По длинной прямой дороге я вышел к относительно большой площади с красивым фонтаном в центре. Вода весело журчала, стекая по каменным телам скульптур, изображающих непонятную мне композицию: властный человек с бородой сидел на троне, а перед ним находилось несколько коленопреклоненных мужчин в различной одежде. Они протягивали сидящему свитки. Тот смотрел на них с каким‑то грустным выражением лица. За троном стояла женщина и держала руку на плече бородача. Из небольших отверстий по всей поверхности трона вытекала вода, стекая по статуе, тем самым словно оживляя ее. А из свитков, которые удерживали коленопреклоненные люди, били струи воды, создавая водяную завесу, красиво переливающуюся в лучах солнца.
— Интересуетесь историей? — рядом со мной остановился моложавый дедушка довольно благообразной внешности с тростью в руках. Его лицо украшала небольшая ухоженная черная бородка, а непосредственно голову — нечто вроде котелка. Оценив его ауру, понял, что он — чародей, и видимо довольно опытный, хотя до Лулио ему было далеко. Но тут нельзя так с кондачка делать выводы — чародеи те еще жуки, могут неплохо маскироваться, если захотят.
— Не особо, скорее мне понравилась сама скульптурная композиция. Довольно реалистично сделано.
— Вы правы, молодой человек! — радостно улыбнулся мужчина. — Позвольте представиться. Профессор изобразительных искусств Фабер де Алатус. К вашим услугам! — Фабер слегка поклонился.
— Никос Курагендариус Исис, — в ответ представился я.
— Хм… Судя по вашему имени, вы смартанец? — слегка удивился Фабер, окидывая меня взглядом.
— Что, не похож?
— Признаться, не очень. Смартанцы довольно приземленные люди, основой своего искусства сделали войну. Я еще не встречал ни одного смартанца, интересующегося изобразительным в камне и холсте искусством.
— Всякое бывает, — пожал плечами я, не подтверждая предположений чародея и не отрицая их. — Так что это за скульптура?
Фабер задумчиво погладил свою бородку.
— Насколько хорошо вы знаете историю Оробоса? — вдруг спросил он.
— Откровенно плохо, — сознался я.
— Ну, тогда, в двух словах, — эта скульптура отражает момент создания империи, когда первый император принимал присягу верности от представителей завоеванных стран. М — да… Кстати, позвольте отметить, что данная скульптура — работа учителя моего учителя. М — да…
— Что ж… Рад за вас, что у вас был такой замечательный учитель, — больше мне нечего было сказать.
Фабер бросил на меня быстрый взгляд из под бровей и сказал:
— Вижу, что вы довольно образованный и интересный молодой человек. Приглашаю вас посетить нашу Академию Искусств, думаю вам будет интересно.
— Хм… Не знал, что у вас есть Академия. Мне говорили, что чародейство у вас преподается в отдельных школах.
Фабер вдруг зафыркал:
— Вы делаете ошибку, присущую многим иностранцам. Слово «искусство» в какой‑то степени потеряло свой смысл в связи с тем, что наши соседи, кордосцы, используют его для названия своего… хм… Искусства… Оксюморон, однако… А у нас, действительно, чародейство преподается в чародейских школах. Слишком это тонкая материя, чтобы грести всех учеников под одну гребенку. В Академии же у нас преподают искусство живописи, скульптуры. Изучают историю, этикет, танцы и прочие науки, не имеющие отношения к чародейству.
— Позвольте спросить, а как вы, чародей, оказались в этой Академии?
— О! Вы заметили? — радостно всплеснул руками Фабер. — Я не ошибся в вас! А на вопрос отвечу так: жизнь — она долгая. В ней случается разное. Ну, а если честно, то любой чародей для того, чтобы его дар развивался гармонично, просто обязан овладеть как минимум одним, а то и несколькими, так сказать, «приземленными» искусствами. Эту роль отлично играют рисование, скульптура, танцы, любой другой творческий труд.
— Спасибо за приглашение. Возможно, я действительно воспользуюсь им, — поклонился я.
— Буду ждать, — улыбнулся Фабер и, приподняв шляпу, отправился по своим делам.
Я задумчиво проводил его взглядом, пытаясь понять, не показалось ли мне, что преследовавший меня конструкт имел отпечаток ауры, схожий с аурой Фабера? Довольно странная встреча. А все, что странно, — может быть опасным. Еще при разговоре я успел оценить ауру неожиданного собеседника, чтобы понять, что незаметно для него ничего не смогу внедрить в нее. Но ведь у меня есть огромный рояль! То есть моя инфомагия. Поэтому, пока чародей не удалился далеко, я прилепил к его информструктуре шпиона, слегка обрезанный вариант болталки. Даже переделывать пришлось совсем немного. А что, удобно, — почти полный функционал болталки, только без интерактивного обратного доступа для реципиента. Ну и по сравнению с амулетом — установщиком моя скорость привязки девайса на клиента на порядок выше, ибо я вижу и знаю, что надо делать, тогда как амулету надо долго и скурпулезно анализировать, что и куда прикручивать. Так что, сделав себе в болталке отдельную группу «серых» контактов и загнав туда данный контакт, я отправился гулять дальше.
Жаль, что у меня нет фактографа, чтобы он постоянно мониторил разговор и дергал меня только тогда, когда будет что‑то интересное. А так придется каким‑то из потоков сознания постоянно отслеживать разговоры. А если надо много отслеживать? Никаких потоков не хватит на всех! Пожалуй, стоит поставить себе еще один пункт — создать аналог фактографа. Алгоритмы я примерно знаю, вернее теорию. А это уже немало. Наверное, для обычного компьютера я все же не взялся бы его реализовывать, ибо теория теорией, но нужны еще готовые наработки в сфере условного ИИ и лингвистики, а это море кода и специфических знаний. Что‑то у меня есть, не зря же занимался такими вещами, а чего‑то просто нет. Зато у меня есть просто исключительное средство разработки, мечта любого разработчика, причем не только программиста. Так что попробовать стоит.
Тем не менее прямо сейчас решил попробовать воспользоваться Видением. Ничего особого я от него в данном случае не ожидал, так как не мог воспользоваться ни каким‑нибудь предметом заинтересовавшего меня человека, ни астралом. Только остатками ауры чародея….
Упавший на голову пласт информации, как и ожидалось, ничем особым не порадовал. Я четко увидел все того же Фабера, стоящего рядом со мной, а попытавшись прорваться в прошлое — лишь смутные образы видов улицы и какого‑то кабинета. Зато ощущения чародея, как ни странно, в отличие от реальности, довольно четко проявились в виде легкого недоумения, любопытства и ожидания чего‑то интересного. Последнее меня больше всего заинтересовало не самим наличием этих чувств, а тем, что когда мы разговаривали, ничего подобного в ауре собеседника я не наблюдал. И это понимание прямым текстом показало мне, как много я еще не знаю в этой области.
Дальнейшая прогулка принесла много положительных эмоций от наблюдения за внешне неторопливой жизнью Золотого Кольца, от вида красивых зданий, площадей и редких небольших парков. Больше за время прогулки ничего интересного не произошло, то есть никто ко мне не цеплялся, особого внимания не проявлял. Меня это полностью устраивало.
Несмотря на то, что от дома советника я забрался довольно далеко, назад вернулся легко — практически абсолютная память с развитым чувством направления могут дать фору любому бадди — компу с его программами ориентирования на местности. Разумеется, если они не подкреплены подробными картами.
За время моего отсутствия в доме ничего не изменилось. Все так же в своих комнатах сидели Шойнц и Эндонио, Лулио отсутствовал, Карина еще не вернулась. Моя же прогулка принесла мне, кроме морального отдохновения, понимание того, что Балаватх назначил мне встречу явно не в Золотом Кольце, а скорее всего в Серебряном, если не Бронзовом. Но это я решил узнать позднее. Пока же от нечего делать решил посетить искусника. Однако перед его дверью я заметил несколько магических сигналок и остановился. Немного подумав, просунул сквозь дверь плетение видео — камеры, вариант которой я использовал при реализации болталки, и тихо про себя хмыкнул. Искусник сидел в позе медитации в центре комнаты и формировал перед собой довольно сложные магические конструкты, которые я смутно отслеживал сквозь стену. Поверхностный анализ показал, что скорее всего это тренировка, ибо особого смысла в плетениях я не заметил. Кроме того, Шойнц их периодически разрушал и заново начинал строить. Ай молодец! Ай да сукин сын! За все время нашего совместного путешествия я ничего подобного от него не видел. Искусник все время использовал для своих дел жезл, а оно вон как оказывается! Видимо, он намеренно скрывал свои возможности. Стоп! А как же возможное наблюдение за комнатой?
