— Папа спит.

Подойдя к нему сзади, я достаю из кармана пластиковый пакет и поднимаю его над головой. Он отказался от молочного коктейля, который я ему приготовил, так что переходим к плану Б.

— Он сказал, что у него был тяжелый день, и он хочет немного поспать.

Когда он начинает поворачиваться, я действую, накидываю ему на голову пакет и валю его на пол.

Он корчится и бьется, изо всех сил пытаясь снять пакет с головы. Бедняге даже удается немного разорвать его. Однако я был на шаг впереди и использовал трехслойный пакет. Не могу допустить, чтобы он получил преимущество надо мной. Или, что еще хуже, вырвался и убежал к соседям.

Я обхватываю его ногами за талию, когда он начинает брыкаться еще сильнее.

— Нам обоим будет спокойнее, если ты перестанешь вырываться.

Проходит, как мне кажется, целая вечность, прежде чем его движения полностью прекращаются.

Сняв пакет с его головы, я засовываю его в карман толстовки, мысленно отмечая, что избавлюсь от него по пути к дому Дэмиена позже.

Затем переношу его на кровать, поскольку именно там он мне и нужен.

Дрожь пробегает по моей спине. Жутковато видеть своего однояйцевого близнеца мертвым. Это как тревожный взгляд в будущее.

Видимо, карты таро миссис Миллер все-таки оказались правы.

Ухмыляясь, я посылаю воздушный поцелуй его мертвому телу: — Пока, брат. Похоже, место все-таки освободилось. Я обязательно проведу время в Гарварде с максимальной пользой.

Дэмиен

Прошлое...

Рука, скользнувшая по моему бедру, заставляет меня подскочить в постели.

— Каин?

Он нависает надо мной, одетый в ту же черную толстовку и спортивные штаны, что и прошлой ночью. Дрожит как осиновый лист.

— Что...

Я не успеваю и слова произнести, как он набрасывается на меня своим ртом и сжимает мой набухающий член через боксеры.

Сказать, что я удивлен, было бы преуменьшением. Может, Каин и подстрекатель, но я инициатор, когда дело доходит до наших свиданий.

Я не могу вспомнить ни единого раза, когда бы он прикасался к моему члену.

Он стонет мне в рот, но я не отвечаю ему взаимностью. Его поцелуй в равной степени небрежный и неистовый... он другой. Ощущающийся неправильно.

Я отстраняюсь: — Что с тобой происходит?

— Ничего, — он стягивает с меня боксеры, и мой член вырывается на свободу, — я просто проверяю оборудование под капотом.

— Ты что пьян?

Он присвистывает: — Черт. Ты крупнее меня. Неудивительно, что все оказываются на твоем члене.

Я вздергиваю бровь: — Под кайфом?

— Трезв как стеклышко, — обхватив рукой мой член, он проводит по нему грубым движением. — Господи, не могу поверить, что позволил тебе вставить это в мою задницу прошлой ночью.

— Ты этого не сделал, — я ухмыляюсь, — только самую малость.

Его глаза темнеют: — Тебе понравилось, — еще одно движение, — мне тоже начинает нравиться.

Я подозрительно смотрю на него: — Забавно. Насколько я помню, единственное, что тебе нравилось — это кончать.

Его губы подергиваются: — Ну, рот есть рот, верно? — он забирается на кровать и встает на колени между моих ног, — и я точно знаю, как хочу использовать свой прямо сейчас.

Не успеваю я моргнуть, он опускает голову и проводит языком по головке моего члена. Это так быстро, что на мгновение я думаю, что мне это привиделось.

Он поднимает глаза: — Тебе нравится?

Я вдавливаю большой палец в его нижнюю губу. Я был с сотнями девушек, но у него самые красивые губы, которые когда-либо видел. Они полные и пухлые, как две мягкие подушки на его лице.

— После танцев мне было интересно, каково это чувствовать эти губы, обхватывающие меня. Почему бы тебе не показать мне?

Он колеблется, прежде чем смахнуть жидкость, стекающую с моей головки.

Сжимая член в кулаке, я протягиваю его ему: — Мне не нравятся дразнилки. Если ты входишь в мою спальню с намерением отсосать, то лучше сделай это правильно.

Наклонившись, он берет в рот всю головку.

Я ухмыляюсь: — Уже лучше.

Мой член дергается, когда он скользит по нему.

— Это так приятно...

Из моего горла вырывается стон, когда он начинает сосать меня сильно и быстро.

— Господи, — его движения ускоряются, и я хватаюсь за тумбочку, — да, отсоси мне вот так.

Его голова продолжает двигаться вверх-вниз, и рвотные звуки наполняют комнату. Если раньше я и сомневался, что Каин хочет мой член, то теперь уже нет.

Моя рука нащупывает его затылок, удерживая его на месте: — Расслабь свой рот, чтобы я мог немного потрахать его.

Он замирает, и я двигаю бедрами, упираясь в заднюю стенку его горла.

— Тебе нравится, когда мой член у тебя во рту? — он кивает, и я толкаюсь сильнее, заставляя его задыхаться. Пока я больше не могу этого выносить. Я дергаю его за волосы, он не отпускает меня. — Я хочу твою задницу.

Единственное предупреждение, которое он успевает получить, прежде чем я швыряю его животом на матрас и стаскиваю с него штаны, обнажая белый зад.

Взяв с тумбочки немного смазки, я наношу ее на два пальца, а затем погружаю их между ягодицами, подготавливая его.

Он вцепляется в простыни, когда я ввожу головку члена глубже.

— Это может быть больно.

Он едва успевает кивнуть, как я уже толкаюсь бедрами и вхожу в него на всю длину.

— Черт, — задыхается он, когда отстраняюсь и снова врезаюсь в него.

Мои яйца болят, я чувствую, как он растягивается вокруг меня, принимая каждый дюйм, который ему даю. Они буквально обжигают, когда я слышу, как он стонет мое имя.

— Тебе нравится, как я трахаю твою тугую маленькую попку, да?

— Да, — он шипит, когда я поворачиваю таз, вжимаясь в него, — сильнее.

Прижав его руки к кровати, накрываю его тело своим и наращиваю темп, вдавливая его в матрас с такой силой, что у меня стучат чертовы зубы.

— Я уже близко.

Я приподнимаю его, заставляя сесть на себя, затем плюю себе на руку и начинаю дрочить ему.

Выкрикивая проклятия, он вбивается в мою ладонь, и я отвечаю на его толчки.

— Господи, блядь, Иисусе! — моя кульминация мощная, она проносится сквозь меня как смерч, когда я опустошаю все до последней капли в его задницу.

Мгновение спустя он бьется в конвульсиях и извергается в мою руку.

Мы оба задыхаемся, когда мое семя вытекает из него на мой уже вялый член.

Поднеся руку ко рту, я слизываю его сперму, а затем тянусь за сигаретами. Я прикуриваю одну для себя и другую для него, а затем откидываюсь на изголовье кровати.

Мне хорошо, я чувствую себя расслабленным, а вот Каин начинает дрожать.

Блядь. Я глубоко выдыхаю, готовясь произнести речь о том, что все в порядке, все экспериментируют.

— Слушай, брать в рот член время от времени...

— Ты меня любишь?

Очевидно, мне не о чем беспокоиться, потому что Каин звучит так, будто готов идти к алтарю.

Я порываюсь ответить ему то же самое, что и прошлой ночью, но останавливаюсь и серьезно обдумываю его вопрос.

Говорят, есть люди, к которым тебя необъяснимо тянет... люди, которым суждено каким-то глубоким образом изменить твою жизнь.

Однако я никогда не встречал кого-то, кто бы чувствовал себя частью моей судьбы. Я был волком-одиночкой.

До Каина.

И только потому, что я не способен чувствовать радугу и бабочек в животе, это не значит, что мои чувства к нему не являются любовью. Может, моя привязанность к Каину — это моя версия любви?

— Да, — я затягиваюсь сигаретой, — тебя это пугает?

— Нет, — он поворачивается на кровати лицом ко мне, — сейчас у меня есть более серьезные вещи, которых стоит бояться.

— Например?

Его лицо становится пустым, лишенным каких-либо эмоций.

— Я по уши в дерьме.

— Если это из-за Гарварда...

— Нет, — он смотрит на меня, — все гораздо серьезнее.