- Я не могу тебе сказать, - плачет Ангелина. Искренне так рыдает, что мне даже становится ее жалко. Дурная баба!

- Погоди, солнц, - смотрю в упор. – Ты боишься кого-то? И этот кто-то из нашей бывшей тусы или родственники? – даю наводящие вопросы.

- Нет, - мотает головой Ангелина.

- Что за фигня? Ты хочешь сказать, что поверила постороннему человеку? Тебе вот так кто-то наврал и ты поубивала наших детей, - не подбираю выражений от ярости.

- Ты ума сошел, Криницкий, - выдыхает она. – Эмбрион – это не ребенок. И у меня были веские основания. Мне даже документы показывали. И я тебя спрашивала, а ты соврал…

- Когда это? – смотрю недоуменно.

- Когда?! – взвизгивает она. – Помнишь мы поругались на Мальдивах? И ты сказал тогда, что все врут и хотят нас поссорить.

- Это в свадебном путешествии, что ли? - усмехаюсь небрежно. Помню я этот скандал. И весь отель до сих пор помнит. Ангелина, сучка, вопила как резанная.

- Да, - замечает она скупо и опускает глаза к полу. Святая невинность твою мать.

- Когда ты орала, что все про меня знаешь, ты имела в виду неизлечимую и очень страшную болезнь? – глумлюсь в открытую.

- Да, - выдыхает она и смотрит на меня подозрительно. – А ты, когда мне отвечал, что все брехня, что имел в виду?

Прикусываю губу, стараясь не рассмеяться. Поднимаю глаза на Петьку. Тот ухмыляется в открытую. Тоже помнит, как меня страховал.

- А что это вы переглядывайтесь? – напрягается Ангелина. – Было еще что-то? За что ты тогда извинялся, Стеф? Еще сережки мне бриллиантовые подарил, - инстинктивно трогает она мочки ушей, где до сих пор болтаются те самые серьги.

- Я переспал с твоей подружкой. Еще свидетельницей у нас была, - морщу лоб, вспоминая имя. – Юлианна, кажется.

- Ты! Сука! – подрывается с места Ангелина. Бежит ко мне, пытается врезать пощечину. Перехватываю руки, давлю взглядом. По молодости мой член в какие недра только не заносило. Даже на собственной свадьбе я умудрился трахнуть свидетельницу. Самому смешно и противно.

- Ты…Ты… Ты! – бьется в моих руках Ангелина. – Сволочь ты, Криницкий. Да я все правильно сделала! Таким как ты нельзя размножаться!

Не спорю, нет смысла. Убеждать, значит дать лишнюю информацию, которую Ангелина использует против меня. В ее глазах я еще то чудовище. Плевать! Мнение этой гламурной куклы меня никогда не интересовало. Я и женился на ней из-за статуса. У каждого мало-мальски значимого бизнесмена должна телепаться на руке красивая телка, безотказная в постели. Вот и доигрался, блин!

Только недавно поумнел. Наверное, когда встретил Иру. Вот кому точно по фиг на мои деньги, власть и прочую мишуру. Она просто меня любит. А я… Я боюсь ее потерять и никогда не отколю даже десятой доли того, что творил при Ангелине.

- Отпусти, мне больно, - томно вздыхает она.

Разжимаю пальцы, отхожу в сторону.

- Ладно, я все понял. И кто тебе на уши лапшу навешал тоже догадался. Все. Гель, пока. Будут вопросы, еще заеду. А сейчас мне пора, - снова смотрю на часы.

Ира скоро должна очнуться. И мне надо к ней. К любимой женщине.

- Нет! Больше не приезжай! – словно раненая вскрикивает Гелька. – Я тебе больше ничего не скажу. Даже не надейся. Не хочу потом у уголовников по кругу пойти, - выплевывает каждое слово.

- Да ладно! Тайна века, твою мать, - бросаю ощерившись.

- Ну и кто же? – фыркает Ангелина.

- Давай ты первая скажи, - беру на понт.

- Жанна! – выдыхает она и тут же осекается.

- Ну я так и подумал, - киваю, направляясь к двери. – Пока! Больше не побеспокою.

- Стеф, - несется вслед истеричный вопль Ангелины. – Теперь ты просто обязан меня защитить. Она меня убьет!

- Да ладно! - морщусь раздраженно. Уже в коридоре гляжусь в огромное зеркало в золотой раме, откуда на меня смотрит усталая небритая будка.

К Ире надо ехать. Плохая была идея разбираться с Ангелиной, пока жена под наркозом.

- Да, Гель, защищу, конечно, - киваю нехотя. – Но ты могла бы прийти ко мне. И все сразу же стало на свои места. Нет никаких болезней, понимаешь? Тебя развели, как лохушку.

- Стеф… мы могли бы…

- Нет, дорогая, - усмехаюсь криво. – Охрану приставлю, пока не нейтрализую ситуацию. А в остальном, - отмахиваюсь, не скрывая досады.

«Как-нибудь сама», - добавляю мысленно и совершенно ничего не чувствую к этой женщине.

- Ире охрану, срочно! – выдыхаю, как только мы с Сохатым входим в кабину лифта.

- Жанна? – мрачно уточняет он. – Ты думаешь, она опасна?

- До этого момента даже не предполагал, - заявляю честно. В нашем окружении одна Жанна. Супружница Артамонова. И именно она формально может сейчас распоряжаться половиной бизнеса. Гена, сука, ей генеральную доверенность оставил. Баклан, блин.

Сунув руки в карманы, медленно выхожу из лифта, потом из подъезда и устало сажусь на лавку.

- Твою ж мать! Никогда бы не подумал. Мне она всегда безобидной казалась, - выдыхаю, инстинктивно ища сигареты. Но их нет и быть не может. Я давно не курю. Да и сейчас не буду.

- Мы же ее проверяли, - опускается рядом Петя. – Детдомовская, никаких родственников. Как твоя лахудра, - кивает вверх на окна Ангелины, - могла поверить в абсолютную хрень?

- А фиг его знает, - пожимаю плечами. – Наверное, потому, что мы с Генкой с детсада дружим. Он даже мою маму помнит, прикинь?

- Веский аргумент, - мотает головой Сохатый. – Но для Ангелины достаточный…

- Да не хотела она детей. Никогда не хотела! А тут причина нашлась, - роняю ощерившись. – Ладно, проехали, - поднимаюсь решительно. – Ире моей самых лучших парней приставь. Да я и сам далеко не отойду. И клизму эту пробей. С кем связана? На кого работает?

- Да не вопрос, - садится за руль Сохатый. - Что-то еще, Степа? – смотрит как на больного.

- Надо Генке адвоката нормального найти, - положив затылок, на подголовник, прикрываю глаза. – Лучший ход – вытащить Геныча с кичи, а эту дрянь засадить.

- Жанке это зачем? Никак не пойму, - затормозив на светофоре, устало трет лоб Петя.

- Ну как зачем, бро! – не выдерживаю. Будто мельница машу руками. – Чем меньше претендентов на бизнес, тем лучше. План был неплохой. Засадить собственников и самой влезть в дело. Вот только она не учла, что я найму Белова и фактически останусь у руля.

- И тогда в управу поступил донос, - хмыкает Сохатый.

- Совершенно верно, - цежу я, сцепив пальцы.

- Тогда и покушение на Иру в Коноше в ту же кассу, - бьет по рулю Петя. На высоких скулах ходят желваки. Пальцы сжимают руль до белых костяшек.

Я и сам киплю от ярости. И врезал бы сейчас кое-кому в будку. Гена, блин! Какого всех нас под удар подставил?

«Что же ты наделал, придурок?» – мысленно обращаюсь к лучшему другу. Почему позволил обвести себя вокруг пальца. Но с недавних пор знаю ответ. Любовь, блин… Я б за Ирку тоже вписался. Не позволил бы… И разбираться не стал бы.

- Да захочет ли он еще? И кому поверит? Нам или ей? - философски бросает Сохатый, перестраиваясь в левый ряд. – Признания Ангелины – не аргумент. Геныч – мужик упертый.

- Да знаю я, - отмахиваюсь недовольно.

Генка… Геныч… Генацвале… Только последнее погоняло придумали точно не мы. Именно так звала мужа Жанна. Генке нравилось.

«Генацвале», - перекатываю на языке прозвище. Дурацкое, сил нет. Аж слух режет. Недавно услышал, триггернуло.

«Стоп! – как последний идиот напрягаю извилины. – Стоп!»

Сразу же вспоминаю полутемную палату в Коноше, скрученного телохранителя, стоящего на коленях и изрыгающего проклятия. Олег, сука!

«Все совпадения случайны, как говорится. Но я в них не верю и никогда не верил», - сжимаю челюсти.

- Пробей этого суслика… Олега, - прошу Сохатого. – Сдается мне, они с Жанкой как-то связаны.

- Любовники? – косится на меня Петя, тормозя около ворот в больницу.

- А фиг его знает, - вспоминаю совершенно бесцветную жену друга. – Жанка детдомовская. Может, это ее брат или друг. Ты бы разузнал…