– Нет. Умница несколько сложнее, чем ты думаешь, и вообще-то все еще находится в стадии разработки. И, кстати, твоего мнения я не спрашивала.

– Зато ты считаешь меня хорошеньким, – поддразнил Маст.

– Я такого не говорила, – покраснела я.

– А вот и говорила. Сказала, что я – хорошенький придурок.

– Я так думала до того, как ты попытался вытянуть из меня информацию.

– Но ведь думала же, – довольно улыбнулся он. – Ну, если ты не знала, чем я занимаюсь, какие были предположения?

– Что-то скучное и банальное, вроде спорта.

Маст скривился.

– Спорт? А что, была такая категория? – Он проговорил низким бархатистым голосом диктора: – Спортивное программирование. Только для мужчин.

Если бы он не вел себя как козел, я сочла бы его хорошеньким и остроумным.

– Будем считать, что я произвожу впечатление атлетичного и общительного парня.

Я закатила глаза к потолку.

– А сейчас, чтобы утешить и порадовать меня, ты должна сказать, что так оно и есть.

– Ну да, ага. Атлетичный и общительный. Именно так я и подумала.

– Мир никогда еще не слышал такой восторженной поддержки, – хмыкнул он. – Но я ее принимаю.

– И как же зовут твоего ИИ? Бен?

– Очень смешно, – сказал он. – Его зовут Олли.

– Олли?

Маст немного смутился.

– Он дает советы, что послушать, посмотреть или надеть. Ну, как бы от лица старшего родственника – брата или сестры.

– А «Олли» означает?..

– OL и LI. – Маст произнес это как нечто очевидное. – Ну, знаешь, как в HTML, где OL – это родительский список, а LI – дочерний.

– Так это отсылка к родственным связям, – пробормотала я.

– Именно, – заулыбался он.

Имя и правда звучало симпатично, хотя его происхождение не казалось мне очевидным.

– Так что, он анализирует открытую информацию о вкусовых предпочтениях ребят лет на пять старше самого пользователя, а затем дает рекомендации?

Его, кажется, удивило, как быстро я вникла в суть.

– На самом деле все гораздо сложнее, но что-то типа того. Алгоритм также различает мейнстрим и андеграунд, учитывает тренды прошлых десятилетий в зависимости от того, какая из эпох возвращается в моду.

– А предусмотрен ли интерактивный портал, чтобы пользователь мог сообщить, подошел ему совет или нет?

– Ага, – слегка занервничал Маст.

Я хотела сказать первое, что пришло в голову, но вовремя прикусила язык.

– Что? Ты считаешь, твоя программа лучше?

– Нет. У тебя тоже прекрасный ИИ-ассистент.

– Ты не умеешь врать. Я по твоему лицу вижу, что тебе хочется что-то сказать. Ну давай, выкладывай.

– Наверняка ты старший брат, да?

– Почему ты так решила? – прищурился Маст.

– Если бы ты был младшим, то знал бы из личного опыта, что нет смысла подключать интерактивный портал, поскольку старшие никогда не учитывают предпочтения младших. Они привыкли диктовать, что круто, а что нет, и плевать хотели на чьи-либо пожелания. Разве не так?

Маст расстроился. Ему явно ничего подобного в голову не приходило.

– Мне в любом случае нужен канал связи, чтобы говорить с Олли. Только так я могу его научить.

– А, ясно. Ну, это твое приложение.

Я готова была поспорить, что нащупала его слабое место.

– Значит, ты младшая сестра? – спросил он.

– Нет, я единственная и неповторимая.

– То есть единственный ребенок в семье. Ну конечно. Поэтому и даешь советы сама себе. Ты всегда была одна, и это заметно.

Он говорил шутливо, но я восприняла его слова как пощечину. Наверное, по мне было видно, потому что лицо Маста сразу смягчилось.

– Извини, я выразился слишком грубо.

Я сглотнула, не зная, что сказать.

– Конечно. Слушай, мне уже надо идти, – проговорила я, пятясь. – Еще увидимся.

И поспешила вернуться за свой стол.

Я пыталась забыть слова Маста, но продолжала вертеть их в голове во время завтрака и по дороге в главный зал. Да, я всегда была одна, и Умница стала решением проблемы и моим оправданием: с ее появлением отпала необходимость выходить из дома и разговаривать с другими людьми.

– Ты в порядке? – спросила Амина.

Я обрадовалась напоминанию, что она здесь.

– Ага.

После завтрака ученики нашего класса встретились на Вилле – так называли здание со сводчатым потолком, омытое солнечным светом, пронизанное морскими ветрами, увитое всевозможными растениями.

Первым уроком было продвинутое программирование для будущих основателей стартапов. Фабрика специально ввела этот предмет, чтобы ознакомить нас с самыми передовыми технологическими приемами, которые мы сможем использовать для запуска собственных приложений. Нашим учителем был знаменитый профессор. Я, правда, никогда о нем раньше не слышала, впрочем, как и о многих других людях и вещах.

– Он наверняка безумно крутой, – сказала Кейт. – У него не меньше двадцати патентов.

– В какой области? – спросила Амина.

– Кто его знает, – пожала плечами Кейт. – Но он, должно быть, очень богат. Раньше преподавал в Стэнфорде.

– Мой папа учился у него в восьмидесятые, – сообщила Сима.

– Он работал там не один десяток лет, – продолжила Кейт. – И был первым, кто начал читать курс по программированию. Его всячески заманивали разные айти-компании.

– Говорят, он отклонил предложение «ЛендингФорс» и «АкроВэйр», которые обещали ему двенадцать процентов от прибыли, – вставила Сима.

– А когда он ушел из Стэнфорда, ходили слухи, что его завербовали военные для работы над секретным проектом, – сказала Кейт.

– Мой папа уверен, что профессор ни за что не согласился бы на это, – заявила Сима. – Он не доверяет правительству. Но оглох на одно ухо, и поэтому многие считают, что он все-таки сотрудничал с военными.

– Большинство ученых, работающих на военный комплекс, не участвуют в боевых действиях, – возразила Амина.

– А может, он испытывал звуковое оружие, – нахмурилась Сима.

– Он вышел на пенсию, но согласился поработать с нами, – сказала Кейт. – Уж не знаю, как они его уговорили.

– Наверное, предложили кучу денег, – предположила Сима.

– А может, ему просто захотелось поработать, – сказала я. – Стало скучно или одиноко.

– Не будь такой наивной, – отмахнулась Кейт. – Здесь всё решают деньги.

Класс был набит мальчишками, и все они с интересом наблюдали, как мы рассаживаемся в первом ряду. Я чувствовала себя словно на витрине и почти видела, как их физиономии прижимаются к стеклу, чтобы оценить мои достоинства и недостатки. Амина покосилась на меня – ей тоже было неловко.

Маст сидел у окна, болтая с Рави. Он бросил в мою сторону извиняющийся взгляд, но я сделала вид, что не заметила.

Позади послышалось хихиканье. Обернувшись, я увидела ухмыляющихся Майков и Эндрю. Они смеялись надо мной?

– Эй, семерка, – сказал Эй Джей.

Я нахмурила брови. Это он мне?

Эй Джей сказал что-то Мике, и они оба заржали.

До меня все утро доносилось слово «семь». Во время завтрака его шептали вместе с моим именем, но я не обращала внимания, думая, что это ерунда. Потом Эй Джей показал мне семь пальцев. И вот теперь снова.

– Почему все говорят про цифру семь? – спросила я у Амины, уткнувшейся в телефон.

Она прикусила губу.

– У тебя есть «ХодятСлухи»?

Мое сердце замерло. Так называлось приложение для сплетен, созданное Энди Чэнем.

– Нет. А что?

– Скачай его.

Я загрузила «ХодятСлухи» и отыскала Фабрику. По экрану расползлись стебли виноградной лозы. Я начала кликать по бутонам, открывая утверждения.

На Вилле повсюду спрятаны электронные миндальные орехи в память о том, что когда-то здесь выращивали миндаль.

На внутренней поверхности каждой парты имеется сканер отпечатка пальца. Если нажать на него, поверхность стола превратится в сенсорный экран.

В прошлом году с Фабрики исключили ученика за то, что он обозвал Ларса Лэнга трусом и фальшивкой.