Самым знаменитым учеником на Фабрике, по словам Кейт, был Энди Чэнь. Она кивком указала на долговязого парня в мешковатых джинсах и худи, поедающего кашу через несколько столиков от нас. Энди был тощий, с птичьим лицом, которое можно было бы назвать детским, если бы оно не излучало спокойную уверенность человека, знающего, что он – лучший. Энди придумал «ХодятСлухи», приложение для распространения слухов и сплетен, и даже запустил его в работу.

– Я уверена, ты слышала об этой программе, – сказала Кейт.

Конечно слышала. Страшное, но гениальное приложение, позволяющее каждому желающему анонимно разместить три утверждения о человеке – два ложных и одно правдивое. Другие пользователи должны были угадать, какое из них – правда. Через пять часов сообщения стирались, однако этого времени было достаточно, чтобы нанести ущерб репутации жертвы. Я никогда не пользовалась приложением, но у нас в школе очень многие распространяли через него слухи об одноклассниках.

– Зачем он приехал сюда, если уже запустил свой стартап? – удивилась я.

– Он разрабатывает безопасный фильтр под названием «Антискрин», запрещающий делать снимок экрана, когда на нем видна информация, с которой ты работаешь, – объяснила Кейт. – Фильтр каким-то образом размывает изображение, и, если ты попытаешься сделать скриншот, на фото получится только россыпь пикселей. Энди хочет дополнить им «ХодятСлухи», чтобы люди могли делиться сплетнями и не бояться, что кто-то сохранит скрин их чата.

– Похоже, он не планирует применять свой талант в мирных целях.

– Я слышала, что он придурок, – вставила Амина.

Кейт пожала плечами.

– По-моему, он выживает исключительно на кофеине, сахаре и стимуляторах. Я как-то столкнулась с ним на конференции юных программистов. Он стоял в женском туалете перед зеркалом, плескал себе в лицо водой и слушал транс в наушниках на такой громкости, что даже мне было слышно. Думаю, он не соображал, что зашел не в ту комнату.

Рядом с Энди сидели двое парней, один из них – Артур Ким, пухлый и улыбчивый мальчик, уже успевший заслужить репутацию главного клоуна класса. Симпатичный увалень в бейсболке с прямым козырьком и мешковатых, покрытых пятнами штанах для скейтбординга. Он привез на Фабрику приложение «ПримиВызов», где люди бросали разные вызовы друг другу и публиковали челленджи и видео, которые можно было оценить лайком.

– Вызов за вызовом, изменяем мир к лучшему, – хмыкнула Амина.

Кейт согласилась, что приложение Кима выглядело глуповато на фоне информационного сайта для детей-диабетиков, основанного Майком Маккэлэстером, но всякая фигня обычно пользовалась наибольшей популярностью.

– Кроме того, всем известно, что инвесторы предпочитают вкладывать деньги в видеоконтент, – сказала Кейт.

Я кивала, как будто понимала, о чем речь. Похоже, все, кроме меня, знали, что предпочитают инвесторы.

Арун Кришна был высок и красив той красотой, которая присуща владельцам островов и прочим миллионерам. В мокасинах на голую ногу, накрахмаленной рубашке поло и с солнечными очками, поднятыми на лоб, он выглядел так, будто только что покинул борт собственной яхты.

Вокруг него расположились ребята, словно сошедшие со страниц рекламной брошюры дорогой частной школы. Почувствовав наши взгляды, Арун просиял белозубой улыбкой.

– Он что, собрался баллотироваться в Конгресс? – удивилась Амина. – У кого еще могут быть такие зубы?

– Зачем ему куда-то баллотироваться? – сказала Кейт. – Он и так богатый. Его папа – председатель совета директоров и глава стратегического развития в фирме «СмартКарт», которая контролирует практически всю онлайн-торговлю в мире.

– Отец Аруна совсем недавно купил баскетбольную команду, – вставила Сима.

– У его семьи – личный самолет, – добавила Кейт.

– Он знаком с ЛилНипом. Они обычно сидят рядом в первом ряду на играх, – продолжила Сима.

– Серьезно? – вытаращила глаза Амина.

– У Аруна даже его номер телефона есть, – сказала Сима. – Я сама видела.

Я никогда не слышала о ЛилНипе, но постеснялась признаться, поэтому снова закивала, делая вид, что впечатлена.

– А его сестра – модель. Она дружит с Кензи Ло.

– Да ладно! – воскликнула Амина.

Видимо, мне одной ни о ком ничего не было известно.

– Вау, – пробормотала я.

В моей голове крутились вопросы: зачем этому Аруну вообще понадобилось поступать сюда, если он такой богатый? Разве отец не мог просто профинансировать стартап сына?

На Фабрике Арун планировал работать над «Кру́гом», соцсетью для подростков, которая, на мой взгляд, смахивала на сайт знакомств.

Я встретилась взглядом с Аминой, и мы едва заметно улыбнулись друг другу.

Около Аруна сидел Майк Флорес, друг Эй Джея, похожий на сына политика. В отличие от своих несимпатичных дружков сам он был красавчиком с густыми, волнистыми темно-рыжими волосами и золотистой кожей, сияющей здоровьем и достатком. Он планировал запустить сервис под названием «ТВТР» – онлайн-платформу по подготовке домашних заданий, где можно было получать советы и подбирать преподавателей для дополнительных занятий.

– Он еще хочет создать алгоритм, который будет проверять, правильно ли ты выполнил задания. Но это в будущем, – сказала Кейт.

– Одним словом, приложение, которое делает за тебя уроки? – уточнила я.

– Ну да, платишь деньги, списываешь домашку, – заметила Амина.

– Я уверена, Майк сделает так, чтобы нельзя было просто списать, – решительно сказала Кейт.

– Купи сочинение – измени мир к лучшему, – снова пошутила Амина.

– Он хороший парень, – заступилась за Майка Кейт. – Собирается передать часть вырученных средств фонду помощи малоимущим ученикам.

– Если победит, – вставила Амина.

– Если бы он и вправду был хорошим парнем, то помешал бы Эй Джею, – сказала я.

– Это не так просто. Они дружат с детства.

– Откуда ты столько знаешь про Майка? – заинтересовалась Амина.

– Мы друзья, – пожала плечами Кейт.

– Они в отношениях, – хихикнула Сима. – Уже какое-то время.

Мы снова перекинулись взглядами с Аминой. Так вот почему Кейт его выгораживает.

– Все сложно, – сказала Кейт. – В данный момент мы не вместе, но по-прежнему дружим. Майк в любом случае получит деньги на компанию, даже если не победит. Его папа – креативный директор в «БэрионИндастриз», а мама – вице-президент по продажам в «Хеджфорсе».

Я слышала названия обеих компаний, но не знала, чем они занимаются.

– Майк не такой богатый, как Арун, – сказала Сима, – но и не из тех, кто одевается на распродажах.

У меня сжалось сердце. Я молилась, лишь бы никто за столом не заметил, что на мне далеко не фирменные рубашка и джинсы, купленные по акции.

– Что, здесь у всех обеспеченные родители? – спросила Амина.

Кейт и Сима заявили, что их семьи не богаты. У Кейт мама была деканом в Калифорнийском технологическом институте, а папа – неврологом. Мать Симы работала врачом, а отец – инженером-электриком в крупной компании по производству микропроцессоров.

Совершенно очевидно, что мы по-разному понимали богатство. Хотя Кейт и Сима были не настолько состоятельными, как Арун, они явно ни в чем не нуждались. Амина, видимо, подумала о том же, поскольку вскинула бровь и промолчала.

Мне стало интересно, чем занимаются ее родители. Я никому не сказала, что живу с мамой, а отец бросил нас, когда мне было два года. О нем я знала не так много. Его звали Вэй, он учился на биохимика, но бросил институт, а в тот день, когда уезжал от матери, забрал ее машину и все деньги из кошелька. Мама не любила о нем вспоминать и на мои редкие расспросы лишь хмурилась и отвечала, что единственная хорошая его часть – это я.

Однажды я попросила Умницу найти отца, но поиск выдал слишком много результатов, и ни одного подходящего. Был какой-то фармацевт из Седона, учитель математики старшей школы в Чикаго, инженер из Беркли и микробиолог из Бостона. У всех имелись семьи, и никто ни капельки не был похож на меня. Возможно, мама назвала мне ненастоящее имя.