-Сейчас не обо мне думать надо. А с моими ногами мы и сами погибнем и наших под удар подставим. Я свое, похоже, отходил насовсем.

-Ты это брось, Ваня, мы еще с тобой потанцуем, не время о смерти думать. К нашим двигать надо. Там тебе ноги заново сделают.

-Да ты понимаешь, что у нас с тобой приказ, и мы его должны выполнить. Уходи, я тебе сказал! Приказываю! Как старший по званию, приказываю уйти и доставить важные сведения!

-Я тебе сейчас уйду! Приказывать каждый может. Молчи лучше, силы береги. Нам уже немного осталось. Слышишь? Наши вон там, километра два, наверное, не больше. Вот отдохнем немного, и снова в путь двинемся. Тебе что переживать – лежишь в плащ-палатка и смотришь, чтобы не зацепиться.

-Не пройдем, - прохрипел Иван и прислушался.

Недалеко, в километрах двух-трех, слышна была ленивая канонада. Видать, немцы, получив увесистую плюху от их батальона, уже не имели того озорства и наглости, с которыми они перли на батальон последние недели. Видать, и их достало лезть в бесконечные атаки и заливать своей кровью чужую землю. «Кто же вас звал к нам, вот и получите», подумал Иван, и, позабыв про ранение, попытался привстать, но тут же охнул и снова приник к земле, кусая воротник гимнастерки, чтобы не раскричаться от проткнувшей его сильное тело боли.

-Оба не пройдем, - сказал он, отдышавшись. -Я даже стрелять сейчас толком не смогу, ежели немцы нас обнаружат. А один ты сможешь до наших добраться. Доставишь сведения, и потом за мной вернешься. Если наши о танках фрицев не узнают, то, выходит, что зря мы всю группу потеряли.

-На этом свете, Ваня, ничего зря не делается. И наши, которые там остались лежать, на хуторе, тоже не зря погибли. Если бы не они, то лежать бы и нам рядом с ними.

-Вот, потому ты и должен идти один. Ради них, и ради тех, кто сейчас в окопах нашего разрешения ждут.

-Значит, вместе и доставим. Кысмет, Ваня. На все есть воля Аллаха. А он мне сказал, чтоб живым вернуться. Так что, Ваня… вдвоем сведения и доставим.

Глаза Ивана вспыхнули, он захотел возразить, но тут Зинатулла вдруг резко зажал ему рот. Иван дернулся было, но тут же понимающе моргнул, понял, мол.

-Тихо, Ваня, - прошептал Зинатулла. -Похоже, фрицы рядом. У, шайтан вас принес на наши головы.

Быстро мотнув головой в разные стороны, он схватился за край плащ-палатки и начал оттаскивать Ивана к ближайшим кустам. Иван, морщась от боли и до крови кусая зубы, помогал ему как мог, одной рукой отталкиваясь от земли. А второй держась за ремень автомата. Где-то недалеко послышалась немецкая речь. Метров триста, определил Иван на слух. «Не боятся, сволочи», с горечью подумал он и потянулся к автомату. Но тут же опомнился и отпустил ремень. Приник к земле и затрясся от бессильной ярости. Зинатулла понимающе посмотрел на него и отвернулся. Он также не мог вынести мысль о том, что где-то рядом ходят люди, -нет, какие же это люди? – ходят шакалы, убившие веселого Колю Коваленко, который уже никогда не будет подшучивать над всем взводом, добродушного силача Костю Никитина и хмурого, но всегда готового помочь Мишу Аносова. Их нет, они сейчас лежат на прогретой жарким июльским солнцем земле, а эти шакалы ходят, смеются и радуются жизни. Зинатулла заскрипел зубами, и не в силах сдержаться от слез, отвернулся, и сказал Ивану:

-Ваня, ты тут полежи пока, а я быстренько оглянусь, что там ходит. Дай-ка мне бинокль, он у тебя получше моего будет.

Иван молча протянул ему свой бинокль, и так же молча лег. Зинатулла по-пластунски подполз к ближайшему пригорку, и сначала посмотрел невооруженным взглядом, и лишь потом достал бинокль и начал осторожно и медленно осматривать окрестности. В бинокль четко было видно, как по быстро темнеющему полю ходят редкие группы немцев. Они ходили по-хозяйски, ничего не боясь, словно бы война закончилась, и все окружавшее их принадлежало им.

-Ишь, шакалы, расходились. Ну ничего, ничего, мы еще посмотрим, чья возьмет. И за Колю вас спросим, и за Мишу, и за Костю. За всех спросим, кто остался в земле лежать. Придет наше время, ох, придет оно. Лишь бы вас сейчас сюда не потянуло.

Он еще раз осмотрел поле в бинокль. Судя по всему, немцы решили, что вся группа советских разведчиков была уничтожена, и осматривали поле спустя рукава. И все же, ради полной уверенности, Зинатулла пробыл еще несколько минут, пока окончательно не убедился, что немцы пока и не думают иди в их направлении. «Хорошо, что у них собак нет,» подумал он и только тогда пополз назад.

-Иван, - тихонько окликнул он, когда приблизился к месту их последнего привала. Но никто не откликнулся в ответ. Зинатулла замер, и понял, что Ивана здесь нет, и что найти его он просто не сможет. Может быть, если бы сияло солнце, он бы попытался это сделать, но сейчас, когда в небе начали зажигаться звезды, и темнота ночи вступала в свои права, это было бесполезно

-Ах, Ванька, обманул все-таки, ушел, шайтан, спрятался. Но я тебя все равно найду, Ваня, аллахом клянусь, что найду.

Обернувшись еще раз вокруг, он змейкой пополз в сторону линии фронта, ежеминутно ощупывая карман гимнастерки, где лежала бесценная карта. Иван все-таки заставил его выполнить приказ, но только сам Аллах знает, что он чувствовал в этот момент. «Ах, Ваня, Ваня, что же ты сделал со мной?» ***

Солнце в сентябре редко бывает жарким, но сегодня день обещал быть на удивление теплым, вопреки всем прогнозам синоптиков. Поэтому окна в квартире были полуоткрыты, а балконная дверь была на распашку. Изредка врывавшийся ветер приносил запах осени, той самой, что навевает светлые воспоминания и никак не ассоциируется с предстоящим унынием дождей.

Иван еще раз пригладил седые, но все еще густые волосы, и снова прошелся по комнате. По его лицу было видно, что он доволен обстановкой, но вслух говорить об этом не стал. Сергей знал своего отца, знал его привычку редко одобрять вслух, но с детства помнил, каждое выражение лица, каждое движение его рук, чтобы безошибочно определить, доволен ли старик. Да, теперь уже старик. Сергей с грустью констатировал тот факт, что отец передвигается уже без былой легкости, что руки набухли венами, а лицо избороздили старческие морщинки. И чтобы хоть как-то заставить не думать о старости отца, он взял его за плечи и повел к столу.

-Ну, батя, давай выпьем за встречу, что ли. Сколько лет не виделись.

-Десять лет будет, Сережка, аккурат в следующем месяце.

Сергей наполнил стопки и протянул одну из них отцу. Иван взял стопку, медленно, степенно поднял ее и выпил не торопясь. Словно бы смакуя каждую каплю. Сергей же не стал тянуть и выпил махом, словно в спешке. Оба выдохнули и потянулись к закуске.

-Да-а… бежит время.

-Для кого бежит, а для кого-то и тащится, - ответил Иван и с явной нотой недовольства в голосе спросил:

-Внук-то, когда приедет?

-Обещался сразу к нам забежать, как только свои дела сделает. – ответил мелодичный женский голос.

Иван обернулся и увидел вошедшую в комнату Наталью, жену Сергея. Ладная, хорошо скроенная, и можно даже сказать, крепко сбитая, Наталья нравилась Ивану. «Не нынешние хворобы», любил говаривать Иван, когда в кругу друзей речь заходила о семьях. «Серегу любит, и по дому хват», прибавлял он и на этом заканчивал, поскольку крепко-накрепко вбитая со времен войны привычка к скрытности, не позволяла ему выпускать свои эмоции наружу. Но и этих сухих слов хватало, чтобы понять, насколько крепко он любил свою сноху.

-Соскучился я по нему.

-Выходит, ты только по внуку скучал, - засмеялся Сергей. -А по нам и не думал даже?

-Вот когда доживешь до моих лет, тогда и поймешь, по кому скучать положено. Ты сам-то, обо мне все десять лет не вспоминал.

-Батя! Я ж звонил тебе!

-Ну да, на новый год отзвонишься разок – и порядок. Вроде как не забыл батю. Полный порядок. Вроде как галочку поставил. Мол, батя жив-здоров, под себя еще не ходит, год долой.

-Ну зачем ты так? У меня ж работа такая была, свое дело создавал. Ты думаешь мне легко было все эти годы?