– Стой! – закричала я в панике. – Оставь его!
Кроме нас четверых в лазарете находился ещё и Хрык, которого Грай так и не заметил за своей спиной, но тот и не думал вмешиваться. Тэймина он воспринимал с большой настороженностью, как серьезного соперника, помня о том, как его стараниями корчился в бессильном полупараличе. Да и объект нападения явно не вдохновлял на подвиги.
Тем временем и без того дезориентированный недавним сотрясением мозга Грай начал хрипеть от нехватки воздуха. Тэймин пришпилил его за горло к стене одной рукой, не давая сделать вдох, а боль от ответных ударов попросту игнорировал, хотя его пресс превратился в одну сплошную гематому. Я чувствовала.
Мое кратковременное замешательство сменилось раздражением. Значит, обниматься с красавицей Таллой Ней в саду – это нормально, «напрасно так серьезно всё воспринимаешь», а посягнувший на мои руки простой раб – это преступление, достойное немедленного возмездия?
– Тэймин! – ледяным тоном бросила я. – Если ты сейчас же не прекратишь, на мое доверие можешь больше не рассчитывать.
Мгновение тягостного ожидания и... рука со вздувшимися от напряжения жилами медленно разжалась. Судорожно кашляя, Грай повалился на пол и скорчился там в попытке отдышаться. Тэймин обернулся, неистово сверкая потемневшими до черноты фиолетовыми глазами.
– Ты его защищаешь, Гайя? Жалеешь?.. А может, ты и сама хочешь того, чем он тешил свое воображение, пока целовал возлюбленную госпожу Чудо-Юдо?
Я скрестила руки на груди, донельзя возмущенная подобным обвинением.
– Если ты не заметил, то у меня стоят ментальные щиты! Я не могу сейчас читать окружающих... и ни о чем таком я не думала! Да, кстати... сам-то хорошо провел время, баюкая в объятиях Таллу? Я и не знала, что вы так близко знакомы.
Неожиданно лазарет огласил хриплый смех Грая. Мы с Тэймином синхронно развернулись к нему и увидели его совсем не веселое лицо.
– Ментальные щиты, значит? – с отголоском внутренней горечи повторил он. – А я-то, дурень, размечтался.
– Что... – начала я и запнулась от смутной догадки.
– Он думал, что ты читаешь его мысли, – невыразительным голосом подтвердил Тэймин. – И когда позволила долго держать себя за руку, то дала ему сигнал, что не против продолжения...
Я молча покачала головой, испытывая одновременно сожаление, грусть и гнев вперемешку с эхом утренней ревности. И супружеская пси-связь предательски-прилежно транслировала эти чувства моему мужу. Он глубоко вздохнул и шагнул вперёд, закрывая мне обзор на потрепанного Грая.
– Гайя, прости меня... я не хотел тебя ранить. Давай поговорим! У меня с Таллой ничего такого нет. В детстве мы общались... А сейчас выяснилось кое-что... но это ее личное, и я не вправе разглашать, если она сама не пожелает.
– Зачем ты закрылся от меня утром? – глухо спросила я.
– Из-за важного разговора, – торопливо ответил Тэймин, как будто боялся, что ему вот-вот заткнут рот. – Он встревожил меня, а я не хотел будить тебя своим мыслефоном. Ты же знаешь, при волнении мысли и эмоции транслируются гораздо сильнее.
– Ну да, – с серьезным видом кивнула я. – Понимаю. Ты был так взволнован, когда Талла Ней упала тебе в руки, заливаясь слезами...
Очередной посторонний звук отвлек нас от разговора. На сей раз его издал не Грай, а центаврит, который громко зевнул и поднялся со стула. Тот с жалобным облегчением скрипнул.
– Ладно, вы тут разводите свои нюни дальше, а мне надо Стерву проведать. Скоро вернётся один из ваших ушастых... тот, что иллюзиями мозги пудрить умеет... и он обещал растолковать, как получше команды в ее чипе переформулировать, – он шагнул на выход, но вдруг остановился и посмотрел на враждебно зыркающего Грая, который только теперь его и заметил. – Не парься так, мужик. Баб в мире ещё много. И это... звиняй за то, что вдарил тебе так сурово. Силу не рассчитал.
Сочтя на этом свои дела в лазарете завершенными, Хрык вразвалочку вышел.
Я прикрыла глаза, не зная, смеяться или плакать. Своим детски непосредственным заявлением центаврит несколько разрядил обстановку, и выяснение отношений на глазах у Грая показалось дико неуместным. Да, собственно, так оно и есть.
– Поговорим позже, – сказала я обоим и тоже покинула лазарет.
Тэймина подобное развитие событий определенно не устроило, но это я поняла только в тот момент, когда он нагнал меня в коридоре и прижал к стене. Сказать ничего не успела, а он уже поймал мои губы страстным поцелуем, не дав ускользнуть в сторону. Его чувства – пронзительные, яркие, отчаянные, – предстали передо мной, как на ладони, будоража сердце и заставляя кружиться голову. И яростный страх потери ощущался сильнее всего.
Завороженная потоком безмолвного откровения, я ответила на поцелуй и тут же прикусила его нижнюю губу, останавливая.
– Прости меня, Гайя, – тут же повторил Тэймин, тяжело дыша. – Я люблю тебя. Откройся! Пожалуйста... откройся... мо гра Гаэла...
Его искренняя мольба обезоружила меня в считанные мгновения. Извинения в комплекте с любовным признанием и мощным волшебством тактильного восторга – какая влюбленная женщина бы не дрогнула на моем месте? Обида, жгучая ревность и глухое раздражение резко пошли на убыль.
Я порывисто вздохнула и обвила его шею обеими руками. Повинуясь внутреннему желанию, ментальная стена начала истончаться, словно плотный влажный туман под лучами яркого светила.
«Серьезные секреты вредят отношениям, Тэймин... – печально подумала я. – Особенно чужие.»
Он прижал меня к себе крепче и коснулся лба своим лбом. Посветлевшие глаза смотрели прямо в душу.
«Женщины в народе диниту священны, моя Гайя, – ответил он сдержанно, – как и таинство их внутреннего мира. А Талла Ней – женщина... девушка, которую на Саолл практически боготворят. Я не смею разглашать ее секреты.»
Я тяжело вздохнула. Чисто по-женски очень хотелось надавить на Тэймина, спровоцировать на ещё большую откровенность – и вполне возможно, что при существующей силе его любовной зацикленности у меня получилось бы... но я понимала, что это было бы нечестно. Даже подло. Тем более, что очевидная разгадка слезливого настроения Таллы Ней скорее всего крылась в ее отношении к моему мужу.
Поэтому я постаралась взять себя в руки и, принужденно улыбнувшись, сменила тему.
– Пойду в душ.
– Составить тебе компанию? – мгновенно отреагировал Тэймин.
Рука его поползла вниз по моей спине с однозначным намеком, и я фыркнула, старательно игнорируя вспыхнувший в животе жар. Мужчины! Почему они почти поголовно убеждены, что все проблемы в личных отношениях с женщинами решаются сексом? Однако, когда он заметил мою заминку с ответом и неохотно убрал руки, я почувствовала противоречивое желание вернуть их обратно. Немедленно.
– Ты, как всегда, вовремя, Ти, – внезапно произнес Тэймин с лёгким сарказмом.
Боковое зрение выхватило дрожащий флер цветного пятна в воздухе. Это была та самая энергетическая трехмерная голограмма, о которой рассказывала Талла Ней, и транслировала она точную копию стоящего рядом диниту: та же фигура, черты лица, яркие глаза и серебристо-пепельные волосы. Разве что в клоне наблюдалась некоторая прозрачность... и одежда смотрелась более презентабельно, без единой лишней складочки или небрежно расстегнутого воротника.
– Плохие новости, – произнесла голограмма голосом, до жути похожим на тэйминовский, только с более протяжными, чуть лентяйскими интонациями, после чего обратилась ко мне: – С возвращением, дитя. Рад, что ты оказалась живучей особью и не сподвигла нас привлечь к твоему спасению уважаемую Саолл. У нее и без того слишком много важных задач на пути к новому эволюционному скачку.
– И тебе ясной сингулярности, Ти, – кивнула я. – Ты теперь сам по себе и чужими телами не пользуешься, как погляжу?
– Я быстро развиваюсь, – с удовлетворением сообщил планетарн. – И тренируюсь постоянно. Но мастер инфомерности мне всё ещё необходим для... как это выражаются младшие народности... для развития... нет, для прокачки взаимозначимых ресурсов в моих энергетических полях. Это только уважаемая Саолл может подолгу обходиться без контакта со своими мастерами. А я сразу начинаю деградировать...
