Короче, Акела промахнулся. Мы посочувствовали (не вслух, разумеется) кэпу Сернану и прочим участникам неудачной охоты, навьючили на грузовые решётки снятые со второго «омара» клешни-манипуляторы и блок двигателей с плоским топливным баком, после чего — стартовали, вышли на круговую орбиту и, выполнив в строгом соответствии с планом полёта корректировку курса, направились к «Лагранжу».

— Считаю, мы совершили ошибку. — повторил Гарнье. Единственным способом поймать объект был «омар» Монахова, но вы почему-то этот вариант отвергли! И вот результат — мы, как ничего не знали, так и не знаем о том, что произошло!

— Сколько ещё раз повторять? — устало отозвался я. Настойчивость француза раздражала безумно. — Ну не хватило бы мне топлива на возвращение к станции, ни при каком варианте не хватило бы!

— Надо было оставить на Энцеладе вашего напарника — уже экономия веса, а значит, и уменьшение расхода топлива! — француз наставительно поднял указательный палец. — И потом, зачем вам возвращаться? Пока бы ловили объект, «Тихо Браге» мог дать тягу и прекраснейшим образом подобрать вас сместе с этим предметом! Надо было лишь оставить немного топлива на швартовочный манёвр, и всё!

— Вот именно, что «всё». В смысле, крышка, мабута, толстый полярный лис. И мне — и, что характерно, Кащееву.

— Какой ещё лис? — Гарнье недоумённо нахмурился. Леонов, в чьём кабинете мы собрались для этой беседы, усмехнулся.

— Не обращайте внимания, профессор это идиома, сугубо наша, русская. Иностранцам не понять. А вы, Монахов, следите за языком, здесь вам не балаган и даже не пионерлагерь…

Я пожал плечами — жест, который при некотором желании можно истолковать, как извинение.

— И всё равно мы не имели права рисковать. К тому же, оставить Юрку одного, на поверхности Энцелада — это нарушение всех и всяческих инструкций. Случись что с моим «омаром», не катастрофа даже, а обычная авария — кто бы его оттуда забрал? Воздуха в скафандре оставалось часа на три, а сменить баллон он не мог.

Леонов кивнул. Действительно, конструкция модифицированного «Кречета» предусматривала возможность смены пустого резервного баллона с воздухом на резервный, но для этого требовалась помощь ещё одного человека.

— Вообще-то, его мог бы забрать мой корабль. — сказал кэп Сернан.– Но Монахов прав, риск неоправданный.

Капитан «Тихо Браге» так же присутствовал на этом совещании, экстренно собранном после нашего возвращения с Энцелада.

Леонов посмотрел на американца, потом на меня.

— Согласен с вами, так рисковать не стоило. более, что и смысла в подобном риске не было, главное нам уже известно.

— Что именно? — не удержался я. Кэп Сернан и Гарнье удивлённо воззрились на начальника станции.

— Упущенный объект, как мы установили после изучения регистрационных записей радара, с большой долей вероятности, представляет из себя малый исследовательский зонд, такие недавно начали выпускать на приборостроительном заводе в Калуге. Эти изделия предназначены для изучения атмосферы планет, и имеют довольно прочную конструкцию. Неудивительно, что наши друзья по ту сторону «обруча» выбрали именно его, чтобы передать нам послание.

— Какое послание? — теперь уже спрашивал француз. — Этот зонд не излучал ни единого кванта энергии, ни в одном из диапазонов!

— Вероятно, его аппаратура вышла из строя во время прыжка. — начальник «Лагранжа» отвечал рассудительно, даже неторопливо, что явно раздражало пылкого астрофизика. — То же самое, напомню, случилось с электроникой вашего, Юджин, корабля. Что до послания — то главное, полагаю, заключалось в том, что упущенный нами блок датчиков был на той стороне пойман и осмотрен, доказательством чему служит ответная посылка, вот этот самый зонд. Земля знает, что мы живы — и уверен, сделает всё необходимое, чтобы помочь!

Кэп Сернан озадаченно крякнул.

— Если вы правы, сэр, и лунный «обруч» действует — а никаким иным способом зонд забросить сюда невозможно — то мы можем попробовать наладить через «обручи» некое подобие связи. И, поскольку электроника, а вместе с ней и магнитофонные записи плохо переносят путешествие через это грёбаное «зеркало — в следующую 'посылку» стоит вложить бумаги с детальным описанием того, что у нас тут творится. Ну и принять все меры к тому, чтобы ответная бандероль не улетела к звёздам, как этот чёртов зонд!

— А для этого нам понадобятся «омары». — заключил Леонов. — Да и запас льда для охладителей не мешает пополнить. Монахов, из недели, отпущенной на ремонт второго буксировщика, прошло уже три дня — а я что-то не вижу результатов!

Он с треском закрыл лежащую перед ним папку — по моим наблюдениям за всё это время он ни разу в неё не заглянул. Это было, вероятно, знак того, что совещание окончено — но тут снова заговорил Гарнье.

— Мсье, я настаиваю, чтобы были установлены датчики в колодце, причём как можно скорее и как можно ближе к «зеркалу»! Без них у меня связаны руки — а ведь действуй эти датчики сейчас, мы бы уже получили бесценные данные!

Леонов посмотрел на меня.

— Справитесь, Монахов?

— Да, Алексей Архипыч. — уверенно заявил я. — Собственно, ничего сложного тут нет, опыт имеется. Но вы же не хотите, чтобы я лез туда в одиночку?

— Хм… — он покачал головой. — За датчиками вы, пожалуй, сможете слетать и без напарника. Профессор наверняка захочет их проверить и перенастроить перед установкой, не так ли, мсье?

Гарнье кивнул.

— Но в сам колодец, разумеется, пойдёте на двух «омарах».

— Тогда как можно скорее не получится. — я покосился на Гарнье, астрофизик ответил мне взглядом, лишённым и ни тени доброжелательности. — Спуск за датчиками, два дня минимум на ремонт второго «омара», ещё сутки — на пробный вылет и устранение недоделок. На круг выходит трое — трое с половиной суток, в зависимости от обстоятельств.

Начальник «Лагранжа» задумался.

— Если подключить к ремонту ещё несколько человек — это поможет вам ускориться? Хотя бы на сутки?

— Могу прислать Авдеева. — предложил Сернан. — Он классный специалист, наверняка пригодится.

Я торопливо кивнул — ещё бы не пригодится!Кир Авдеев, инженер с «Тихо Браге» имел репутацию превосходного двигателиста.

— Тогда решено. — Леонов захлопнул лежащую перед ним папку и тяжело поднялся со стула. — Завтра к утру, товарищи, жду от каждого рапорты о состоянии дел. А теперь — идите, работайте!

— Не знаю даже, как сказать Мире. — я вытер со лба графитовую смазку. — Стоит ей узнать, что удумал Гарнье — боюсь даже подумать, что начнётся…

— А что тут такого? — удивился Юрка-Кащей. — Учёные всегда ставили опыты на животных — хомячки всякие, крысы с мышами, мушки дрозофилы… Вот и Лайку в космос запустили, и Белку со Стрелкой — А Даська чем хуже?

— Не хуже, а лучше, во всяком случае, для неё. А заодно — для остального женского населения станции. Если здешние барышни узнают, что их драгоценному котику уготовили участь несчастной Лайки — представляешь, что тут начнётся? Проще будет самим в шлюз выкинуться, без скафандров…

— Не преувеличивай. — Юрка нахмурился. — Лайку и не собирались возвращать с орбиты, а Гарнье-то рассчитывает, что контейнер с котом на той стороне подберут!

— Вот именно — рассчитывает. А что будет на самом деле, никто не знает! Вдруг кот не перенесёт прыжка сквозь «зеркало»?

— С какой стати — не перенесёт? Мы-то на «Тихо Браге» перенесли, и живы остались, кстати — и он вместе с нами! И люди с «Лагранжа» тоже, а все погибшие — это по другим причинам, с «обручем» никак не связанным…

— А то я не знаю! Но Гарнье утверждает, что режим «тахионного зеркала» странным образом изменился, и теперь нет уверенности не только в том, что живой организм способен перенести прыжок, но даже и в том, что он попадёт, куда нужно. То есть, на орбиту Луны.

— И он решил отправить туда Дасю. — сделал вывод Юрка. Вообще-то логично, но как он узнает, что кот оказался там, где нужно?