Мне открывается зрелище, которое я предпочла бы немедленно позабыть — неподвижное тело женщины на полу. К счастью, лицо ее обращено в другую сторону, так что оно не будет преследовать меня в ночных кошмарах, но вот нож, торчащий из ее пропитанного кровью свитера, виден мне прекрасно.

Почти одновременно следуют две непроизвольные реакции моего организма. Во-первых, желудок делает сальто, угрожая выплеснуть мой ланч на пол конюшни. Во-вторых, я издаю звук — нечто среднее между вскриком и аханьем.

Первая реакция остается незамеченной. О второй, увы, этого сказать нельзя.

Меня накрывает тень. Затем снова раздается покашливание, вот только на этот раз прямо над головой.

Все еще не оправившись от потрясения, я смотрю вверх. И вижу над собой перекошенную физиономию эксперта-криминалиста.

— Парни! — зовет Брюс полицейских. — Живо сюда!

«Черт-черт-черт!»

Бросаюсь через стойло и ныряю в брешь, что проделала всего пару минут назад. Я всецело отдаю себе отчет, что мои шансы на успешное бегство ничтожны, но если меня схватят, шансы написать что-либо к вечернему сроку сдачи материала и вовсе будут нулевыми, в то время как растревоженный желудок служит прекрасным напоминанием, что сдавать-то мне есть что.

Вываливаюсь из дыры в стене и с максимально возможной скоростью продираюсь вдоль стены конюшни. Колючие кусты определенно пытаются оказать содействие моему задержанию и ожесточенно цепляются за куртку.

Наконец, я достигаю автостоянки и бегу вдоль ее края. Меня все еще не оставляет надежда, что мои маневры остались незамеченными. Ага, размечталась.

— Эй! Стоять!

Я даже и не заметила, что меня преследуют. Оказывается, двое полицейских буквально в пяти метрах позади. Игре конец.

Останавливаюсь и послушно вскидываю руки.

— Хорошо-хорошо, — задыхаясь, выдавливаю я.

Меня настигает первый страж порядка — тот самый парень, с которым я разговаривала по прибытии сюда.

— Опять вы! — рявкает он. — Я же велел вам уйти!

Природа не наградила меня множеством талантов, но из тех, что есть, — способность импровизировать на ходу.

— Я знаю, но мне нужно было проверить своего коня. В последние дни ему нездоровилось.

Полицейский оглядывает меня с ног до головы, и в этот момент к нам присоединяется второй, мужчина средних лет.

— Почему же тогда у вас такой вид, будто вы ползали по болоту, и зачем вы шпионили за моим коллегой?

Не дав мне ответить, на сцене появляется четвертое действующее лицо — злюка-детектив.

— Сержант сыскной полиции Баннер, — демонстрирует она удостоверение. — А вы кто такая?

Глядя на нее вблизи, я все равно что смотрюсь в зеркало. Сержант примерно моего возраста, и внешность у нее такая же очерствелая, явственно обязанная годам работы в женоненавистнической обстановке.

— Эмма Хоган.

— Итак, мисс Хоган, что вы здесь делаете?

Повторяю свою ложь.

— Она появилась как раз перед скорой помощью, сержант, — подтверждает молодой полицейский.

— И вы хотели проведать свою больную лошадь?

— Ну да.

Мы смотрим друг другу в глаза и мгновенно понимаем друг друга.

— Бросьте заливать, мисс Хоган. Если не хотите пропариться несколько часов в участке, выкладывайте, какого черта здесь делаете.

Если сержант Баннер, как и я, способна с ходу просечь ложь, цепляться за жалкую отговорку бессмысленно.

— Я — журналистка.

— Какой сюрприз! — фыркает женщина. — И кто слил вам информацию?

— Никто! Я была на похоронах друга в Элфорде и просто проезжала мимо. Увидела полицейские машины и решила выяснить, что происходит.

— Ничего здесь не происходит.

— Ничего? Я бы не назвала «ничем» труп женщины с ножом в груди!

— Несчастный случай, — пожимает детектив плечами. — Для прессы ничего интересного, так что валите отсюда подобру-поздорову, пока я вас не задержала.

— И за что же вы меня задержите?

— Для начала, за причинение противозаконного ущерба.

Она поворачивается к молодому полицейскому:

— Проверь документы мисс Хоган и выпроводи ее отсюда.

— Слушаюсь, сержант!

Я цепляюсь за последнюю возможность разнюхать побольше:

— А Уильям Хаксли, как он замешан в несчастном случае?

— Это вы спросите у него.

Детектив уходит, предоставив разбираться со мной своим подчиненным.

Я удостоверяю свою личность, и двое полицейских сопровождают меня до моей машины. Затем хмуро советуют не выводить сержанта Баннер из себя и дожидаются, пока я отъеду. Удалившись на несколько сотен метров, бросаю взгляд в зеркало заднего вида. Блюстители закона уже исчезли за конюшней.

Я снова съезжаю на обочину и останавливаюсь.

Вытаскиваю из бардачка блокнот и по свежим следам записываю все существенное, что вынесла из краткого визита в «Кентонский конный двор». Надо признать, получается негусто, и практически все вопросы остаются безответными. Что здесь делает Уильям Хаксли? В особенности с учетом утренней сенсации. И кто эта несчастная, чей труп лежит на полу конюшни? А эти двое с Хаксли — больной старик и гигант в джинсе? И какое отношение ко всему этому имеет женщина с синдромом Дауна?

Уже смеркается, а я продолжаю сидеть и таращиться в блокнот, пытаясь сложить из разрозненных кусочков головоломки общую картину.

И с досадой стучу по рулю.

Если я все-таки представлю публикацию к вечернему сроку сдачи материала, предположений и догадок в ней будет чересчур много. Статья-то получится, да вот только совсем не та, что мне так хочется написать. И какие-то лавры я, несомненно, получу, но, если предам историю огласке сегодня, завтра сюда сбегутся все журналисты страны, и тогда я лишусь шансов выстроить полную картину драмы.

Мне нужно еще какое-то время, и личность мертвой женщины поможет соединить точки рисунка-загадки. Что ж, в очередной раз испытаю свою удачу.

Старательно разворачиваюсь в шесть приемов на узкой дороге и направлюсь обратно к конному двору. По достижении автостоянки замедляюсь и принимаюсь снимать видео на телефон. Кроме полицейских машин, припарковано еще два автомобиля: полноприводный «ауди» и «форд-фиеста», видавший лучшие дни.

Даю увеличение камеры на их номера, после чего снова ускоряюсь и задаю в навигаторе новый маршрут домой.

Вот теперь у меня есть с чем работать. Отведу себе на дальнейшие поиски еще двадцать четыре часа, и уж тогда-то в статье будет что почитать — готова поставить на это собственную карьеру!

Путешествие обратно в Килберн обернулось сущим кошмаром — ливень да километровые пробки.

Тем не менее два часа дороги я потратила с толком и составила некоторое подобие плана.

Едва лишь переступив порог своей квартиры, я тут же начала претворять его в жизнь — а именно, отправила электронное письмо Стюарту Бонду, детективу лондонской полиции.

Со Стюартом я познакомилась на вечеринке два года назад — влечение оказалось взрывным и обоюдным. Переспали мы уже после второго свидания. Секс оказался выше среднего, и на протяжении нескольких месяцев я пребывала в уверенности, что встретила мужчину, с которым, возможно, готова провести остаток своих дней.

Но оказалось, что Стюарт женат и у него трое детей. Вот же сволочь!

Придя к заключению, что все мужики — козлы, я разорвала с ним отношения. Не стану скрывать, еще и угрожала рассказать его жене о нашем романе. Тем не менее удовлетворение это принесло бы мне лишь краткое, да к тому же ложное, и у меня появилась идея получше — сделать Стюарта своей шестеркой. С тех пор всякий раз, когда мне требуется информация, доступом к которой располагает лишь полиция, я посылаю ему на имейл запрос с прикрепленным одним и тем же нашим селфи — сделанным нагишом в постели. Лишнее напоминание ублюдку, что не всякую можно безнаказанно поиметь.

Сейчас семь утра, и Стюарт, скорее всего, прочитает мое послание только через час-другой. Вчера вечером мне удалось выяснить, что Уильям Хаксли машину не водит, потому круг владельцев тех двух машин на стоянке возле конюшни ограничивается больным стариком, джинсовым великаном, трупом и женщиной с синдромом Дауна.