Геродот сообщает о том, что наемниками Псаметиха были карийцы и ионийцы, поселенные двумя лагерями друг против друга на берегах Нила.[791] Это подтверждается и справкой у Стефана Византийского, который, ссылаясь на Аристагора, говорит о двух районах Мемфиса — эллинском и карийском, — жители которых, вследствие энигамии, назывались эллино-мемфитами и каромемфитами.[792]
Но хотя мы не можем для этого времени установить ни способа подбора пиратских греческих и других (карийских, иудейских) дружин, ни системы набора этих наемников, можно думать, что привлеченные на службу в Египет греки в значительной своей части состояли из островитян и жителей малоазийского побережья.
Несомненно и то, что это первое групповое проникновение греков в Египет мало походило на переселенческие волны колонистов VII—VI вв. до н. э.
Пираты-наемники прибывали в Египет, конечно, без семей и имущества, имея иногда целью грабеж, и не думали о поселении в стране. Можно думать, что превращение пиратов в наемников не было безболезненным процессом на условиях свободного договора. Легенда, переданная Геродотом, о превращении в Египте грека в раба, может быть, косвенным и искаженным образом отражала именно этот элемент первоначального, не вполне добровольного, заселения.
Несомненно также, что браки пиратов с туземными женщинами должны были носить массовый характер. Тот факт, что не все имена наемников на Абу-Симбелском колоссе сопровождаются именем их родного города, показывает, что для второго поколения, рожденного в Египте, полис отца переставал быть родиной.
Наемники, сосредоточенные в Дафнах, жили, по-видимому, лагерем. За крепостной стеной была воздвигнута цитадель в несколько этажей, разделявшаяся в каждом этаже на 16 частей. Здесь же обнаружена разбитая иероглифическая стела, посвященная «богу Мину в его храме». Царь, имя которого не сохранилось, напоминает, что «вода Нила была проведена Нит, чтобы дать жизнь его солдатам». Среди остатков ритуальных предметов и инструментов найдено много пластинок из золота, серебра, ляпис-лазури, яшмы, сердолика и известняка с именами и титулами Псаметиха. Вход в эту цитадель устроен был с северо-запада, образуя узкую дорожку, удобную для защиты от неприятеля.[793]
Жилища солдат и офицеров располагались вокруг цитадели, тоже внутри крепостной стены. Об этом свидетельствуют многочисленные обломки оружия и других предметов.
Несомненно, что сосредоточение наемников внутри крепостной стены под командой египетских военачальников и в присутствии египетского гарнизона говорит о строгом контролировании жизни иноземцев в чужой стране.
Однако фараоны Саисской династии не могли помешать возникновению в районе Дафн и гражданского населения: семьи наемников, ветераны селились вблизи крепости, за ее стенами, образуя пестрый этнический конгломерат. Для обслуживания этого все увеличивающегося населения возникали мастерские, изготовлявшие керамику, оседали купцы, привозившие греческие товары и продававшие их на базаре.
Греческие наемники продолжали пользоваться привычными для них предметами обихода, окружать себя привычными культовыми принадлежностями, вооружаться более совершенным железным вооружением. Это вызывало потребность в импорте. Греческие города, в первую очередь Кипра и Родоса, получили, таким образом, новый рынок для сбыта своих товаров. Так и в этом районе, ранее закрытом для греков, появляются греческие купцы, нанося первый удар финикийской торговле в Египте.
За пределами крепости Петри обнаружил много остатков греческой керамики и терракот, восходящих к VII в. до н. э. Наряду с импортом товаров извне, здесь возникали и местные греческие мастерские, работавшие на потребителя. Керамика, производившаяся, по предположению Петри и Малле,[794] на месте, невольно наталкивает на мысль о преобладающем влиянии родосских центров.
Одной из своеобразных особенностей керамики Дафн является широкое употребление глиняных ситул. До того времени такая форма сосуда была распространена лишь в Египте, где ситулы обычно отливались из бронзы. Уже и раньше возникало сомнение в том, считать ли глиняные ситулы сосудами работы египетских мастеров, как думал Петри,[795] или относить их к греческому подражанию египетским моделям. Теперь, после находок глиняных ситул на Родосе (Врулия[796] и Ялис[797]), греческое происхождение сосудов уже не вызывает сомнений. Анализируя ситулы, найденные в Дафнах, Кинк обнаружил тесную связь между ними и особым видом кувшинов и амфор, найденных во Врулии. Разительное сходство рисунка и способа орнаментации, однотипность растительного орнамента (пальметки и лотоса) привели Кинка к выводу, что как ситулы Дафн, так и ситулы Врулии представляют собою продукцию родосских гончаров в Египте или даже на самом Родосе.[798]
В последних по времени раскопках ялисского некрополя Якопи обнаружил в двух погребениях 2 ситулы, еще более разительно схожие с аналогичными сосудами Дафн. В тех и других полностью совпадает общая композиция орнамента. В простом врулийском некрополе орнаментальная композиция сосудов была гораздо скромнее и проще и не имела фигурного рисунка в своей верхней части. Если на ситулах Дафн мы видели изображение ликийской химеры и крылатого грифона с человеческой головой, то здесь имеем изображение бородатого всадника на лошади (находящего себе аналогию в терракотовых статуэтках Дафн и Родоса) (рис. 28), и изображение явно стилизованной (по типу египетского рисунка) женщины: ноги и лицо изображены в профиль, тело и руки en face. Женщина, по-видимому, держит в руке цветок лотоса. Уже Мэррей высказывал догадку, что отдельные сюжеты ваз и ситул Дафн подчинены интересам сбыта и изготовлялись с учетом вкуса потребителей. Если крылатый человек со змеиным телом и женщина с лотосом были заимствованы из египетского репертуара с греческим их переосмылением, то всадник на лошади (кентавр? Беллерофонт?), отраженный в ряде вотивных статуэток, имел какое-то определенное культовое значение, тогда как химера должна была угождать вкусам карийско-ликийского элемента лагерей.[799]
Рис. 28. Ситула из Ялисского некрополя.
И здесь виден тот же процесс подражания ходким, имеющим спрос, сосудам, цель которого чисто практическая: обеспечить хороший сбыт продукции.
Наличие глиняных ситул только в Дафнах и на Родосе (нигде более они пока не обнаружены) является, с нашей точки зрения, бесспорным доказательством и присутствия родосского элемента в Дафнах и активности торгово-ремесленного населения родосских центров.
Не только в ситулах сказывается сходство керамики Дафн и Родоса: наличие так называемых фикеллюра-ваз, сосуды ориентализирующего стиля с поясами онагров и гусей, очень просто орнаментированные гидрии, встречающиеся и в Дафнах и в родосских погребениях VI в. до н. э., ряд терракот (из которых одна, найденная Петри в Дафнах, и другая, найденная Зальцманом в Камире, полностью повторяют друг друга), изображение однотипной женской головы в профиль (может быть, головы сирены), — все это, по нашему мнению, говорит о преобладании родосского импорта в Дафны и о наличии в Дафнах мастерских, подражающих родосским образцам.
О тесной связи родосских городов, и в первую очередь Линда, с Египтом можно высказать еще и другие соображения. На территории Линда приблизительно в первую треть VII в. возникает, как проводник колонизационной экспансии Родоса, транзитный переправочный пункт — Врулия, возникает одновременно с основанием Гелы родосцами[800] и с начавшимся движением родосцев в Дафны. Наибольшего своего процветания Врулия достигает во время правления в Египте Псаметиха Ι и прекращает свое существование с концом колонизационной экспансии.[801]
