— И? — спросил лорд Кингскорт.

— И если мы с братом весь день будем вести себя хорошо, то будет пирожное.

— И?

Мальчик насупился.

— А если будем баловаться, то пирожного не будет.

Мерридит многозначительно подмигнул облагодетельствованному.

— Что скажете, Малви? Интересное предложение?

— Я… у меня нет подходящего наряда, сэр. Только то, в чем я сейчас.

— Ну, графиня попросит Мэри поискать в моих вещах. Наверняка подберем вам какую-нибудь одежонку.

— Если не возражаете, сэр, я все-таки предпочел бы отказаться. Я буду только мешать.

— Чушь. Мы смертельно обидимся, если вы не придете. Правда, обидимся, Джонс?

— Обидимся?

— Да, обидимся, — подтвердил его отец.

— А можно мистер Диксон тоже придет?

— Наверняка он занят, старина.

— Ничего не занят, папа. Я уже пригласил его. Он ответил, что придет с удовольствием. Я подумал, он нам что-нибудь расскажет. Он всегда рассказывает отличные истории. Почти такие же интересные, как ты.

Отец Джонатана Мерридита явно не обрадовался.

— Разве ты не хочешь отпраздновать день рождения в кругу семьи и друзей, капитан? Я не думал, что мы позовем массу чужого народа.

— Я тоже, — парировал сын. — Но потом вы с мамой сказали, что мы должны пригласить мистера Малви.

Лорд Кингскорт вздохнул и ответил: что ж, ладно.

— Ваша светлость, — вмешался бледный встревоженный Малви, — мне кажется, я буду лишний. Вы очень добры, милорд, но это слишком.

— Бред. Это наш с графиней приказ. Да и мальчикам будет полезно, если вы понимаете, о чем я.

— Не понимаю, ваша светлость.

— Полезно пообщаться со всеми. Мы же не хотим, чтобы они думали, будто все люди — кривляки-аристократы?

— бэр.

— Моя мать, о которой вы столь любезно упоминали, каждый год на день своего рождения устраивала гулянье. Для арендаторов, слуг, батраков. Без чинов и церемоний. Гости из разных сословий пировали бок о бок. Не считаясь, кто хозяин, кто слуга. Что за нелепость: все мы из Голуэя. И нам бы хотелось сохранить эту традицию.

— Сэр.

— Так что подходите часам к семи, хорошо? Славно. Славно. Ах да. И вот еще что.

Он протянул Малви бритву.

— Графиня велела передать. — пояснил лорд Кингскорт. — Хорошая бритва, острая.

В салон вошел Малви, серовато-бледный, как овсяная каша, в костюме, который был ему велик на несколько размеров. Волосы он умастил каким-то жиром, кожа его блестела, как лед на трупе.

С одного краю стола сидел Роберт Мерридит с матерью, между ними Джонатан, восьмилетний виконт, в неуклюжей короне из газеты. Его мать и брат тоже были в бумажных колпаках. Напротив них, спиной к Малви, расположились Мэри Дуэйн и Грантли Диксон, оба в картонных шляпах. Во главе стола, у иллюминатора, сидел лорд Кингскорт из Карны. Он помахал Малви в знак приветствия. Шляпы на нем не было.

— Failte, — воскликнул он. «Добро пожаловать» по-ирландски.

— Мальчики? — Лора Мерридит стремительно поднялась из-за стола. — Вот наш почетный гость. Мистер Малви.

— Добрый вечер, мистер Малви. — Джонатан улыбнулся и широко махнул ему блестящей десертной ложкой.

— Это еще кто? — презрительно спросил Роберт. — Мистер Малви наш друг, он пришел к нам на ужин.

— Спасибо за ваше любезное приглашение, миледи, — промямлил пришедший.

— Спасибо вам, мистер Малви, что любезно согласились его принять. Садитесь, пожалуйста. Мы оставили для вас место.

Он проковылял к единственному свободному месту за столом, между Грантли Диксоном и Мэри Дуэйн. Сидевшие перед ним дети чему-то негромко смеялись с матерью. Он уставился на арсенал блестящих серебряных приборов, на фалангу хрустальных бокалов и стопки изящных тарелок. Четыре стюарда внесли столики с угощением. Дети засвистели, загудели.

— Имбирный пряник! — воскликнул один.

— Пирожное! — объявил другой.

— Вы ничего не забыли, Малви? — Лорд Кингскорт поднял правую руку и строго щелкнул пальцами. Графиня тотчас же принесла шапочку из газеты и торжественно водрузила на голову гостя.

— Вы не возражаете? — негромко и смущенно рассмеялась графиня.

— Ну конечно же не возражает, глупенькая. Я ни разу не видел, чтобы житель Голуэя отказался повеселиться.

Стюарды расставляли блюда на сервировочных столах. Миски с картошкой и горячей морковкой, над которой вился пар. Тарелки блестели от капель влаги. Кувшины лимонада, креманки с силлабабом[92] и заварным кремом.

— Что у вас с лицом?

— Я порезался, когда брился, мастер.

— Вы себе чуть голову не отрезали ко всем чертям.

— Джонатан, — одернула мать.

Стюарды вкатили новые тележки с угощениями, принесли еще подносы. Мэри Дуэйн встала, чтобы помочь стюардам расставить блюда. Джонатан Мерридит улыбался Малви.

— Мой дедушка воевал вместе с лордом Нельсоном. Убил уйму лягушатников. А вы убивали лягушатников, мистер Малви?

— Нет, мастер.

— Он убьет тебя, если сию минуту не замолчишь, — сказал лорд Кингскорт. — Выпьете, Малви?

— Спасибо, сэр, я не пью.

— Ладно вам, выпейте немного. Кларета или шабли?

— Я в винах не разбираюсь, сэр.

— Наверняка же что-то вам нравится. Валяйте, говорите.

Почувствовав его смущение, Лора Мерридит сказала:

— Знаете, мистер Малви, я тоже не пью. Мне всегда казалось, что тратить время на подобные вещи — значит попусту его терять. Вы согласны?

— Да, миледи.

— Быть может, выпьете со мной хересу? Я предпочитаю херес.

— Спасибо, миледи. Выпью. Спасибо.

— Что-то я не вижу здесь никакого хересу, — заметил лорд Кингскорт.

— Вот же он, Дэвид. У тебя под рукой.

— Ах да. Точно. Простите бедного слепца. Что-то я сегодня дурак дураком.

Лорд Кингскорт налил хересу, поднес Малви бокал.

— Когда я вырасту, непременно стану убивать лягушатников. И немцев тоже. Заряжу им ядром прямо в мерзкую толстую харю.

— Джонатан, пожалуйста, — вмешалась мать.

— Все равно заряжу.

— А ты знаешь, старина, что муж королевы Виктории — немец? — спросил отец.

— Чушь собачья.

— Ничего подобного. Немец, что твоя колбаса.

— Джонатан, хочешь прочесть молитву?

— Пусть лучше мистер Малви. У него красивый голос.

— Чудесная мысль, — согласился лорд Кингскорт. — Вы не против, Малви? Мы вас не торопим.

Он прочитал молитву тихим голосом, лишенным всякого чувства.

— Боже, благослови нас и эти дары, еже по щедротам Твоим изливаешь на нас в изобилии через Господа нашего Иисуса Христа.

— Аминь.

Леди Кингскорт и Мэри Дуэйн подали салат. Именинник пил лимонад.

— Мистер Малви, вы уэслианин?

— Нет, мастер.

— Методист?

— Нет, мастер.

— Неужели чертов еврей?

— Мистер Малви католик, Джонатан, — вмешался лорд Кингскорт. — По крайней мере, я так полагаю. Я прав, Малви?

— Да, ваша светлость.

— Ах да, — сказал Джонатан Мерридит. — Конечно. Кто же еще.

— Я всегда считала католицизм достойной религией, — негромко призналась Лора Мерридит. — Удивительное чувство драмы. Многие наши близкие друзья тоже католики.

— Да, миледи.

— Мистер Диксон еврей, — тихо вставил лорд Кингскорт. — Иудаизм — тоже достойная религия.

Джонатан Мерридит явно изумился.

— Это правда, Грантлерс?

— Моя мать еврейка, так что да.

— Я думал, евреи все бородатые, — произнес с набитым ртом Джонатан. — В газетах они всегда бородатые.

— Не стоит верить всему, что видишь в газетах.

Взрослые учтиво засмеялись.