Похоже, что наместник решил завладеть заводом. Изменника будут пытать. И он конечно же во всем «сознается». И выложит тайну заветного рецепта. После чего будет немедленно казнен. Безо всякого суда. Ибо если приказ идет от члена царской семьи, то дело выходит из правовой юрисдикции и ведется по «ускоренной процедуре».

Несомненно, в городском совете этот приказ был бы отвергнут. Эберны потребуют веских доказательств. И что им скажут? Что Серг продает ружья мятежникам? Да ведь завод совсем недавно заработал! А в Дагунт надо с полгода добираться. И полгода обратно. Такой бред кроме негодования ничего не вызовет. Будет страшный скандал.

— Но как они это провернули?..

Он прикинул сроки. Со дня торжественного приема прошло четыре клуда. Это ровно тот срок, чтобы гонец домчался до столицы, меняя лошадей на почтовых станциях. И вернулся обратно, тем же манером. Хотя в таких случаях гонцу, буквально падающему от изнеможения, обычно дают отдохнуть, а в обратный путь отправляют другого. Но это не суть.

— Значит, наместник связался со своим тестем — запросил разрешение и получил его. И это многое объясняет. Ибо решиться на такой шаг самостоятельно… весьма опасно. Эберн это не крестьянин. Будет немалый шум.

Он медленно кивнул. — И понятно, почему тесть не подтвердил приказ самолично. Когда эта история дойдет до столицы, возникнет вопрос: — А по какой причине второе лицо государства заинтересовалось делом провинциального эберна? Это совсем не его уровень. Сей вопрос обязательно возникнет и у его брата. Самандар Хогюст очень не любит, когда за его спиной творятся какие-то мутные дела. Узнав обо всем, может выразить свое высочайшее неудовольствие. А завод… передаст казне. В наказание.

— Вот почему они обратились к этой… царственной ведьме! В отличие от своего отца, она здесь живет. И если что-то решила, значит имеет на то основания. Никто не посмеет усомниться. И даже правитель не пожелает связываться с этой… племянницей. Нет ее рядом — вот и славно.

Бурод вспомнил эпизод на праздничном пиру. Когда Серг был ошарашен внешностью царственной особы и не сумел это скрыть. И как болезненно это восприняла Рутба-Хорум. Ее уж точно не пришлось уговаривать! Подписала с пребольшим удовольствием.

Впрочем, возможно есть и вторая причина. Он вспомнил еще кое-что. Каким ошеломленным взглядом наместник взирал на Марту. — Может и в этом дело тоже… Ведь согласно закону, у изменника конфискуют имущество, а его супругу и неженатых детей продают в рабство. И вряд ли есть сомнения в том, кто именно выкупит красавицу-вдову.

— Нехорошо получилось, очень нехорошо. Зря привел его к наместнику. Но кто же мог знать?..

Градоначальник относился с симпатией к этому эберну — самому молодому в городском совете. Несмотря на его… несколько непривычную внешность. Уважал за активность, предприимчивость и порядочность. И конечно же за ум. Изобрести такие ружья — это просто непостижимо! А уж как он додумался до рецепта своего порошка — вообще за гранью объяснимого. Таких людей надо не казнить, а награждать…

Он долго сидел в раздумьях. Никто не мешал, домочадцы знали, что если хозяин уединился в своем кабинете — беспокоить нежелательно.

Вдруг решительно кивнул. — Да, это будет правильно.

Позвонил в колокольчик и приказал мажордому. — Позови Риду.

Очень скоро в комнате появилась женщина лет под сорок на вид. Остановилась, глядя на хозяина каким-то… доброжелательным взором. — Вот и я.

Лет двадцать тому назад Бурод, нанял в служанки девушку, круглую сироту. Он только что женился и решил расширить штат прислуги. Девушка исправно работала, без малейших нареканий, была весьма неглупа и сообразительна. А когда жена родила, счастливый муж приставил Риду к ребенку. Та целыми днями нянчилась с мальчишкой, пока тот не подрос. Потом появилась дочь, сын, еще две дочки. И всех их «поднимала на ноги» Рида, освободив госпожу градоначальницу от массы неотложных забот. Со временем она стала практически как член семьи. Одной из немногих, кому Бурод мог полностью доверять.

— Слушай же меня и никому не рассказывай об этом. Ты сейчас оденешь накидку и закроешь лицо капюшоном. Пойдешь к дому эберна Серга Ковду. Привратнику не говори, что пришла от меня. Скажешь эберну лично. Что завтра утром его схватят и обвинят в измене. Пусть срочно бежит. Полдня форы у него есть. Всё поняла?

Рида с готовностью кивнула. — Всё сделаю.

— Тогда ступай.

Когда за женщиной закрылась дверь, Бурод шумно вздохнул.

— Это всё, что я могу для тебя сделать…

— Эх, говорила мне мама — не буди лихо…

Сергей невесело усмехнулся. Мда уж… прямо в точку. Прибыл в чужой мир, так надо было сидеть и не чирикать. Ведь всё было хорошо, деньги-положение, жена-красавица. Чего тебе еще надобно, старче? Ан нет, приспичило на какую-то «движуху». Ну вот и погорел… как спичка. Ясен пень, что чертов наместник решил отобрать завод.

— И что теперь? Бежать?

Теоретически можно. Он еще не в розыске, можно выйти из города, запрячь в карету коней и рвануть. Куда? Тут без вариантов — на восток, в Дагунт. Пока его хватятся, пока доскачут до замка наместника… это не быстро, погоня ближе к вечеру рванется. Да и сбить их с толку нетрудно. Дорог-то здесь немало. Свернуть на первой же развилке… потом на второй… или вообще через поле… ищи ветра!

Вот только не пройдет такое. Марта! Она уже на шестом месяце, ей такую скачку не выдержать. А оставить ее здесь — совсем не вариант. Это даже не обсуждается. Без нее — никуда.

Глянул в окно — уже совсем стемнело. Надо срочно решать. Ну что ж… значит так.

Поднялся, вышел из кабинета и пошел в комнату Мунни. Открыв дверь, обнаружил ее за любимым делом — сидела перед зеркалом и закручивала косу вокруг затылка, изобретая очередную прическу. Обернувшись на звук, удивленно ахнула, ибо хозяин никогда не заходил к слугам. Вскочила со стула, поклонившись.

Сергей обреченно развел руками. — Мне надо срочно с твоим дедом, прадедом то есть, поговорить.

У девушки в глазах мелькнуло беспокойство. — Что-то случилось?

— Еще как случилось. Время пришло. И его уже почти не осталось. Доставай свое зелье.

— Хорошо.

Она полезла под кровать и вытащила из тайничка деревяшку. Сбегала на кухню, принесла бокал с водой, капнула в нее волшебную жидкость. И отпила половину. Затем присела на стул и закрыла глаза. Через полминуты вздрогнула, словно от судороги, начался «сеанс связи».

— Он хочет поговорить… Сказал что время пришло… Хорошо, зову…

Сергей повторил уже привычную «процедуру». Быстро допил снадобье, присел рядом и взял Мунни за руку. Спустя несколько секунд настала тьма, материализовалось знакомое лицо древнего старика. Решив не тратить время зря, с ходу приступил к делу.

— Время пришло. Нам надо уходить. Ты можешь отправить нас с Мартой в прошлое? Не просто в прошлое, а туда, куда надо.

Шаман словно нехотя разлепил губы. — Да. Я знаю это.

— Ты знаешь, зачем мне это нужно?

— Да.

— Я хочу исправить мир. Вернуть все как было. На ту сторону зеркала.

— Это так.

Сергей решил выяснить вопрос, который его очень тревожил. Он не понимал — зачем этот старик хочет помочь «исправить мир»? Ведь если всё получится — он исчезнет, вместе с этим неандертальским миром. И Мунни исчезнет, всё исчезнет! Зачем ему это? Уж не хочет ли обмануть? Надо прояснить.

— Я прошу объяснить, почему ты хочешь уничтожить свой мир? Мне это непонятно.

И без того мрачное лицо старика скривилось угрюмой гримасой. Он пожевал губами, словно раскусывая что-то. И вдруг спросил:

— Как живет в вашем мире черный народ?

Сергей аж растерялся немного. — Ну как… нормально живет. Там целая куча государств. У каждого своя жизнь. Работают, строят, торгуют. Иногда воюют. В последнее время они вообще… неплохо живут. Всё как у всех. А что?

Старик задумчиво кивнул. — Так и должно быть. Это правильный мир. А здесь… неправильный. Двадцать три года назад я заглянул в будущее. И узнал страшное. Широконосые… они тогда всего лишь торговали с нами и ничто не предвещало беды. Но мне открылось то, о чем никто не знал. Грядет большая война. И широконосые победят. И они захватят всю нашу землю. И они не простят своих мертвецов. Начнется ад, который будет длиться века. Наш народ ждет ужасная судьба. Я видел тысячи пленников, задыхающихся в трюмах кораблей. Я видел огромные клетки, набитые черным народом. Я видел как рубили живых людей и скармливали мясо собакам… Я всё видел!