Действительно, без лошадей можно и на лодке переправиться, их рядом с паромом целых четыре. В одну и загрузились трое солдат.

Когда я вернулся к нашей стоянке, на костре уже булькала похлёбка. Кто мне в прошлой жизни рассказывал, что до изобретения полевых кухонь на привалах питались холодным из-за нехватки времени? Олег Чварков, он. Не прав ты, Олег. Только сообщить об этом тебе не смогу, уж извини.

Маркиза, чуть расставив ноги, стояла в белоснежной рубашке. Не очень практичный цвет в походе, ну да не ей же стирать.

— Смотри, кажется твой секретарь нас догнал. — посмотрела она на дорогу, где на повороте из-за деревьев в самом деле показались Сергий и сопровождавшие его гвардейцы. — Надеюсь, он не напутал и взял именно то, что нужно.

— Не, он у меня не такой. Повезло мне с ним. И нюх, заметила, какой? Точно к обеду поспел.

Я оказался прав. Фолиант секретарь привёз тот, что нужен. На всякий случай, пролистываю, нахожу плетение, которое использовал для тушения пожара, и возвращаю книгу Сергию, пусть таскает с собой, не мне же себя загружать.

— Чего ты его лупишь, Леонард? — крикнула маркиза лейтенанту, встретившему вернувшихся с пленником с того берега солдат. — Он всё равно ничего сейчас не чувствует. И говорить не может.

Подошедший капитан Василий вопросительно посмотрел на полковника.

— Маркиза?

— Через четверть часа оцепенение спадёт. — поняла Агния невысказанный вопрос. — Тогда и допросите. Только отведи подальше, не хочу, чтобы он нам тут на ухо орал. Как выспросите всё, повесьте.

— А если он ни в чём не виновен? — спросил я. — Мало ли, зачем он в кроне дуба прятался.

— Жёлуди собирал. — рассмеялась сестрица. — Степ, ну что ты, в самом-то деле. Обычный разведчик какой-нибудь разбойничьей шайки. Виргийцам здесь пока взяться неоткуда. Но проверить никогда не помешает. Капитан. — она посмотрела на Василия.

Командир сотни тоже улыбнулся, повеселил я их своим глупым вопросом, кивнул и отправился выполнять поручение.

— Каша готова, госпожа. — доложила Гейла или Лейла, я их пока путаю. — Прикажете накрывать?

А парня, ну, того наблюдателя, которого Агния обездвижила магией, мне было всерьёз жалко, не очерствел я тут ещё душой. Какой-то он был весь потерянный, трясущийся от страха, при этом плакал. Никто из моих спутников, когда его вешали на дереве неподалёку от переправы, особого внимания на него не обращал. Подумаешь, поймали какого-то разбойника, казнили, туда ему и дорога.

Мне же всё одно как-то неприятно. Ладно бы ещё вздёрнули так, чтобы позвонки в районе шеи сразу сломали, так нет же, пара солдат, назначенные палачами, неспеша тянули верёвку, шуточками комментируя жуткий танец в петле, который исполнял казнимый.

Действительно, это оказался обычный разведчик разбойничьей шайки, высматривавший хорошую добычу для своих товарищей, а никакой не виргиец или диверсант, посланный по души маркизы и бастарда Неллерских.

Сочувствие к бедолаге задавил воспоминанием о рассказах Ригера, что такие вот жалкие оборванцы творят с попавшими к ним в руки беспомощными жертвами. Будем считать, награда нашла своего героя.

Наш отряд, потратив почти час на переправу через реку, не останавливаясь миновал две небольшие деревушки и поселение рудокопов, формально принадлежащее короне, но, по факту львиная доля доходов от налогов с его шахт и основная часть прибыли по причине заниженных цен на добываемую здесь медную руду, завышенных на поставки сюда продовольствия или материалов, оседали в казне герцогства. Точнее, попадали в бюджет провинции, но благодаря когда-то подписанной ослабевшим королём хартии это давно одно и тоже.

В двух милях от медных шахт, чуть в стороне от тракта, показался замок барона Арни Циммена. Егеря местного феодала свой хлеб не зря ели, приметили нас заранее, сообщили господину, и барон с супругой и дочерью встретил маркизу Неллерскую у перекрёстка.

От гостеприимного приглашения остановиться в замке на ночь Агния отказалась, до темноты ещё три часа, и мы должны были успеть засветло добраться до постоялого двора у Ирского озера, а вот передать собранные баронессой кое-какие вещи и гостинцы для их младшего сына, командовавшего сотней во втором кавалерийском, конечно же не отказалась.

Барон с супругой учтиво проводили нас до границ своих владений. Лучше бы этого не делали, достали они меня своей болтовнёй, особенно, баронесса. Хорошо, что хоть свою прыщавую, как я, дочурку в путь не брали, отправив с перекрёстка домой, девушка очень похожа на мать и поди такая же разговорчивая.

— У тебя почему-то улыбка вымученная была. — заметила сестрица. — Неужели тебе не интересно, насколько в этом году у барона увеличились удои?

Иронизирует, понятно. Смотрю вслед развернувшейся назад владетельной чете и их дружинникам. Отвечаю честно:

— Нисколько. А так-то люди вроде бы неплохие. Скажи, много вот таких баронов, ну, которые вассальны герцогине Марии, а не одному из графов. Я вообще про всю провинцию.

— Вот ты вопросы задаёшь, Степ. — удивляется она. Чему? Мне же правда многое ещё не известно и всё хочется знать. Ладно, не всё, это невозможно, но по максимуму. — Так сразу и не отвечу. Это тебе в нашей дворцовой канцелярии надо было спросить. Думаю, где-то четверть дают присягу напрямую. Нет, меньше. Кстати, на юге у нас есть баронство Клер, оно вассально королю, хотя и в нашей провинции.

— Как граф Пармский?

— Да, как граф Пармский. Ну-ка покажи мне свои амулеты защиты.

Думал, посмеётся или возмутиться, когда передал ей снятую с шеи бронзовую цепь с кулонами, всё же не по достоинству мне такой дешёвый металл носить, но, нет, маркиза лишь приподняла одну из бровей, хмыкнула и ничего не высказала.

Всё-таки сестрица — боевая магиня. Понимает, что бронзовая цепь надёжней и крепче золотой, а понты, может, и дороже денег, но всяко дешевле безопасности.

— Вон те два. — поясняю. — от ядов, распознавание и разрушение. Сам сделал.

— Умница. — одобряет сестра. — Только это раньше надо было догадаться. А это, вижу, мама и брат тебе изготовили. Ты мог бы со своим даром и получше намного создать. От снарядов ладно, а вот от магических атак есть плетения гораздо могущественней, чем наложила мама.

— Да знаю. Но у меня, если честно, и так голова от всего кругом, Агни. Руки ни до чего не доходят. Тем более, что лучшее — враг хорошего.

— Как ты сказал?

Опять я за своим языком не уследил, сыплю земными афоризмами, когда нужно и когда не нужно. Впрочем, с сестрой уже можно позволить себе некоторую небрежность. Чувствую, мы с ней стали настоящими друзьями.

— Говорю, лучшее — враг хорошего. Этого амулета хватит ведь на отражение десятка заклинаний?

— Даже больше.

— Ну, вот. Острой необходимости самому подобное изготовить пока нет. Лучше второе плетение потопа постараюсь выучить.

То, которое я использовал в Готлине для тушения пожара, перерисованное Сергием в мою тетрадку, вполне подходило для выполнения нужной задачи, только вот, Агния просила устраивать потопы в максимально быстром темпе, примерно три за час.

А как я этого добьюсь, если мне треть часа надо плести заклинание и столько же, ну, плюс-минус, придётся ждать восстановления энергетических нитей? Ответ на поверхности — надо использовать подобное же по действию плетение, только с использованием других оттенков жгутиков. Пока для первого заклинания цвета восстанавливаются, плету второе. Так и буду чередовать. Я молодец, догадливый.

Собственно, поэтому Сергия и посылал в обитель за фолиантом. Тетрадка-то моя всегда при мне, в походной сумке лежит. В нашей швейной мастерской мне там специально карман изнутри сделали с застёгивающимся на пуговицу клапане, как раз размером под конспект.

Кстати, эта пуговица, похоже, первая, если не в Паргее, то в Кранце. Тут пользуются завязками. Неудобно первое время было, но сейчас уже привык.

— Догадался, как ускорить создание ливней? Ты у меня сообразительный. — хвалит сестрёнка. Я это и без неё знаю, но доброе слово, оно ведь и коню приятно, что уж говорить о высокородном аристократе Степе Неллерском. — Свой сборник плетений не дам — зачем он тебе сейчас? — мои девочки его перерисуют, получишь точно такой же в подарок. Они у меня, не смотри, что выглядят глупыми хомячихами, очень умелые и сообразительные, специально ведь купила не тупых дур, рождённых в рабстве, а образованных горожанок в прошлом, а, если будут себя хорошо вести как сейчас, то и в будущем.