— Какую такую услугу? — спросил Джонатан Мерридит.

— Мистер Малви помог мне в одном небольшом деле, вот и все, — ответил отец.

— В каком?

— Не суй свой нос, куда не просят, не то останешься без носа.

— Прошу прощения, миледи, — сказала вдруг Мэри Дуэйн, — можно я пойду?

Графиня посмотрела на нее.

— Вам опять нездоровится?

— Да, миледи.

— По виду не скажешь. Вы уверены?

— Да, миледи.

— В чем дело, скажите на милость? Я трижды вам говорила, сегодня особенное событие.

— Ради Бога, Лора, — вздохнул Мерридит, — если девушка говорит, что ей нездоровится, значит, ей нездоровится. Или тебе нужно, чтобы у нее отвалилась голова и покатилась по столу?

Роберт Мерридит фыркнул от смеха. Отец бросил на него строгий взгляд, скроил шутовскую гримасу.

— Вот уж мама сглупила так сглупила.

— Я всего лишь хотела сказать, что жалко портить Джонатану праздник, — пояснила графиня. — Но если Мэри хочет уйти, разумеется, пусть вдет.

— Посиди еще, Мэри, — заканючил Джонатан. — Я не хочу, чтобы ты уходила.

Воцарилась тишина. Мэри продолжила есть.

— Налить вам воды, мисс Дуэйн? — предложил Грантли Диксон.

Она согласно кивнула. Он наполнил ее стакан. Салат доели в молчании.

Переменили посуду, на стол поставили блюдо с тремя цыплятами. Лорд Кингскорт взял разделочный нож, протянул его Малви.

— Маленькая традиция, — пояснил он. — Резать мясо мы всегда предоставляем почетному гостю.

— Ради Бога, Дэвид, давай без всех этих церемоний.

— Замолчи, женщина. Так интереснее. Смирно, капрал Малви, бегом выполняйте ваши обязанности, или вас высекут.

Малви взял нож, поднялся, качнувшись, и принялся резать мясо. Графиня и Диксон протянули ему тарелки. Резал он на удивление аккуратно, точно привык к этому. Когда ему говорили «спасибо», кивал, но ничего не отвечал.

Они наполнили тарелки и продолжили ужин. Споро передавали друг другу овощи и соус. Подливали в бокалы. Открывали бутылки. Лишь молчание Мэри Дуэйн омрачало веселье — молчание Мэри Дуэйн и убийцы Малви. Их бессловесность висела над столом, словно невысказанный вопрос.

— Мило, не правда ли? — чуть погодя произнес лорд Кингскорт. — Все дружно жуют. Надо чаще так собираться.

Мальчики что-то промычали. Никто из взрослых не ответил.

— Как бишь у Барда, Диксон? Пир горой и так далее?

— Как ни скромен стол радушный, это пир горой[94].

— Именно. И до чего верно. Это старый добрый «Отелло», Джонатан.

— Вообще-то это «Комедия ошибок», — мягко поправил Диксон.

— Ну конечно! Какой же я дурак. Антифол, верно? Чеглок из Эфеса.

— Нет, Бальтазар. Акт третий, сцена первая.

— Черт возьми, — вздохнул Мерридит, глядя на сыновей, — вашему папаше сегодня впору надеть колпак дурака[95]. Слава Богу, мистер Диксон с нами.

Диксон настороженно рассмеялся.

— Я в студенчестве играл Бальтазара, вот и всё.

— Наверняка вы были великолепны, — улыбнулся лорд Кингскорт.

Корабль зарылся носом в волны. Люстра зазвенела. Граф оторвал кусок куриного крылышка и впился в него зубами.

— Мистер Малви? — робко произнес тоненький голосок, за весь ужин не сказавший ни слова.

Гость поднял глаза на сидящего напротив Роберта Мерридита. Крепкий мальчуган. Вылитый отец.

— Это ведь вы как-то утром заходили в мой замок?

Малви покачал головой.

— Нет, мастер. Не я.

— Как-то утром вы пришли в мой замок. В смешной черной маске и с большим ножом…

— Бобби, довольно, — со вздохом перебил Мерридит. — Пожалуйста, извините нас, Малви, у нас богатое воображение.

— Он просто шутит, сэр, ничего страшного.

— Я не шучу. — Мальчик испуганно хихикнул. — Это были вы, мистер Малви, правда?

— Бобби, довольно, я же тебе сказал. Замолчи и ешь свой проклятый ужин.

— Наверное, мы немного устали, — ласково заметила графиня. — Ты же знаешь, Дэвид, когда мы устаем, у нас разыгрывается воображение.

— Устал и устал. Грубить-то к чему?

— А я и не грубил, пап, я всего лишь подумал, что это был он.

— Ничего страшного, — сказала мать, — каждый может ошибиться. — Она повернулась к почетному гостю. — Наверняка мистер Малви это понимает.

Роберт не сводил с него глаз. Малви выдавил смешок.

— Такой большой человек, как я, мастер, нипочем не пролезет в такое маленькое оконце.

— Но у него была странная походка. В точности как у вас. Он был калека. Он…

Послышался шлепок. Голова мальчика дернулась назад. Корабль сильно качнуло. Никто не сказал ни слова.

— Немедленно извинись перед гостем.

— Не надо, сэр, — воспротивился Малви.

— Надо. Сию минуту, слышишь?

— Из-з-звините, мистер Малви.

— А теперь извинись перед братом за то, что испортил ему день рождения.

— Дэвид, ради Бога…

— Не смей перебивать меня, Лора, когда я говорю с сыном. Ты поняла меня, женщина? Или мне написать это собственной кровью? Почему ты при каждом удобном случае выказываешь мне презрение и неуважение?

Она не ответила. Он вновь повернулся к мальчику:

— Роберт, я жду.

— Из-звини меня, Джонс.

— Назови его как положено, идиот.

— Извини меня, Джонатан.

— Джонатан, ты принимаешь его извинения?

— Да, сэр.

— Пожмите друг другу руки.

Они повиновались. Роберт беззвучно плакал.

— Немедленно отправляйся спать. Меня от тебя тошнит.

Ребенок слез со стула и поковылял прочь из салона. Мэри Дуэйн последовала за ним.

Мерридит налил себе вина, отпил большой глоток. Как ни в чем не бывало продолжил трапезу. Лицо его осовело, он резал мясо с проворством хирурга.

— Я тоже хочу извиниться перед вами, Малви. От себя и от жены. Она считает, что детям нужно во всем потакать. Видимо, так воспитывали ее саму.

— Ваша светлость…

— Ни слова больше. Я не против шуток. Но не потерплю дурных манер. Мы не в свинарнике.

Диксон сидел неподвижно. Джонатан Мерридит побледнел. Графиня отошла к сервировочному столику, принялась складывать грязные тарелки. Джон Завоеватель застонал, приближаясь к Америке.

— Ну что, — улыбнулся граф, — кому пирожного?

Отрывок неоконченного романа

Г. Грантли Диксона

Подробности нижеследующего фрагмента позаимствованы из записок доктора Уильяма Мангана (свидетеля описанных событий) и из давнего интервью, взятого у доктора незадолго до его смерти в 1851 году

62°08’W, 44°13.11’N

11.15 пополудни

— Не помешаю, Монктон? — спросил лорд Томас Дэвидсон.

Утомленный доктор отошел от двери и удивленно прищурился.

— Лорд Куинсгроув. Ничуть. Входите, сэр, входите.

В тесной, но опрятной каюте сидела сестра доктора, на ней было японское кимоно. На ломберном столе, подле шахмат, тоже японских, стоял заварочный чайник с чашками. Устало нахмурясь, сестра доктора встала и поприветствовала Дэвидсона.

— Добрый вечер, миссис Дарлингтон. Прошу прощения за вторжение в неурочный час.

— Ничего страшного. Все благополучно? — Распущенные волосы ее были влажны. — Что-то с детьми?

— Оба спят, как Эндимион. Мы сегодня праздновали день рождения.

На балке над ломберным столом висела лампа, в углах каюты лежали тени. В темном зеркале над письменным столом в алькове отражался эстамп со сценой охоты.

— Не угодно ли чаю? Или чего покрепче? У меня припасена бутылка отличной мадеры.

— Нет, Монктон, спасибо. Я вообще-то по делу: мне нужен ваш профессиональный совет.

Доктор кивнул.

— Почту за честь, лорд Куинсгроув. Вам нездоровится?

— В общем, да. Но меня беспокоит не это.

— Ясно, ясно. Мы с миссис Дарлингтон заметили, что вы последнее время несколько бледны.