Я не поняла, кто из них оказался быстрее. Всё произошло слишком быстро и внезапно. Оба стрелка с невероятной скоростью вытащили и взвели двухкилограммовые револьверы. За пару секунд выпустив по четыре пули. Грохот был адский, так что в момент я потеряла всякую концентрацию.

Когда же она вернулась. Я увидела. Койот оказался менее метким и везучим. Мой друг истекал кровью из двух сквозных отверстий, еле стоя на ногах. Одно было в районе печени. Второе же пришлось на плечо. Слегка качнувшись и бросив на меня многозначительный взгляд с лёгкой грустной ухмылкой, он рухнул на покрытие сцены.

Дальнейшие события были делом нескольких секунд, в ходе которых я сначала было хотела броситься к нему на помощь. Но щелчок вновь взведённого рейхсревольвера, заставил меня потянуться за пистолетом Фроммера, припрятанным за поясом. Чудом, мне удалось пригнуться, увернувшись от двух следующих пуль. Но когда я достала собственное оружие, огонь по мне открыли люди Щёткина.

Я успела только раз нажать на спусковой крючок, пробив подонку ногу. А затем мне пришлось ретироваться с помощью телепортации. Я была слишком далеко, чтобы задеть его взрывом от высвобождаемой энергии, но большего мне не оставалось. Иногда надо убежать, чтобы затем нанести новый удар.

Страдая от ужасной, жгущей боли, я поднялась на ноги в Александровском саду. Дождь лил как из ведра. Свинцовые тучи парили низко. Я стояла здесь одна. Йозеф был мёртв?

– И так, какой план? Почему тебе нужен именно я? – спросил меня Феликс, подняв бровь над проклятым глазом.

– Потому что ты нужен Обществу, mate. И мы тебя им отдадим. – ответил я, поднимая неприметный канализационный люк в тихом московском дворике, – По крайней мере, временно ты окажешься в руках Юмалы.

Когда стальная крышка наконец сошла с насиженного места, я отодвинул её в сторону, открыв тёмное жерло канализационного колодца. Прежде чем лезть внутрь, я вытащил из нагрудного кармана формы маленькую стеклянную капсулу с заострённым концом. В ней было два изолированных отдела. Один с жёлтым порошком, а второй с прозрачной жидкостью.

– Что это? – собеседник недоверчиво посмотрел на необычный пузырёк.

– Это то, чем ты его убьёшь. Пирофорный порошок урана с одной стороны и чистый спирт с другой. Как только капсула треснет и внутрь хлынет воздух, будет довольно яркий и красивый взрыв. Горящий спирт, плюс взрывающийся радиоактивный элемент... гарантированный способ убить любого проклятого.

– Зачем так... радикально? – лис, кажется, не знал, чем был опасен тот, с кем мы собирались встретиться.

– Мы приближаемся к Внутреннему кругу. Все проклятые в нём сильны, в том числе и распорядители. Наш знакомый житель прибалтийских лесов неуязвим, если ты вдруг, не знал. Вся его кожа – одно большое проклятие. Он может менять внешний вид и не подвергаться лишней опасности, что хорошо для того, кто связывает Внутренний круг и Внешний. Но ты даже не представляешь, сколько дряни он жрёт, чтобы унять боль и зуд. Если тебя это утешит, fox, то это будет даже милосердно по отношению к нему.

– Меня беспокоит только вопрос: "Для чего?" Для чего мы это делаем? Я понял, что ты хочешь убрать своих конкурентов на выборах, но зачем тебе убирать куратора?

– Он не подпустит меня к должности даже если я избавлюсь от любых альтернатив. Потому что он давно меня знает, и может доказать Обществу, что я собираюсь их уничтожить. Как минимум, я могу сказать, что он живёт достаточно долго, чтобы его авторитет был весомым среди владык доменов.

– Насколько долго?

– Тысячу лет, может даже полторы. Он не сильно младше некоторых "постоянных" членов Внутреннего круга. Приближённые проклятые могут прожить очень и очень долго. Этот прохвост успел побывать царём Бьярмии, понаставить себе золотых статуй и в итоге уйти в слуги Общества. Но и он тоже всего лишь человек. Он ошибается. А мне везёт. И он меня боится.

– Почему тогда он не отстранит тебя сейчас?

– Потому что ты у меня в лапах. И авторитет поступка Марии пока меня протаскивает. Но и то, и другое, лишь временное преимущество, которым надо правильно воспользоваться. Поэтому мы устраним самого сомневающегося во мне.

– И ни у кого в этом вашем Внутреннем круге не возникнет вопросов?

– Это будет в праве будущего Короля.

– Я, кажется, ничего не понимаю в ваших странных традициях.

– Не удивительно. Они старше любой цивилизации. В любом случае, тебе и не надо ничего понимать, mate. Ты, главное, следуй моему плану. – я протянул лису колбочку.

– И что мне с ней делать?

– Закинуть в рот Юмале одним метким броском. Так, чтобы он сам случайно её перекусил.

– Прошу... прощения?

– Всё просто. Когда мы спустимся и дойдём до точки встречи, у нас отнимут оружие. Капсулу ты спрячешь под язык, и лишний раз постараешься не двигать челюстью. Говорить буду я. Юмала мне не доверяет, а поэтому не подпустит близко. Но вот тебя я ему передам. Ты встанешь рядом, незаметно достанешь колбочку и со своей незаменимой способностью закинешь её ровно в такт смыкания челюстей. Понятный план?

– Ты уверен, что это лучшее решение?

– Да. Никто не ожидает такой операции. Особенно от тебя. Не находишь, что твою способность считают не такой уж и опасной?

– Я и сам считаю её таковой. По сравнению с Йозефом...

– Что? Фактически одноразовая способность распылить любого, лишаясь одежды и теряя силы, может быть опаснее умения рассчитывать и буквально видеть траектории? Так многим кажется. Поэтому Йозефа все боятся, не подпускают к себе и стреляют наверняка. То же и с вашей подругой. Да, она смертоноснее любого обычного человека. Но именно поэтому к встрече с ней многие могут оказаться готовы. Мы же, с тобой, из той редкой касты проклятых, от которых обычно не ожидают подвоха. Более того, наши возможности часто приуменьшают. И именно потому мы опасны. Понимаешь?

– Ха, мотивировать ты точно умеешь...

Вместо ответа, я показал ему свой чёрный и длинный язык, искажённый проклятием. Феликс посмотрел на меня нерешительно, будто обдумывая, что именно я хотел показать ему этим жестом. А потом взял в руки ампулу и аккуратно поместил её под язык. Теперь всё зависело от моей удачи. И пока она мне всё ещё не изменила.

Мы с Мартином, неизменно прибывавшим в военной форме, проходили один тёмный туннель за другим, не имея при себе ни фонаря, ни факела. Мы просто шли, будто бы наугад. И если мой демонический глаз ещё улавливал очертания стен, то как Мартин столь ловко петлял по абсолютно непроглядной тьме, ни разу не спотыкаясь и не пропуская нужные повороты, для меня оставалось загадкой. Для меня он, в целом, оставался загадкой.

Что, чёрт возьми, он делает? И зачем?

Конечно, он помог нам, спася Ленина и многое рассказав об Обществе, что пустило корни по всему миру. И которое, по-хорошему, и правда следовало бы уничтожить, чтобы человечество могло дышать свободнее. Чтобы не повторились ужасы Великой войны. Чтобы больше не было господ. Но... всё это так странно. Я ощущаю, что происходит что-то, в чём я участвовать просто не должен. Что-то неправильное.

Когда запутанный подземный лабиринт наконец вывел нас в длинный и хорошо освещённый зал, стены которого были выложены белым кирпичом, понятнее ничуть не стало. Это было длинное, метров в пятьдесят, помещение, с пола до потолка украшенное письменами, что были очень похожи на те, что содержались в книжках мёртвого профессора. На противоположной от нас стороне стоял наш старый знакомый.

Юмала был обыденно самодоволен, хотя по нему и было видно, что Мартина он не слишком рад видеть. Стоило нам войти, как он тут же обратился к моему спутнику:

– Ты всё-таки пришёл.

– Когда это я не сдерживал своего слова? – спросил тилацин.