- Действительно! - фыркаю я. – Тогда бы не пришлось к тебе обращаться.

- Почему от тебя одни проблемы? – вздыхает Борис и уходит на службу не попрощавшись. А я, улыбаясь, хожу по комнатам.

По большому счету, мне никакой Белов не нужен. Не собираюсь, я к нему в родню набиваться. Пусть живет своей жизнью. Я у него ничего не прошу и просить не буду. Сама справлюсь. Работа есть, небольшие накопления тоже! Но мужчина должен знать о будущем отцовстве. Так правильно. Так порядочно.

«Захочет, пусть принимает участие в воспитании. Нет – сами прорвемся», - подойдя к окну, обнимаю себя за плечи. Смотрю на детскую площадку, где резвятся детишки в ярких комбезах и на душе становится легче.

«Ребенок», - положив ладонь на живот, улыбаюсь собственным мыслям. Прислушиваюсь к себе и ничего не чувствую. А вдруг ошибка? Сердце останавливается, стоит только подумать.

«Пусть все случится самым наилучшим образом», - загадываю я, поднимая глаза к свинцовому нему.

И набравшись смелости, звоню мачехе.

- Хорошо, Ирочка, - вздыхает она. – Дети – это всегда счастье. Нас с твоим отцом Бог обделил в этом браке. А я всегда хотела, - замечает она горестно. И мне ее жаль. Каждой женщине хочется иметь ребенка от любимого мужчины. – Я сейчас позвоню, договорюсь. Но ты в любом случае завтра к нам приезжай. Ну что тебе в Москве делать? Слушать тяжкие вздохи Боречки? Он тебе еще не все высказал?

- Откуда вы знаете? – охаю в трубку.

- Так он Коле звонил, - хихикает мачеха и мне становится смешно. Не брат, а наседка какая-то!

Закончив разговор, быстро собираю сумку. Маруся права. Что мне в пустой квартире делать? И потом в такие моменты женщине нужна женщина. Пусть даже не родная, но очень близкая. Папе с Марусей повезло. Добрая, тихая, душевная, она органично вписалась в нашу семью лет десять назад. А до этого папа все годы искал маму.

С моих пяти лет до четырнадцати. И кто только к нему не подкатывал! Больше всех старалась мамина подруга Зоя.

«Змея особо ядовитая!» - как звал ее папа и продолжал мамины поиски. А потом и у него иссякла надежда.

«Была бы рядом мама», - смаргиваю слезы. Остановившись около большого портрета, аккуратно провожу ладошкой по любимому до боли лицу, потом по яркому цветастому сарафану, по блондинистым локонам.

«Я верю, ты вернешься к нам», - повторяю как мантру все эти годы. И представляю, как к нам в эту квартиру войдет мама. Как брошусь к ней навстречу, показываю дочку, спящую в кроватке. А рядом стоит мой муж. Степан.

«Так стоп!» - обрываю собственные бесполезные фантазии. Борька сказал, что надежды мало. А выйти замуж за Белова тем более. В этой картинке мира нет ни одного реального персонажа. Беременность еще нужно подтвердить. А Белов…

Ему сообщу и все. Никаких личных контактов. Только по делу. Чужой человек по сути. За первого встречного никто замуж не выходит.

«Только детей рожает», - напоминает чуйка голосом старшего брата.

Он приезжает поздно вечером. Не один. С Климовым. Парни долго ужинают на кухне, что-то обсуждают в полголоса. С головой укрывшись одеялом, усиленно прислушиваюсь, о чем они говорят. Почему-то мне кажется, о Белове.

- Ира? Не спишь? Зайди к нам, - появляется в дверях мой хамовитый брат.

- Я уже сплю, - цежу недовольно.

- Тогда мы придем к тебе, - отрезает Борька. – Пять минут, систер! Время пошло.

- Чтоб тебе, - как только закрывается дверь, поднимаюсь с кровати. Надеваю халат и, запахивая, ворчу. – Вот интересно, только у меня старший брат – абьюзер? Или другим тоже не повезло…

- Я все слышу! – предупреждает из-за двери Борис. И как только я выхожу, берет за руку. – Пойдем, - бурчит, как когда-то в детстве.

-Я под арестом? – пытаюсь шутить.

- Нет, под следствием, - огрызается, заводя меня к себе в кабинет. – Ну так, приступим, красавица, - показывает мне на стул.

В голосе уже сквозят стальные нотки. Видимо, так на службе привык разговаривать. А в глазах – нездоровый блеск. Интересно, я каким боком к его работе?

- Нет, спасибо. Я и тут постою, - демонстративно вскидываю подбородок. – Что ты от меня хочешь?

- Нашел я твоего Белова, - криво усмехается брат. Переглядывается с Климовым. Тот сейчас мрачный из-за жены. Никак найти ее не может. Но тоже растягивает губы в улыбке, больше похожей на оскал.

- Этот? – показывает мне Борька жуткое испитое лицо. – Теперь я понял, почему ты повелась. Устоять невозможно. Бред Питт, блин!

- Хорош глумится, - осаживает его Климов. Кивает мне на стул, стоящий рядом. – Присядь, Ирочка. Будем разбираться.

- Я ничего не понимаю,- сажусь рядом с Саввой. – Что за глупый розыгрыш?

- Нет, лапочка, - рычит брат. – Это ты нам задачку со звездочкой подкинула. Но я справился, - добавляет зло.

- Зорро, - рыкает Климов.

- Что? – откликается брат.

- Заткнись, - отрезает Савва и обращается ко мне. – Смотри, Ира. Вот это реальный Белов. Ты его данные паспорта Боре продиктовала. Он тебе знаком?

- Нет. Тут какая-то ошибка, - мямлю обалдело.

- Нет там ошибки, систер, - печально выдыхает Борька. – По паспорту Белова ехал другой человек. Но ты его видела и вляпалась по самые помидоры…

- Как же ты меня задрал! – закатываю глаза. – Просто жуткая бестолочь, а не брат! Ты даже связно разговаривать не умеешь. Как тебя на службе держат?

Климов опускает голову пряча улыбку. А Борька наоборот пыхтит, как самовар.

- Смотри сюда, - выхватывает он мышку у Климова. – Это настоящий Белов, - повторяет вслед за напарником. – А вот это, его клон, твою мать. Ты с этим трахалась? – тычет пальцем в лицо Степана, появившееся на экране. – Не отвечай. Я все понял. А ты, Клим?

- Да не дурак, - крякает тот и снова пытается мне объяснить. – Вот этот человек, Ира. Степан Александрович Криницкий. Нашими с Зорро стараниями осужден по статье…И именно его я допрашивал в колонии. А потом он бац и в поезде оказался.

- Как такое может быть? – не верю своим ушам. Вздрагиваю как от удара хлыста, просквозившего рядом. Выходит, отец моего ребенка беглый каторжник? Только от одной этой мысли сгибаюсь в три погибели. И что теперь делать?

«Рассчитывать только на себя. Ребенок не виноват», - стучит острым клювиком голос разума.

- Очень просто, - цедит раздраженно брат. – Кто-то очень умный и при больших бабках нашел для себя сидельца. А потом узнал, что по его душу едет сам Климов и быстро прискакал. Не зря тебя, бро, по дороге задерживали. Но теперь мы его прижучим. И всю схему поломаем. Ирка даст показания…

- Послушай меня, - подскакиваю с места и подлетаю к брату. – Я не стану давать никаких показаний. И если ты что-то предпримешь против Степана, то пеняй на себя, - утыкаюсь пальцем в накачанную грудь брата. – Не увидишь ни меня, ни племянника! Так и будешь жить одиноким придурком.

- Это еще почему? – словно не понимает Борька. Баран толстокожий!

- Потому, что он - отец моего ребенка! – выкрикиваю я. – И я не хочу, чтобы мой сын или дочь росли сиротами при живом отце. На сколько ты его упакуешь? На пять? На десять лет?

- Ты не понимаешь, - качает головой брат.

- Это ты не понимаешь! – захлебываюсь слезами. – Если у вас там в системе кавардак, то ни я, ни мой ребенок не виноваты. Степана вообще в поезде не должно было быть. Как он там оказался?

- Да если бы не ты, я б ему яйца оторвал, - сжимает кулаки брат. Боксер хренов!

- Если бы не я, ты бы понятия не имел кто сидит, а кто нет. Это вы допустили косяк, а мой ребенок должен расхлебывать? Обойдешься, Боря, - гневно смотрю на брата. – Это моя жизнь, и не смей лезть в нее грязными лапами.

- Вот значит ты как? – нависает надо мной Борька.

- Зорро, - окликает его Климов. – Ира в своем праве. Она нам точно не свидетель.

- Значит, найдем других, - огрызается Борька.

- Делай что хочешь! - вылетаю из кабинета, хлопнув дверью.

А следующим утром уезжаю к отцу в Питер.

- Да, беременность, - весело постановляет врач. – Пять недель, Ирина Николаевна. Оставлять будете?