– Что-то с ним не так, – тихо сказала Амина.

– Он похож на модель из рекламы дорогих часов, – ответила Сима.

– Пожалуй, – согласилась Амина. – Так и вижу, как он стоит на фоне Альпийских гор где-нибудь в Швейцарии и задумчиво смотрит вдаль, прижав ладонь к щеке.

– Я купила бы все, что он предложит, – прошептала Сима.

– Я готова целыми днями наблюдать, как он чертит диаграммы, – подхватила Амина.

– У него на пальце – обручальное кольцо! – прервала их Кейт.

– Это не значит, что нам нельзя им любоваться, – дернула плечом Амина.

– Интересно, кто она, – задумалась Сима. – В смысле его жена. Наверняка знает не меньше четырех иностранных языков и у нее куча шелковых платьев.

Пока подруги пялились на преподавателя, я старалась за ним записывать. Мне казалось, что остальных ни капли не тревожит бешеный темп событий, и от этого я еще больше чувствовала себя лишней и чужой. Конечно, всем приходилось напряженно работать, но никто не убивался так, как я. У меня было ощущение, что я отчаянно пытаюсь плыть против течения. А мои одноклассники болтали на уроках, не боясь пропустить что-то важное. Они подолгу обедали и гуляли, запускали дроны на лужайках и играли в видеоигры, брали напрокат «фабричные» машины, чтобы прокатиться мимо вилл знаменитых айтишников и представить себя на их месте.

Я старалась скрывать, что бьюсь из последних сил. Когда звонила мама, говорила, что все отлично: занятия проходят замечательно, встречаюсь со множеством интересных людей и узнаю́ столько всего нового. Сидя до глубокой ночи за уроками, я видела прямоугольники света, падающие из соседних окон на лужайку. Постепенно они гасли, и тогда мне тоже приходилось выключать лампу, чтобы никто не знал, что я все еще не сплю и занимаюсь. В те моменты, когда становилось особенно одиноко, я смотрела на корпус мальчиков напротив и гадала, за каким из маленьких желтых окошек скрывается Маст, но быстро прогоняла эти мысли.

Однажды, когда я допоздна засиделась над задачей по программированию, на мой телефон пришло сообщение.

Несмотря на мрачное настроение, я заулыбалась.

Я тут же смутилась, как будто он мог видеть меня через экран.

Можно было честно признаться, что дела идут ужасно, но от одной мысли о школе мне становилось плохо. А переписка с ПостоянствоОбъекта помогала сбежать от реальности и поэтому приносила удовольствие. Я нравилась себе, когда общалась с ним.

А я и забыла, что писала такое. Сейчас было тяжело вспоминать, какой счастливой и окрыленной я тогда себя чувствовала.

У меня перехватило дыхание. Мне следовало радоваться, но вдруг стало грустно. Так хотелось встретиться с ним, заменить реальную жизнь виртуальной, посмотреть в его глаза, ощутить касание пальцев, услышать, как он произносит вслух то, что обычно печатает на экране. Но я понимала: этого никогда не случится. Мы могли разговаривать так свободно и открыто только потому, что не знали друг друга; только потому, что нам не суждено было встретиться.

Я хотела перечислить все причины, по которым, общаясь с ним, чувствовала себя живой и настоящей, но не стала этого делать. Не стоило мечтать о том, что никогда не сбудется.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я закрыла ноутбук и уставилась в стенку. Мне не давал покоя вопрос, почему, пройдя такой путь, я все еще желала другой жизни.

– Умница, – сказала я, активируя телефон, – расскажи мне про Калифорнию.

Печальнее всего было осознать, что с переездом в Калифорнию ничего не изменилось. Волшебного превращения не произошло. Не встретилось идеального преподавателя, не появилось новых друзей. Где бы ни находилась, куда бы ни бежала, я по-прежнему была одинока. Я оставалась собой.

– Ау. Земля вызывает Шиа.

Я завтракала. Грызла вафли, размышляя, всегда ли в столовой так шумно и ослепляюще ярко и нельзя ли повысить свои акции, установив на окна умные жалюзи.

– Что?

Амина выжидающе вперилась в меня.

– С тобой все в порядке? А то на все мои слова ты отвечаешь «угу».

– Потому что согласна с тобой, – ответила я.

– Ты согласна с вопросом «Как, по-твоему, Аруну удалось поднять свои акции на доллар?»

Я смущенно поежилась.

– Что, правда? Извини. Я плохо спала ночью.

Мы сидели за одним столом с Кейт и Симой. Обе они притихли и с интересом вслушивались в наш разговор. Ковальски дал нам очень сложное задание, над которым я трудилась уже третий день, но никак не могла его решить и не понимала почему. Тем не менее мне совсем не хотелось, чтобы девочки знали о моих сложностях.

– Все из-за аллергии, – пояснила я. – Постой, акции Аруна тоже выросли?

Каким-то образом, пока я билась над домашкой, Маст, Амина и Дебора стали лучшими в классе и их акции подскочили до пятнадцати. У всех остальных они тоже выросли хотя бы на доллар, и только я все еще довольствовалась семеркой. Ситуацию слегка облегчало лишь то, что общее внимание сместилось с меня на Дебору. Теперь основной героиней анонимных сплетен стала она, их распускали, чтобы сбить цену ее акций. Каждый раз, прочитав очередной слух о ней, я чувствовала внутри ту же боль, что и в тот день, когда мы случайно столкнулись в туалете.

Я поправила воротник рубашки. Сегодня мы все были одеты в офисном стиле, поскольку отправлялись на первую экскурсию в корпорацию. Наконец-то я вылезла из черной водолазки и джинсов и надела белую рубашку с воротничком и серые брюки, купленные мамой в магазине уцененных товаров на случай собеседования.

Закончив завтрак, народ постепенно выходил на улицу, где нас уже поджидал караван внедорожников. Я села вместе с Аминой, Кейт и Симой и, пока мы поднимались в горы, попыталась взбодриться.

«Вилбо» считалась одной из крупнейших социальных сетей в мире. Ее территория, буквой V врезавшаяся в горный склон, напоминала космический корабль будущего, когда-то потерпевший крушение в горах и поглощенный местной растительностью.