Год 1918 - Архангельск, Северная область

– Этот вечно мрачный и хмурый город! Боже, неудивительно, что они почти не улыбаются! – сказал Зефир, небрежно опершись спиной на оставленный экипажем во дворе купеческого дома танк пятой модели, твои ребята тоже как-то захворали, не находишь? Уж больно часто они ходят развеяться в этот домище. Хозяин, небось, все дрова тратит на растопку бани! – он усмехнулся, – Не думал, что было бы здорово, если бы местные... пошли на какой-нибудь невинный конфликтик и испортили им малину, м?

Я немного размял замёрзшие лапы и скептически посмотрел на своего друга:

– Но зачем? Разве ты не тысячи раз видел похожую картину?

– Каждый раз это весело, как и в первый! – опоссум хитро ухмыльнулся и провёл длинным языком по верхней губе, – А если уж и стрельба начнётся... Помнишь, как здорово было на Бостонской бойне в тысяча семьсот семидесятом?

– Это была ваша с Либеччо авантюра, а не моя. И ваша зона ответственности. А бойцы АНЗАК, извини уж, моя и просто ради развлечения я не могу такого допустить. У ребят только Великая война закончилась. А ты... – я подошёл к нему поближе, открутил крышку своей походной фляжки, налил чёрного сока заккума и передал собеседнику, – Мне кажется, что ты слишком упиваешься властью. Тебе разве настолько не хватает глобальной власти, что ты хочешь проявлять её и по таким пустякам, лишний раз показывая свою доминантность?

Зефир взял крышечку и осушил её одним залпом:

– Уф... – он поморщился, покачал головой и отдал ёмкость обратно мне, – А мне кажется, что ты слишком дружелюбно относишься к простым смертным. Не всё ли равно, что будет с ними дальше? Их век короток. Их жизнь не имеет смысла. Да и по сравнению с нами, они всё равно что муравьи! Или что, назвали в честь тебя континент, и ты всё расплываешься в умилении, Австер?

– Я много лет назад поклялся перед лицом Ванджина защищать и вести мой народ...

– ...а мы ведь и сами вышли из рядов смертных и прочее бла-бла-бла... – опоссум изобразил лапой говорящую пасть и разочарованно выдохнул, – За столько тысяч лет мог бы придумать и более резонное оправдание перед лицом вечности. Уж тебе ли не знать, что Ванджина плевать, ведёшь ты там куда-то свой народ или нет.

– Для меня все эти "оправдания" всё ещё имеют смысл. Потому что мне всё ещё ничуть не весело ломать фигурки на этой огромной игральной доске. Это не имеет смысла... Вся эта деструкция ради деструкции. Помнишь, геноцид индейцев, устроенный Либеччо? Он специально оставил резервации, чтобы и на более мелком уровне ломать людские судьбы: спаивать, издеваться, разлучать. Ты его тоже тогда осудил.

– Я его осудил, потому что он отрывал комару лапки вместо того, чтобы убить его разом. Если уж мы коллективно решили, что красная раса представляет угрозу, своим количеством проклятых...

– Чем твоё мелкое пакостничество отличается от его?

– Моё... – Зефир задумался, – Я делаю это ради всеобщего веселья, а не только для своего садистского удовольствия. Вот, если тебе это не нравится, то я и не буду делать. А Либеччо бы на это наплевал и устроил бы провокацию. Ты же знаешь, как это бывает, когда его стрельнёт. Сделай его главным, вместо меня и он повсюду хаос посеет.

– Однажды его очередь придёт, и ты это понимаешь. Если его голос будет в Совете решающим, придётся подстраиваться. Но в своих владениях всё же не допускать всей этой глупой пантомимы.

– Не знаю, на некоторые его авантюры, я могу и согласиться. В то время как на другие...

– Старая история, Зефир, старая. Знаешь, я, конечно, даже практически безусловно рад, что именно мы стали баловнями судьбы. Но, всё же мне иногда кажется, что такая сила не должна принадлежать даже нам. Не говоря уже о членах внешнего круга или тех, кто в Общество вообще не входит.

– Это ты к чему? – мой визави резко помрачнел.

– Я недавно говорил с Ванджина. Они хотят, чтобы мы самораспустились. Мы им больше не нужны.

– Как это... не нужны?

– Духи считают, что Общество уже давно не выполняет свою основную функцию и лишь забирает свободу мышления и созидания. Как бы не было трудно это признать, но это правда. Мы уже давно не ведём цивилизацию вперёд, к мечтам. Возможно даже, тянем её на дно. Посмотри вокруг, что ты видишь? – я провёл рукой полукруг, как бы демонстрируя полупустую улицу, по обеим сторонам которой высились деревянные двухэтажные терема.

– Я вижу мрачный северный город.

– А я вижу людей, которые устали жить в мрачном мире, где одни подчинены другим. Да, сейчас они прячутся в домах, от ночной темноты. Но ведь однажды наступит рассвет, верно?

– Мы же уже договорились, что свернём этот спектакль, созданный ради поддавков Грегалю в войне. Не говори, что ты вдруг проникся любовью к идеям о лучшем мире...

– Они в чём-то правы. Коммунисты, анархисты, утописты. Может, если и правда дать им шанс заняться мироустройством самостоятельно... В общем-то, раз уж домен Духа моя зона ответственности, куда входит и Россия, мне достаточно просто принять это решение автономно и заставить вас уйти.

– Но мы же только... – Зефир злобно нахмурил брови.

– И также уйдём. Немного погремим оружием, постоим тут для приличия и выведем войска. Просто, чтобы ни у кого не возникло подозрений о резком уходе. Всё, как всегда, в таких случаях.

– И что потом?

– А ничего. Я не собираюсь больше ничего предпринимать в этой ситуации. Пусть революция идёт своим чередом и люди экспериментируют вместо того, чтобы в очередной раз повторять французский сценарий спуска пара. Лучше займёмся приказом Ванджина, ладно?

– А мы обязаны? Может, взбунтуемся на этот раз?

– Не думаю, что заставлять их лично вмешиваться будет хорошей идеей.

– Ну да... – Зефир поник на пару мгновений, а затем приободрился, – Ладно, чёрт с ним, поступим, по-твоему. Я скажу остальным и о выводе войск, и о роспуске Общества. Но, я надеюсь у тебя есть какой-то план на будущее?

– Кое-какой план у меня есть. Мы не будем устраивать резню. Пусть внутренний круг в разных странах поубивает друг друга, ну например за сладкую, внезапно освободившуюся должность. Допустим, Короля Духа. Кураторы разнесут весть, а человеческая жажда власти сделает всё остальное. Мы точно обезглавим основные направления, а уж всякая мелочь и подручные сами разбегутся, без своих вожаков.

– А те, кто выживет в борьбе?

– Их мы убьём сами. Или заставим кого-нибудь их убить. В общем, как обычно.

– А мы сами?

– Думаю, если мы больше не будем отдавать приказы в правительствах и лишимся Внешнего круга, то вполне удовлетворим Ванджина в их стремлении дать людям больше свободы мысли. Так что можем остаться жить обычную жизнь. Хочешь тайную, хочешь какую-нибудь другую...

– Ты как-то странно помрачнел, Австер.

Я сглотнул слюну, понимая, что мне надо будет сказать о своём решении вслух. Слова отчётливо звучали в моей головы, но никак не лезли на мой проклятый язык. Немного посверлив взглядом снег, блестящий под полной луной, я наконец собрался и сказал:

– Вы можете остаться жить. Я решил, что мне это всё уже малость надоело.

– Надоело?

– Надоела эта бессмысленная вечность. Пока я не услышал то, что мне сказали духи, я думал, что у меня есть хоть какая-то высшая цель. Следить, охранять, направлять и прочее. Но теперь, я окажусь лишён единственного, что наполняло жизнь в этой иллюзии мира смыслом. Мне больше нечего здесь делать. Мне надоел ты, надоели и все остальные в Совете, надоели люди, надоела грызня, надоел дневной свет и ночная темень. Я больше не хочу в этом участвовать и навсегда ухожу за Границу Смерти.

– Ты решил переехать в Альчеру?

– Я решил, уйти дальше. В неизвестность. Туда, где нет Ванджина. Я долго об этом думал. Долго бродил по этим мрачным лесам. И в итоге решил, что скажу тебе новость о роспуске и уйду.

– Ты с ними не попрощаешься... Что ж, я рад, что ты доверяешь именно мне. Мы с тобой одну судьбу делим. И я принимаю это твоё решение. Думаю, мы закончим все дела и без тебя.