Наконец очередь дошла до Маста. Я едва могла поднять на него глаза. Было почти невыносимо слушать его мягкий голос, когда он заговорил с Олли, казавшимся мне еще одним другом, потерянным во время крушения; смотреть, как двигались его лопатки под рубашкой, когда он показывал на слайды, меняющиеся на экране; видеть застенчивую улыбку, которая расцвела на его лице во время аплодисментов. Все это я раньше принимала как должное.
А когда подошла моя очередь, я разволновалась до дрожи в руках. На сцене Ларс приколол мне к рубашке микрофон, и я вышла на середину, чувствуя, как над губой собираются капельки пота.
Когда смотришь прямые трансляции презентаций новых устройств, кажется, что все легко и просто. Мужчины в водолазках перед большим экраном рассказывают нам о своих гениальных изобретениях.
Я окинула взглядом зал – лица зрителей были скрыты полумраком. Но они меня мало волновали. Единственным человеком, который имел значение, был Маст.
Я набрала в грудь побольше воздуха.
– Умница, представься, пожалуйста.
Я приставила телефон к своему микрофону.
– Да, конечно. Я искусственный интеллект, призванный анализировать вашу личную информацию и делиться советами, которые могли бы дать себе вы сами из будущего.
Голос Умницы звучал успокаивающе и напоминал, что я не одна на сцене – она со мной.
– Умница, я совершила ошибку. Я воспринимала присутствие одного человека в моей жизни как нечто само собой разумеющееся и теперь, кажется, потеряла его навсегда. Что мне делать?
В зале смущенно зашевелились. Я сделала рискованный шаг, задала слишком личный вопрос, но что было терять? Конкурс мне не выиграть в любом случае – может быть, хотя бы получится вернуть кое-кого.
– Ты извинилась?
– Да.
– Ты изменила свое поведение?
– Да.
– И человек не принял твои извинения?
– Думаю, что нет.
– Тогда остается только помнить, что на ошибках учатся. А когда начнешь забывать, выйди на улицу и посмотри на расправляющих крылья птиц. Напомни себе, что на раннем этапе эволюции их не существовало. Если эти прекрасные создания появились в результате ошибки природы, значит, и из твоих промахов может выйти что-нибудь хорошее.
В зале наступила тишина, прерываемая лишь моим дыханием. Я не видела Маста – меня слепил свет прожектора, – но почти слышала, как бьется в темноте его сердце в такт с моим.
Закончив презентацию, я вернулась на свое место, слишком смущенная, чтобы взглянуть на Маста.
– Это было сильно, – прошептала Дебора.
– Очень хорошо, – подтвердила Амина. – Такое… не забывается.
Остальные презентации промелькнули неясной чередой. Я была слишком поглощена словами Умницы, чтобы прислушиваться к выступающим. Похоже, мне не оставалось ничего, кроме как смириться с тем, что все закончилось.
Когда договорил последний выпускник, на сцену снова вышел Ларс, чтобы объявить победителя – Основателя года.
Стало тихо. Все слушали, как Ларс рассказывал о том, по каким критериям оценивали участников: цена акций, достижения в учебе, презентация и потенциал проекта по мнению преподавателей и профессиональных работников отрасли.
Наконец Ларс с улыбкой посмотрел в зал и объявил:
– Основатель этого года – Амина Айбе.
Я повернулась к подруге и крепко обняла ее. Амина сияла, прижимая руки к груди.
– Никто не заслуживает этого больше тебя, – сказала я.
– Спасибо, – прошептала она.
Все хлопали, пока Амина поднималась на сцену и принимала награду – рукопожатие от Ларса Лэнга, стеклянное пресс-папье в виде миндального дерева и чек.
После церемонии, когда все расходились, я задержалась в зале, все еще надеясь, что Маст подойдет ко мне, но, видимо, он уже уехал праздновать вместе с семьей. Я вышла из аудитории в полном одиночестве под звук собственных шагов.
Как понять, что дела скоро пойдут на поправку, если кажется, будто ты топчешься на том же месте, где и начинала? Я пообедала вместе с Аминой и ее семьей, потом остаток дня собирала вещи. По поводу отъезда я испытывала сложные чувства: одна часть меня боялась возвращаться в Вустер, другая – думала об этом с облегчением. Я устала прикидываться взрослой, принимать решения, имеющие последствия, которые не могли привидеться даже в страшном сне, и жить в постоянном стрессе.
Той ночью я спала беспокойно. Мне снилось, что я в своей комнате в Вустере, срываю все вырезки про Митци и плакаты с Калифорнией, пока стены наконец не остаются совершенно голыми. Даже мой почтовый ящик опустел, никакого присутствия ПостоянствоОбъекта там не наблюдалось. Я начинала жизнь с чистого листа.
На следующее утро я обнаружила в почте два письма. Первое было от ПостоянствоОбъекта.
Новое сообщение от ПостоянствоОбъекта:
Если честно, причина, по которой я не хотел раскрывать свое имя, – это стыд. Мне было стыдно, что я ничего не сказал, когда Эй Джей унижал тебя из-за сломанного дрона. Было стыдно, что я молчал в классе и на вечеринках, когда он насмехался над тобой. Мне стыдно, что я участвовал в его жестоких выходках, а потом извинялся за них. В тот период я еще не знал, что ты здесь. Но даже тогда, где-то там, в глубине, чувствовал, что, увидев мою фотографию в сети или прочитав обо мне, ты сразу поймешь: я не тот, за кого себя выдаю.
Мне жаль, что я не сказал тебе это раньше, но лучше поздно, чем никогда. Может быть, мы еще встретимся в другой жизни и у нас будет больше времени.
Береги себя, хорошо?
Майк
Сердце больно сжалось в груди, и я закрыла письмо, пока не успела снова погрузиться в пучину сомнений. Я поступила правильно. А может быть, правильных решений вообще не существует, есть только попытки выбрать лучший вариант из возможных – это все, что в наших силах.
Второе письмо оказалось от человека по имени Саймон Гартвелл из «Рэдвуд Кэпитал».
Дорогая мисс Чань, на меня произвело сильное впечатление ваше выступление на презентации выпускников Фабрики для венчурных инвесторов. Приложение «Умница» – свежо, качественно исполнено и имеет потенциал для развития.
Я был бы рад узнать больше о том, как вы планируете распорядиться вашим изобретением, и хотел бы пригласить вас в наш офис, чтобы познакомить со своими коллегами и обсудить возможность начального финансирования.
С наилучшими пожеланиями,
Саймон Гартвелл, партнер «Рэдвуд Кэпитал»
Я заново, с колотящимся сердцем, перечитала письмо, не позволяя себе думать, что это шутка. Нет, Саймон Гартвелл был реальным человеком, и я о нем слышала. У него был настоящий электронный адрес, который выглядел абсолютно правдоподобным. Неужели мне дали второй шанс?
Я начала писать ответ. Только уставилась на экран, собираясь с мыслями, как завибрировал телефон. Это был Маст.
>19:00, Оушен-Бич. Захвати куртку
Я заморгала, не веря своим глазам. Тон сообщения было невозможно распознать, и мне пришлось напомнить себе, что нужно дышать.
Я посмотрела на время. Шесть часов. Закрыла ноутбук, накинула куртку и вызвала машину.
Солнце уже садилось, когда автомобиль, промчавшись по Тихоокеанскому шоссе, остановился перед длинной полосой дюн, покрытых морской травой. Я вышла и побрела по песку, пока не увидела впереди волны.
Солнце наполовину погрузилось в воду, окрасив небо над горизонтом оранжевыми и фиолетовыми разводами. Оушен-Бич находился в западной части Сан-Франциско, где воздух холодный и влажный, как облако, принесенное ветром с океана.
Пляж был практически пуст, не считая нескольких серферов, скользящих по волнам. Маст сидел на песке, глядя на воду, в его темных очках отражалось небо. Рядом с ним стоял пакет из коричневой бумаги. Мне подумалось, что это хороший знак.
Я подошла, не зная, чего ожидать. Может быть, Маст пригласил меня, желая лично сказать, что не может простить? Что хочет попрощаться?
На нем было красное худи, и я увидела, как напряглись мышцы его шеи, когда он поворачивался ко мне – красивый и сверкающий под стать песку.
