«Да и я не мечтала», - чуть было не срывается с языка.

– Какая же ты красивая там, - выдыхает он, бесстыдно рассматривая меня, и осторожно толкается внутрь. И тут мне окончательно сносит крышу. Выгибаюсь ему навстречу, отдавая всю себя без остатка. Подчиняюсь ритму. Мне ничего другого и не остается. И обмякаю в руках мужчины, ставшего моим хотя бы на эту ночь.

Девчонка мягкая и такая сладкая, что сил нет сдержаться. Толкаюсь внутрь, аж дух захватывает.

Так тесно! Твою мать, так тесно!

Мне бы не торопиться, распалить девчонку. Она уже и так готова на все. Но эта теснота сводит меня с ума.

«Погоди, чудак, не торопись!» - останавливает внутренний голос. Но куда там! Инстинкты берут свое. Обхватив бедра руками, снова толкаюсь внутрь и сам себя чувствую неандертальцем, завалившим под кустом невинную жертву.

- Как ты? – сделав над собой усилие, останавливаюсь на полувздохе.

- Все хорошо, - хлопает глазками Вероника и, обхватив мой торс ногами, хнычет жалобно. – Не останавливайся… пожалуйста!

И тут уж меня точно просить не надо. После развода я точно с цепи сорвался. Ни одной юбки не пропустил. Шпилил все, что двигалось. Но такой девчонки у меня точно не было.

Проводница моя инстинктивно подстраивается под ускоряющийся ритм. И мне кажется, мы вместе возносимся куда-то в облака, а потом не разжимая объятий падаем вниз. И проваливаемся в сон в коконе рук.

- Сейчас.. кисуль, - шепчу я сквозь дрему. – Отдохнем и еще один заход сделаем. Хорошо?

- Да-а, - тянет она томно и засыпает на моем плече.

Обхватив русую голову, зарываюсь пальцами в шелковистые волосы. От избытка чувств целую в макушку. И даже перестаю дышать, чтобы не разбудить девчонку. Прикрываю глаза, стараясь расслабиться. Но меня хватает максимум на полчаса.

И хочется все повторить снова.

- Кисуль, - целую мягкие губы. – Может, продолжим? Ты как? – обхватываю рукой идеальное полушарие.

- А-а-а… ммм… давай, - ластится ко мне девчонка, а потом встрепенувшись, садится на постели. – Сколько времени? Вологда когда? – выдыхает заполошно.

- Третий час, - поясняю, целуя нежную шейку. Убираю в сторону волосы и веду дорожку поцелуев к ключице. – Вологда в шесть, насколько я помню.

- Да-да, - расслабляется она в моих руках. – Еще есть время. Еще один разок и я побегу. Мне же нельзя надолго отлучаться.

- Тихо. Все спят, - уговариваю шепотом. – И мы спим. Нам хорошо, - веду ладонью по внутренней стороне девичьего бедра.

- Мм… хорошо, - улыбаясь, соглашается девчонка. Инстинктивно раздвигает ноги. А я что? Мне особое приглашение не требуется.

Одним рывком подминаю девчонку под себя и теперь уже не сдерживаюсь. Инстинктивно присваиваю ее, легонько прикусывая кожу, ставлю метки. И грешным делом подумываю забрать кисульку с собой. Только пока молчу. В таком состоянии молчание – дороже золота. После бурной разрядки на меня нападает дрема. Девчонка вроде лежит рядом, ластится. Выводит вензеля на моем плечо.

Хорошо-то как, господи! Никогда так хорошо не было.

Закрываю глаза и просыпаюсь от топота ног и громкого голоса.

- Вологда уже! Вологда!

Девчонки рядом нет. Удрала, зараза маленькая. Только куда тебе от меня скрыться. Земной шар – маленький. А поезд тем более. Пока до Москвы доедем, все и порешаем.

«Предложу ей содержание», - размышляю натягивая камуфляжные штаны. Сунув ноги в берцы, натягиваю майку цвета хаки. Поправляю взлохмаченные волосы, провожу пятерней по короткой хипстерской бородке.

Хрен кто узнает в таком прикиде.

В Москве выходить не вариант. По-любому камеры наблюдения срисуют. А вот в Александрове сам бог велел и к даче моей ближе. И никто не ждет. Тачку из поезда вызову. До дома доеду. Был известный предприниматель Криницкий и нет его. Один Белов в камуфляже остался.

Перед глазами проносится злое лицо следователя Климова. Говорят, хотел поймать меня на горячем. Доказать, что вместо меня неведомый страдалец отбывает. Так оно и есть, если честно. Только Савве об этом знать не полагается. Тем более, что я успел первым. А его что-то задержало в дороге. Бог управил!

«Потом. Все потом, - отмахиваюсь от дел. – Все решаемо. Главное, понять кто настучал Савве, что он, бросив дома молодую жену, прискакал в Коношу. Да еще зыркал на меня свирепо. Надо разобраться, кто сдал… Но это все потом!»

Открыв дверь купе, медленно иду по вагону.

- Привет, сладкая, - заглядываю в служебное.

Моя девочка что-то сверяет в бланках и по прибору с желтым экраном. Не знаю, как эта байда называется.

- Привет, - улыбается мне она. – Я сейчас занята, - добавляет серьезно. Дескать сгинь, ирод. Не до тебя.

- Я соскучился, - войдя, прикрываю за собой дверь. Подойдя сзади, прижимаю девчонку к себе. Веду руками по плотной водолазке, облегающей девчонку словно вторая кожа . Лишь на секунду легко сжимаю упругую грудь, одной рукой обвиваю талию, а другую опускаю в самый низ живота. -Тебе хорошо было, малыш? – спрашиваю хрипло. А сам думаю, как бы задрать серую юбчонку и усадить проводничку на стол. И самому встать рядом.

- А где проводник? – кричит кто-то на весь вагон.

- Не открывай, - перехватываю за плечи. Развернув к себе, залепляю рот поцелуем.

- Ира, ты здесь! – стучит кто-то в вагон.

- Какую-то Иру зовут, - выдыхаю ухмыляясь.

- Мне нужно идти, - чуть не плачет девчонка. – Я одна сейчас. Без сменщицы, - поясняет жалобно.

- Иди, - пятерней хватаю за задницу. Веду себя как дикарь и ничего не могу поделать. Заклинило меня на ней. Надо с собой забрать.

- Есть тут кто-нибудь? – снова раздается требовательный голос.

- Я тут, Марин, - откликается девчонка. И уперев пальчик мне в грудь, приказывает тихо. – Я выйду, а вы подождете немного и потом пойдете к себе. Хорошо?

- Конечно, - улыбаюсь во все тридцать два. – Только ты приходи ко мне. Иначе сам за тобой вернусь.

Все утро я ношусь как угорелая. То и дело поправляю высокий ворот водолазки. И молю бога, чтобы никто ни о чем не догадался. К себе в купе я сбегаю перед самой Вологдой. Успеваю только наскоро переодеться и выскочить на перрон.

Встречаю пассажиров – солидную супружескую пару, бездумно смотрю в УКЭБ и на паспорта. А внизу живота все сладко саднит. Говорят, бабочки порхают. А ко мне видать, целый рой залетел. Хочется вернуться в купе к Степану Александровичу, вжаться в крепкое мускулистое тело и тихонечко заниматься любовью до самой Москвы.

Мышцы внутри инстинктивно сжимаются от желания. Но нельзя. Теперь каждые час-два пойдут остановки. Не стоит и распаляться.

«Ты хоть с ним телефонами обменяйся, дурында! - подсказывает мне внутренний голос. – Может, поедешь к брату в Москву и там пересечетесь, без свидетелей. На нейтральной территории».

Сердце екает стоит только представить. Вот тогда и оттянусь на всю катушку. Не надо будет бежать встречать пассажиров, оббивать наледь с колодок. А можно просто взять отпуск и вместе куда-нибудь поехать. Только не на поезде!

«Не придумывай, Зорина! – останавливает меня здравый смысл. – Все закончилось. Мужик твой выйдет в Москве и забудет как тебя звали. Да он и не знал никогда, - размышляю с усмешкой. – Надо сказать. А то неудобно получается».

Вслед за пассажирами захожу в вагон. Мужчина проходит вперед. А женщина тормозит в тамбуре. Пытается пройти, но широкая сумка на плече не вписывается в проем.

- Давайте, помогу, - предлагаю, когда поезд трогается. И совершенно отчетливо слышу тихое жалостливое «мяу!».

- У вас там кошка? – давлю возмущенным взглядом.

- Какие глупости, девушка! – надменно заявляет дама. Но смотрит вслед мужу растерянно. – Масик, вернись, пожалуйста!

В душе все переворачивается от смеха. Вот как прилюдно можно назвать взрослого мужчину Масиком. Сказала бы я так Степану…

«Вот ты дурында, Зорина», - пеняю самой себе. Ну какой он тебе муж? Даже не твой мужчина. А тут люди всю жизнь вместе прожили. И домашние прозвища с языка слетают по привычке. Это для нее он Масик. А для какого-нибудь завода он Максим Иванович. И то с придыханием надо произносить.