Новая миссия была уникальной во всех отношениях — в том числе, и в плане комплектования экипажа корабля. Он состоял из двух частей основная, «взрослая» — в неё, кроме Волынова, вошли опытные космонавты, — и вторая, составленная из вчерашних воспитанников «юниорской» программы Проекта.Несмотря на юный возраст (самому младшему из них едва исполнилось восемнадцать) эти ребята и девчонки уже были настоящими ветеранами. В послужном списке у них была работа за пределами родной планеты — как и участие в новой, особой программе подготовки, разработанной психологами Проекта под руководством человека, кого «юниоры» почтительно и слегка иронично называли И. О. О. — в честь таинственного персонажа из «Москвы-Кассиопеи», роль которого исполнял Иннокентий Смоктуновский. «Нашу космическую смену, — говорил он, — следует готовить с ранних лет, с младых ногтей, не ограничиваться при этом лекциями, семинарами, тренажёрами и симуляторами — пусть даже и самыми реалистичными. Будущие работники Внеземелья должны, как некогда оруженосцы средневековых рыцарей, привыкать к будущей взрослой жизни в реальных, „боевых“ условиях, сперва помогая взрослым, но постепенно занимая места рядом и наравне с ними».
По этому принципу и комплектовался экипаж планетолёта — «юниоры» не просто дублировали взрослых коллег, но занимали такие же по важности посты в разных службах корабля. Старшим помощником капитана состоял девятнадцатилетний Виктор Середа, студент особой группы факультета’Орбитальные и космические станции' МАИ; место второго и пилота занял Андрей Поляков, учащийся Монинской школы пилотов. Шарль д’Иври, прошедший лётную подготовку в национальном учебном центре на космодроме Куру во Французской Гвиане, возглавил звено из двух ботов, лёгких аппаратов ближнего действия — предполагалось, что они будут незаменимы при организации спасательных работ в системе Сатурна. Заместителем же руководителя научной группы «Зари» стала Лида Травкина -друзья называли ей Юлькой Сорокиной, за несомненное сходство, что внешне, что характером, с девочкой-космоврачом из «Москвы-Кассиопеи».
В «юниорскую» часть команды должны были входить и Алексей Монахов и ещё один бывший «юный космонавт», Юра Кащеев — но по известным причинам этого не произошло. В предназначенных для них каютах поселились два других выпускника юношеской программы «Проекта» — и сейчас они вместе с остальными своими товарищами парили в воздухе, в помещении резервного мостика. Ещё при подготовке к полёту психологи Проекта отказались от идеи устроить раздельные кают-компании для взрослой и «юниорской» частей команд; упомянутый же И. О. О., узнав об этом решении, иронически усмехнулся и заявил, что ребята, надо полагать, и сами найдут подходящее место — благо свободного места в бывшей орбитальной станции хватало, и даже с избытком. Таким местом, своего рода неформальной молодёжной кают-компанией и стал вспомогательный мостик; другим местом сборищ «юниоров» стал зал для сайберфайтинга, оборудованный в пустующем во время перелёта резервном грузовом шлюзе. Этим видом спорта, заключающегося в схватках на мечах, сделанных из флуоресцирующего вспененного пластика, следовало заниматься в невесомости, так что лучшего места для подобного времяпрепровождения (шлюз тоже располагался на внешнем кольце «бублика») было не найти. Но… в тренировочный зал заглядывали и взрослые члены команды, тоже увлекавшиеся этим сугубо космическим видом единоборств, или набирающей в последнее время популярность «нуль-гимнастикой» — тогда как на вспомогательный мостик они заглядывали лишь во время плановых обходов корабля. Молодым же, отлично тренированным организмам «юниоров» невесомость не доставляла особых неудобств. Мешало, разве что, относительная теснота помещений — но это было терпимо, тем более, что всем сразу собраться здесь никогда не удавалось. А уж когда Оля Молодых, совмещавшая обязанности космического садовника (она ухаживала за растениями в рекреационной зоне) и техника-кулинара, сумела приспособить для работы в невесомости кофейный автомат, стало совсем замечательно.
Вот и сейчас здесь находилось только трое — Олька-Лида, Оля Молодых и Середа да Володя Зурлов, невысокий, улыбчивый парень, не пожелавший, несмотря на строгие требования, расстаться с густой копной пшеничных волос. Он занял на «Заре» место Лёши Монахова, с вместе которым состоял в учебной спецгруппе, готовящей будущих космических десантников.
— Ну вот, пожалуйста: разброс в полтораста тысяч кэмэ от заданной точки! — сказал Середа. Он рассматривал схему Солнечной системы, спроецированную на большой телевизионный экран. Где-то на внешнем краю Пояса Астероидов ярко пульсировала красная точка, обозначающее местоположение «Зари». Ещё одна, поменьше и потусклее, соединённая с первой пунктирной световой линией, дрожала примерно на орбите Марса.
— В прошлый раз, между прочим, было куда меньше, около сорока тысяч. Что случилось, рука дрогнула?
— В прошлый раз дистанция была восемьдесят семь миллионов километров, чуть больше половины астрономической единицы. — отозвалась Юлька. Она висела в воздухе рядом с Виктором и делала вид, что внимательно рассматривает другой экран, по которому каскадом, сверху вниз, стекали строки, составленные из крошечных зелёных цифр. — А сейчас было целых полторы, да и настройку «тахионных торпед» для второго прыжка мы делали своими силами, без помощи компьютеров земного ЦУПа!
— Всё равно многовато.– старпом «Зари» покачал головой, Следующий скачок планируется на вдвое большую дистанцию, и настраивать вы снова будете сами. А теперь представь, что разброс получится миллиона в два с половиной! Да мы замучаемся добираться до цели на ионных двигателях…
— Тога уж лучше сразу миллионов на пять-шесть. — заметил Зурлов. — Он висел в пилотском кресле, пристегнувшись ремнями, и посасывал кофе из прозрачного пластикового пузыря, заменявшего в невесомости картонные стаканчики. — Тогда можно было бы потратить ещё одну торпеду, чтобы приблизиться к Энцеладу хотя бы на две-три сотни тысяч километров…
— Такой вариант рассматривался. — отозвался Виктор. Сейчас он говорил сухо-официальным тоном, как и подобает старпому первого настоящего межпланетного корабля Земли.– Волынов его отверг, и был прав: с нашей точностью расчётов финиш-точки можем легко угодить в Кольцо. «Заря» не «краб- буксировщик, и даже не орбитальный грузовик вроде 'Тихо Браге» или того же «Резолюшна», и маневрировать на ней, уклоняясь от каменных и ледяных глыб, удовольствие, поверьте, гораздо ниже среднего. Да и торпеду лучше бы поберечь, а то, мало ли что? Так что, придётся наводиться на точку, расположенную хоть и в пределах системы Сатурна, но всё же достаточно от него отдалённую — где-то между орбитами Реи и Титана, в полутора миллионах километров от Сатурна и в миллионе от Энцелада. На ионных движках туда идти недели полторы, считая время на разгон и торможение.
— Вы начальство, вам виднее… — буркнул Зурлов. Он даже в самых безнадёжных дискуссиях старался оставить последнее слово за собой. — Оль, отстёгиваться неохота. Не нальёшь ещё шарик?
— Бездельник. — отозвалась Оля Молодых. — Вконец ведь обленишься в невесомости! Надо сказать Татьяне Филипповне, чтобы дополнительное время на тренажёрах тебе назначила, пока жиром не заплыл от сидячей жизни!
Юлька улыбнулась — представить мускулистого, подтянутого Володю в подобной роли у неё получалось с трудом. Впрочем, это относилось и к прочим «юниорам», отдававшим изрядную часть своего свободного времени тренажёрам, бегу по кольцевой дорожке жилого «бублика» и прочим спортивным упражнениям.
— Я лучше лишний часок лайтсаберами помашу. — ответил Зурлов. — Или попрыгаю с Танечкой в невесомости. Мы с ней как раз разучиваем новую танцевальную комбинацию. Увидите п– ахнете!
Танечкой «юниоры» называли Татьяну Филипповну Смольскую, корабельного врача «Зари». Двадцатипятилетняя женщина увлекалась нуль-гимнастикой и охотно составляла Зурлову компанию для парных упражнений в тренировочном зале. Прочие «юниоры», конечно, не оставили эту дружбу без внимания, не без оснований подозревая, что будущий космодесантник испытывает к симпатичной медичке чувства, далёкие от любви к спорту.
