-Конечно! Две дочери. – С гордостью произнес Александр Васильевич. -Старшая, Наталья, уже работает, какое-то престижное агентство по подбору кадров. А младшая пока в школу ходит, последний класс заканчивает.

-Счастливчик. А мне вот с этим как-то не везет. Ну да ладно. Это не повод для грусти. Главное, что мы встретились. Ну, мне пора. До встречи!

Они пожали друг другу руки, и день вернулся в свою колею.

Вечером они уже сидели в уютной парилке сауны и парились от всей души, как это могут делать только русские люди, с размахом, не жалея пара и веников. И когда тела истомились от зноя и березового духа, они вышли в прохладу комнаты отдыха и блаженно жмурясь, принялись за пиво.

-А что ни говори, лучше бани нет ничего на свете.

-Истинно сказано.

Говорить почти не хотелось, поскольку о многом они успели перемолвиться еще в парилке, да и здоровые мужские тела теперь требовали иного, хотелось женской ласки и нежности.

-Думаешь, пора? - словно уловив мысли друга, произнес Николай Степанович.

-Полагаю, что да. – и протянув руку к внутреннему телефону попросил администратора вызвать эскорт. Выслушав ответ, он удовлетворенно вздохнул и повернувшись к товарищу, сказал, что через десять минут девочки будут здесь. После чего добавил:

-Ты знаешь, побудь здесь, а я пока пойду поплескаюсь в бассейне. Люблю я перед этим делом в прохладной водичке побулькаться.

-Иди-иди, Ихтиандр ты наш. – улыбнулся в ответ Николай Степанович и блаженно растянулся в кресле.

Александр Васильевич потрепал его по плечу и прошел к бассейну. Вскоре послышался звук от его прыжка в бассейн и удовлетворенное пофыркивание, сопровождаемое тихим плеском воды, бьющей о края. Оставшись наедине, Николай Степанович начал погружаться в задумчивость, которая была прервана звонким смехом вошедших девушек. Все они были как на подбор, словно с рекламных обложек журналов. “Да, умеет Сашка жить, ничего не скажешь. Вон, каких цыпочек вызывать умеет”, с одобрением подумал Николай Степанович и протянув руку, выбрал двоих, и взмахом указав остальным удалиться. Когда они остались втроем, он притянул одну из девушек к себе и усадил на свои колени, с вожделением оглядывая крепкое упругое молодое тело и легко коснулся девичьей груди. Та улыбнулась в ответ и обняла его за плечи.

-А ты очень даже того, - промурлыкала она ему на ушко и рассмеялась тихим серебряным смехом, от чего у Николая Степановича закружилось голова и он, едва сдерживая рвущееся из груди рычание, бросился мять ее груди, живот спину. Девушка послушно изгибалась в его руках, словно угадывая каждое движение его рук. И вдруг тело словно закаменело и одновременно раздался растерянный и оторопелый голос Александра Васильевича:

-Наташа? Ты? Ты что тут делаешь?

Оглянувшись, Николай Степанович увидел побелевшее, удивленное лицо друга. А тот, словно ничего не замечая, смотрел на обнимавшую его девушку, и тупо, словно заведенный автомат, повторял:

-Как ты здесь оказалась, Наташа? Ты…Что ты тут делаешь?

Внезапно девушка вырвалась из рук и со стоном выскочила из комнаты. И тогда Николай Степанович все понял: обнимашая его девушка была дочерью его друга Сашки. Чувствуя неловкость, он не знал, что сказать и избегал смотреть на Александра Васильевича. А тот, словно разом постарев на 20 лет, шаркающей стариковской походкой подошел к столу, налил себе стакан водки, и жадно, одним залпом, выпил. А потом, рухнув на стул, обхватил голову руками и заплакал, заплакал сиротливо и жалобно, безумно себя жалея.

Ностальгия

Колеса поезда стучали ритмично и расслабляющее. За окном, ускоряя ход, проплывали улицы родного города, и, глядя на них из окна вагона, а не из привычного автомобиля, Володька почувствовал прилив ностальгии по прошлому, по тем годам, когда он не смел мечтать не то что о престижной и дорогой иномарке, а хотя бы о приличном выкидыше отечественного «АвтоВАЗа».

-Пройдите, пожалуйста, на свое место. – послышался за спиной мелодичный голос. Он обернулся и увидел перед собой миловидную проводницу, с которой он уже успел перекинуться парой фривольных фраз.

-Ладно-ладно, - улыбнулся он в ответ, и подхватив сумку, отправился на поиски своего законно приобретенного места согласно купленному билету. В купейном проходе уже сидели его будущие попутчики – мужчина средних лет, весьма смахивающий на профессора университета, тетка с огромным баулом, и тщедушного вида мужичок, возраст которого определить было невозможно, разве что с уверенностью определить, что из школьного возраста он вышел еще до приснопамятной перестройки.

-Здорово, братва! – жизнерадостно поприветствовал их Володька и уверенно расположился возле окна, несколько бесцеремонно отодвинув вышеупомянутого мужичка.

-Здравствуйте, - вежливо отозвался профессор. Тетка промолчала и только сильнее прижала к себе баул. Володька мысленно улыбнулся.

-Ну что, будем знакомиться? Володя.

-Виталий Андреевич,- хорошо поставленным голосом произнес профессор и протянул руку.

-Очень приятно.

-Санек, - пискнул мужичок и тоже протянул руку. Володька широко ухмыльнулся и снисходительно потряс лапку мужичку в своей руке.

-Привет, Санек!

И только тетка недовольно поджала губы и ничего не сказала. «Ну и черт с тобой», подумал Володька, «Не помрем».

Началась привычная послепосадочная суета – сбор билетов, выдача белья, первые хлопки дверей тамбура…Все было как и прежде, словно и не было этих шальных 15-20 лет. В некоторой степени вызывало умиление, и, вместе с тем, где-то внизу мелькнула легкая тень раздражения. Володька нахмурился, пытаясь понять, что же было не так и не смог. Досадливо выругавшись вполголоса, он решил снять сумбур ощущений верным и испытанным средством.

-Ну что, народы, не пора ли нам…? – произнес он нарочито бодрым голосом и подмигнул. Профессор вежливо кивнул, а мужичок суетливо потер ладони и судорожно сглотнул.

-Хорошо бы, - проблеял он и снова потер ладони.

Не дожидаясь дальнейшей реакции, Володька придвинул к себе баул и стал выгружать на столик ее содержимое, которое, надо сказать, порадовало бы глаз и вкус не только любителя выпить и закусить, а и средней руки гурмана – копченая грудинка, маринованные огурчики, консервированные грибы, колбаса, сыр, маслины, и наконец, литровая бутылка хорошей импортной водки. При виде всего этого профессор слегка поднял брови и задумчиво покачал головой, а мужичок украдкой вздохнул, тайно завидуя. Володька уверенно расчищал жизненное пространство, ловко расставляя продуктовый запас и нехитрые предметы сервировки. Вскоре стол представлял радующую глаз картину. Закончив, Володька полюбовался искусно выложенным натюрмортом и барственным жестом пригласил всех к столику:

-Прошу, друзья мои. Вкусим же радостей мирских

Как водится, первый тост полетел за знакомство, затем выпили за удачную дорогу, потом за каждого по отдельности и за всех оптом, потом еще за что-то, пока бутыль не опустела. Мужичок, сожалеюще и печально смотревший на пустую бутыль, выглядел настолько комично, что Володько не мог не рассмеяться. На что мужик немедленно обиженно надулся.

-Ладно, Санек, не журись. Сейчас мы твою тоску-печаль вмиг излечим.

И на столе появилась вторая бутыль с очередным импортным пойлом коричневого цвета, выглядевшая столь же импозантно, как и опустевшая первая емкость. Все повеселели, за исключением тетки, которой, похоже, не нравилось абсолютно ничего в этой жизни. На что Володьке, по большому счету, было абсолютно наплевать.

Время летело незаметно, и как-то само собой получилось, что за столиком их было уже не трое, а человек пять-шесть, поскольку на заманчивые звуки заглянули соседи из ближнего прохода, да так и остались посидеть по приглашению радушного хозяина. По мере понижения уровня жидкости в емкостях со спиртным, разговор все больше превращался в обычное застолье, когда все говорят, рассказывая все, но при этом почти никого не слушая. Идиллия лопнула лишь тогда, когда мужичок, распинавшийся в своих бедах, ляпнул о том, что Ельцин сволочь. В купе моментально повисла тишина.