портреты трёх жертв одного-единственного обломка, пробившего обшивку.
Так что наблюдение за окружающим пространством с целью вовремя заметить очередную порцию камешков и ледышек — и постараться, запустив двигатели «Николы Теслы», увести станцию с его пути. Или, хотя бы, затормозив вращение жилого «бублика», перевести, облачившихся в гермокостюмы людей в секции противоположного от приближающейся угрозы — «подбойного», как выразился один из инженеров, увлекавшихся военно-морской историей — борта.
Но, видимо, на этот раз все, находившиеся на «Лагранже» — включая тех, кому полагалось наблюдать за подобными угрозами, думали только о «Тихо Браге» и «омарах», занятых в разворачивающейся на их глазах операции «Кот Шрёдингера». Трудно упрекать их за это, ведь успех сулил обитателям станции скорое возвращение домой, — но факт остаётся фактом: именно в ту сторону, откуда пришла беда, не была обращена ни ода пара глаз, ни один комплект линз и оптических призм, ни одна радарная антенна. И когда несколько каменных обломков один за другим пробили обшивку станции — это оказалось для её обитателей полнейшей неожиданностью.
