Девушка отпрянула, но тут же вернулась на место, с интересом разглядывая плод моего творчества.

– Это что? – ткнула она пальцем в пульсирующую точку.

– Это мы. Городишко называется Маркин. Слыхала о таком?

Она рассеянно кивнула, потом перевела взгляд на левый материк, немного больший по размеру:

– А это что?

– Второй материк. На юге, как видишь, есть еще мелкие архипелаги и острова.

Девушка хмыкнула и пробормотала:

– Никогда не слышала о втором материке.

– Да ну? – удивился я. – А то, что Земля – шар, ты слышала?

– Это знает любой образованный человек, а не только чародеи, – отмахнулась девушка. – Ладно, значит, так. Насколько я помню, Оробос располагается примерно тут. – Карина очертила неровную замкнутую фигуру южнее Маркина.

Я быстро переключился на второе зрение и чуть подправил плетение иллюзии (не стал терять время на интерактивную карту, поэтому пришлось ручками править). Обведенное девушкой место окрасилось желтым цветом.

– А примерно вот здесь – Кордос. – Новая заливка зеленым цветом, севернее Оробоса. – Слева живут даймоны. – Красная узкая полоска протянулась вдоль левого побережья. – Тут рядом Смарта, здесь независимые королевства: Хларция, Ириндия, Арикия, Арфика. – На карте вслед за указаниями Карины появлялись разноцветные пятна, некоторые из них группировались вместе, а другие располагались по краям обеих империй. Довольно много карликовых стран. Еще около десятка средних по размеру государств находились выше Кордоса, на севере. На востоке – степи и пустыни вперемешку. Есть и кочевые народности, куда уж без них.

Я в голове наложил на разрисованную карту известные мне точки, фонящие в инфосети. Наиболее интересный объект – многокилометровая фигура – располагался на самом верху, севернее всех государств. Но и в Оробосе, и в Кордосе тоже была пара примечательных мест. Да и в тех, отдельных, государствах тоже. Мелькнула мысль: «Раз уж судьба закинула меня сюда, может, стоит попытаться исследовать эти места?»

Тем временем Карина наносила точки оробосских городов, и я уже забодался менять картинку вслед за ее тычками.

– А вот это – Широтон, столица! – И она нарисовала небольшой кружок примерно в центре Оробоса, где сходились две полноводные реки. Глаза Карины затуманились, и она ушла в себя, что-то вспоминая.

– Ладно, ладно. Нам-то куда? В столицу?

– А? – очнулась Карина. – Нет, в Широтон нам не надо. Мне бы добраться до своего имения. Или дать знать отцу о себе из любого города.

– А имение где располагается?

Карина ткнула в берег реки недалеко от Широтона. Я прикинул расстояние: километров сто. А может, двести или триста. При таком масштабе не разберешь, да и ткнуть пальцем можно куда угодно.

– Сколько от столицы до имения? – все-таки решил уточнить я.

– Сто двадцать три лиги. И не примерно, а точно! Это прописано в дарственной короля Карилиса Третьего, выданной моему прапрапрадеду.

– Хорошо, – вздохнул я, решив не уточнять, насколько разрослась столица за прошедшие годы, порядок расстояний был ясен. – С этим понятно. Вопрос такой. Как там у вас с… Ну ты точно уверена, что тебя не сдали свои же?

– В смысле? – не поняла Карина.

– Как у вас там дела делаются? Может, ваши аристократы, как пауки в банке, грызутся друг с другом? И тебя могли подставить враги твоего отца. Он же какая-то шишка?

– Шишка? Пожалуй, – с заминкой ответила девушка.

– Тогда, если мы появимся в каком-нибудь вашем городе и заявим о себе во всеуслышание, не подставимся ли?

– Не знаю, мне кажется, ты фантазируешь…

– Ты подумай на досуге, а пока давай собираться в поход по моим делам.

Я убрал иллюзию и вышел из комнаты.

Толлеус. Перемены

Пара детских глаз внимательно следила за путником в сером длинном плаще. Он медленно брел по пустынной улочке. Злое солнце жгло лучами его блестящую, словно зеркало, лысину. Парило немилосердно. Листья деревьев, выглядывающие над стенами дворов, застыли в горячем воздухе. Тук-тук-тук – цоканье посоха по булыжнику да тяжелое дыхание старика – и больше ни звука.

Подросток уже какое-то время крался сзади, выжидая удобный момент. Дворовые стены сходились близко, превращая улочку в узкий коридор. Но вот старик решил передохнуть, привалившись к шершавой каменной стене и взявшись обеими руками за посох. Парнишка стрелой метнулся вперед, в три прыжка настиг жертву и ловко выхватил заранее примеченный кошелек. Секунда – и он уже далеко. Куда там деду догнать его!.. Примерно с этой мыслью он и рухнул вперед, основательно расквасив нос о мостовую, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой.

Старик поудобнее перехватил посох и шаркающей походкой заковылял к незадачливому воришке. Завладев своим кошельком, он медленно отправился дальше.

– Господин!.. – пискнул паренек в удаляющуюся спину.

Тот на секунду замер и неожиданно глубоким для своего возраста голосом изрек:

– Полежи пару часов, тебе полезно. Потом плетение само развеется. – И, больше не оборачиваясь, отправился дальше по своим делам.

Доковыляв до одной из главных улиц, Толлеус сразу поймал экипаж из тех, что всегда готовы подвезти приличного человека за пару монет. Очень удачно, надо сказать. Старик изрядно устал, да и солнечное пекло недвусмысленно намекало о скорой грозе.

Развалившись в коляске и утерев пот, старик с наслаждением вытянул натруженные ноги. Из-под подола дорогого плаща показались старые растоптанные меховые башмаки, на которые возница покосился с явным неодобрением. Пусть его – доживет до старости, поймет преимущество мягкой удобной обуви перед новомодными туфлями, придуманными не иначе как заплечных дел мастерами.

Под мерный неторопливый стук копыт Толлеус погрузился в невеселые размышления. Тюрьма, где он проработал без малого сорок лет, разрушена оробосцами. Большая часть здания уцелела, но центр управления и защиты превращен в руины. Теперь это не тюрьма, а просто толстые стены. Восстанавливать сложнейшие искусные плетения вряд ли будут. А значит, прощай работа.

Нет, денег-то хватит: опытный искусник всегда сможет заработать себе на кусок хлеба. Но уж очень удачное место было. Конечно, карьеру там не сделаешь, так ведь не о том речь. Мало того что тюрьма стояла возле дома, так еще и прямой доступ к манонасосам… Вот где теперь прикажешь брать ману для амулетов? Даже в другой тюрьме, если переведут, такого удачного расклада не будет. Мановклад каждого заключенного можно предвидеть. Если манопоток на выходе будет ощутимо слабее, сразу же назначат проверку. Обнаружится утечка – влепят халатность с понижением, а за незаконное подключение к каналу и вовсе посох отберут.

А тут был чародей, который на протяжении без малого тридцати лет прямо-таки фонтанировал маной, при этом по документам чародейский статус имел минимальный. Так что всю его ману вполне можно было присваивать, не вызывая подозрений, что старик исправно и делал все эти годы. И как теперь быть? Конечно, Толлеус надеялся, что чародей не проснется: все засыпали, кто через пару лет, кто через десяток. Этот и так держался дольше всех. И ушел не как все. Птица высокого полета. Наверное, из старших чародеев. Оробосцы редко устраивают заварушки ради своих людей. А тут расстарались. Да так, что теперь новую работу искать надо.

Эх, зачем прошлое ворошить? Думать надо, как дальше быть. Несмотря на гладкое течение жизни, старик готовился к тому, что настанет день, когда чародея не станет. Дома есть кое-какой запас. Хватит на пару-тройку лет. А потом? А потом амулет – Толлеус погладил себя по груди – остановится. Маны нужно много – столько не заработать честным трудом искусника. Остается махровый криминал, а не безобидное мошенничество. И это нехорошо.

Большого желания ехать в комендатуру (а именно туда толстяк и направлялся) не было. Допросят, конечно, проверят. В этом ничего страшного нет: работало все исправно, упрекнуть Толлеуса не в чем. Потом в лучшем случае предложат должность на рудниках – присматривать за системой безопасности. Далеко, и маны нет. Или официально расторгнут контракт. Но пока он должностное лицо, встреча назначена и нужно явиться.