— Как бы я убил твоего отца?

Он кивает, выпячивая задницу навстречу мне.

Я на мгновение задумываюсь, прежде чем дать ему ответ: — Легко, — я щелкаю по его сморщенной дырочке, — я бы выставил все так, чтобы это выглядело как несчастный случай. Так, чтобы никто не смог связать это со мной.

Он вздрагивает, когда я повторяю движение.

— Господи, — приподняв задницу, он смотрит на меня через плечо, — например?

Ухмыляясь, я снова дразню его, на этот раз погружая язык внутрь.

— Я бы дал ему снотворное.

Его глаза затуманиваются.

— С чего ты взял, что он их примет?

— Все едят, верно? Я бы нашел способ добавить их ему в еду.

Застонав, я посасываю его яйца, пока он не начинает дрожать.

— А что бы ты потом сделал?

Облизывая палец, я ввожу его кончик в его дырочку.

— Я бы подождал, пока он заснет.

Он насаживается на мой палец, и мое сердцебиение учащается.

— Да? — его голос звучит хрипло, — и что потом?

Я меняю положение на кровати, упираясь членом в его задницу и продолжая подготавливать его.

— Ну, до таблеток я бы перенастроил какой-нибудь бытовой прибор... что-нибудь простое... может, кофеварку или тостер. Тогда бы они свалили все на неисправную проводку.

— Что свалили на неисправную проводку?

Высунув палец, я беру на тумбочке смазку и неторопливо поглаживаю свой член.

— Пожар, который убьет его.

У Каина сбивается дыхание, когда я провожу членом между его ягодиц.

— Почему пожар?

Я издаю стон, когда перламутровая капля попадает прямо на его сморщенную дырочку.

— Потому что он не оставляет после себя много улик... особенно если делать это посреди ночи. Все спят, поэтому соседи вряд ли вызовут пожарных, а значит, ущерб будет больше. Чем больше ущерб, тем меньше улик, — я кружу вокруг жидкости, медленно вводя головку члена внутрь. — А поскольку он был бы напичкан снотворным... он бы не выбрался живым. Если только кто-нибудь не попытался бы его спасти.

Каин сжимает простыню в руке, хватая ртом воздух: — О, черт.

— Расслабься, парень. Будет больно совсем недолго, — со стоном я подаюсь бедрами вперед, наблюдая, как моя широкая головка исчезает внутри него. Ощущения настолько приятные, что я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не кончить.

— Не волнуйся, я позабочусь о тебе.

Его тело замирает, и когда я смотрю вниз, то замечаю под ним большое мокрое пятно.

Он уже кончил.

Когда я просыпаюсь на следующее утро, Каин уже ушел.

Когда я звоню ему на мобильный, чтобы узнать, где он, он говорит, что мы увидимся позже в школе.

Вот почему я не придаю этому значения, когда застаю его в раздевалке после седьмого урока, роющимся в своем шкафчике. Он стоит ко мне спиной, но я замечаю, что он одет в свою обычную рубашку-поло и хаки.

Я провожу пальцем по его руке: — Как ты себя чувствуешь?

Он напрягается: — Хорошо.

С одной стороны, я рад, что он вернулся к нормальной жизни. С другой стороны, меня это беспокоит. Это только придаст сил его отцу, чтобы сделать это снова.

— Значит, все как обычно, да?

— Да. Конечно.

Оглядевшись, чтобы убедиться, что мы одни, я делаю шаг к нему: — Я сказал Кристи не приходить сегодня. Подумал, что тебе стоит взять выходной, — я сокращаю расстояние между нами, и моя рука медленно пробирается к передней части его брюк, — ты все равно можешь прийти и...

От удара локтем в живот у меня кружится голова.

— Какого х...

— Что за хрень?

Я чувствую, как краска сползает с моего лица. Ни синяка под глазом, ни разбитой губы. Это не Каин.

— Чувак, я слышал, что ты урод, но... — он замолкает на полуслове, и на его лице появляется озарение: — Святое дерьмо, — он начинает смеяться, переводя взгляд с меня на шкафчик, — ты думал, что я мой брат, да? Это... вау. Я знал, что в последнее время он проводит время с приятелем, но не думал, что это такого рода приятель, — он смеется сильнее, — подожди, пока мой отец узнает о...

Моя рука обхватывает его горло, прежде чем он успевает закончить фразу.

— Послушай меня, ты, больной ублюдок. Что бы ни творилось в твоей извращенной башке, это неверно.

— Правда? Потому что звучит так, будто вы с моим братом...

— Тусуемся с девчонками и отрываемся? Господи, я знаю, что ты ботаник, но это не повод, чтобы делать из мухи слона.

— Погоди, он что, тусовался с тобой в последнее время?

Убрав руку с его горла, я достаю из кармана пакетик с травой.

— Да, иногда мы становимся совсем ненормальными и курим дьявольский салат-латук (Прим. Пер.: так называют травку/марихуану религиозные люди, выступающие против нее). Именно это я и пытался незаметно подсунуть тебе — вернее, твоему брату. Мой отец только что заплатил кучу денег, чтобы разобраться с моим последним инцидентом, и мне не нужен еще один. Понимаешь, о чем я?

Он кивает: — Да. В смысле нет, но да. В этом есть смысл, — он потирает шею, — не хотел намекать, что ты педик. Виноват.

Жаль, что я еще далеко не закончил. Он не уйдет из этой раздевалки без того, чтобы я не испортил его идеальную жизнь. Я считаю это прелюдией к тому, чтобы надрать ему задницу, когда он меньше всего этого ожидает.

Я ухмыляюсь, вспоминая, кто его девушка.

— Кстати, передай привет Ким, — я наклоняюсь к нему, словно собираюсь поделиться секретом, — между нами, неприятный запах из ее рта в сочетании с волосатой родинкой на лице вызывает отвращение, но, если дать ей мятную конфету и закрыть глаза... ее минет не так уж и плох, — я поправляю ему воротник. — И опять же, зачем я тебе это рассказываю? Уверен, ты и так все знаешь.

— Кимми никогда бы с тобой не переспала, — невозмутимо отвечает он, — она верна мне.

Из него выйдет отличный политик. Он так убедителен, что я ему почти верю.

К несчастью для него, Кимми не так верна, как кажется.

И, к несчастью для Кимми, она трахалась с человеком с почти фотографической памятью, который обращает внимание на детали.

— На ее заднице родимое пятно в форме Аляски. Ее соски насыщенного розового цвета. Размером примерно с полдолларовую монету и, наверное, это самое привлекательное в ней, — я потираю лоб. — Есть еще кое-что... о, точно. Я сорвал ее вишенку еще в... — я щелкаю пальцами, — в феврале. В библиотеке. В разделе художественной литературы. Она большая поклонница Джейн Остин, — я закатываю глаза, — но, опять же, разве не все они такие?

У него отпадает челюсть. Он выглядит таким обиженным, что это просто истерика.

Я морщусь: — Ой. Она, наверное, сказала тебе, что это был несчастный случай с тампоном или велосипедом, да? — я выдыхаю, — черт. Эти шлюхи, в конце концов, не такие уж и преданные.

Его подбородок подрагивает: — Эта гребаная сука.

— Да, чувак, — говорю я, когда он проносится мимо меня, — иди и накажи ее.

Вытащив телефон из кармана, я отправляю Каину сообщение.

Дэмиен: Странный инцидент с твоим братом сегодня в раздевалке. Короче говоря, я принял его за тебя. Не волнуйся, я все предусмотрел. Но если он заговорит об этом при встрече, плыви по течению. Мы тусуемся и трахаем девчонок.

Каин

Прошлое...

— Я знал, что этот придурок врет, — усмехается мой брат, держа в руках телефон, который дал мне Дэмиен, — Ким завтра в школе будет чувствовать себя идиоткой, когда я расскажу всем, что она изменила мне с гомиком.

Я смеюсь, но не потому, что он прав. А потому что завтра его не будет в школе.

— Какого хрена ты смеешься? — злобная ухмылка расползается по его лицу, — будет не так смешно, когда я скажу папе, что его сын педик, — он фыркает: — Господи, надо было съесть тебя еще в утробе.

Я надеваю пару перчаток, пока он идет к двери.