Для всех, кто имеет сложный характер, — впустите в себя людей. Если у вас жесткая внешняя оболочка, это не значит, что внутри вы не мягкий, как свежеиспеченное печенье.

Пролог

Десять лет назад

ВСЕМ ВЛЮБЛЕННЫМ,

Вы когда-нибудь видели, как сердце переезжает полугрузовик? Я тоже не видела до сегодняшнего вечера. Но нет смысла позволять каким-то следам от шин сбить меня с пути.

Вот мой список правил, чтобы никогда, никогда больше не позволить мудаку пройтись по мне.

1. Не влюбляйся.

Чувства делают тебя слабой. Перестань показывать эти досадные неудобства тому, кто видел тебя голой.

2. Разбей его сердце, пока он не разбил твое.

Чтобы понять это, не нужно иметь высшее образование.

3. И самое главное, никогда не давай ему запудрить тебе голову.

Он этого не заслуживает.

Завтра я иду на свое первое за три года свидание с новым человеком. Следи за новостями о счастливой или, лучше сказать, невезучей жертве.

Целую тебя от меня,

Зои Мона

Глава 1

Лили

Стоит ли моя мораль двадцати долларов?

Мои пальцы снова проводят по шву кожаного бумажника, пересчитывая каждую из смятых купюр.

Двадцать три доллара, если быть точной.

А, к черту, мораль — для слабых.

Несомненно, Мистер Пентхаус-Апартаменты, но не дающий чаевых бармену, заметит исчезновение денег на обед. Он еще крепко спит, когда я выдергиваю рассыпавшиеся купюры и засовываю их в карман лифчика. Спотыкаясь, я выхожу из лабиринта огромных окон и паркетных полов и вызываю себе такси.

За один удар сердца такси вылетает на обочину. Я проскальзываю внутрь. — “Мадемуазель” на Восточной шестьдесят восьмой улице.

— Понятно.

Мой таксист подмигивает мне через зеркало заднего вида.

Мистер Пентхаус даже не предложил заказать мне машину до дома, а это меньшее, что он мог сделать после вчерашнего провала.

Дрожь прокатилась по моему позвоночнику.

Мой спутник упал в обморок, когда был внутри меня.

Не от переизбытка выпивки — хотя я уверена, что три "Негрони", которые он выпил, не помогли.

Он потерял сознание из-за меня.

В одну минуту он неуклюже входил в меня, как будто пытаясь завести лошадь, а в следующую уже лежал на полу.

Предположительно, мертвый.

Приведя все его шесть футов в положение для восстановления, я провела следующие пять минут, размышляя о том, как буду оправдываться в суде: Извините, ваша честь, моя киска настолько хороша, что убивает мужчин. Или что именно я скажу парамедикам, если вызову скорую помощь: — В одну минуту он был внутри, а в другую — ну, вы понимаете.

Мистер Пентхаус в конце концов проснулся, разомкнув веки с силой человека, вздремнувшего во сне века. Он отмахнулся от всего этого и заснул, как будто это не было самой ужасной вещью, свидетелем которой я когда-либо была. Его точное оправдание было: — Ничего страшного, иногда я теряю сознание, когда слишком взволнован.

Может быть, в следующий раз стоит указать такой притягательный факт в своей анкете.

Голова начинает болеть в висках. Я смотрю на часы на приборной панели.

11:02 утра.

Черт. Почему я решила остаться на ночь?

Теперь я опаздываю на несколько минут на свою смену бармена.

Я достаю свой телефон и быстро отправляю смс своему боссу, Эвелин.

Лили

Эй, я буду через пятнадцать. У меня случилось ЧП.

Просматривая множество электронных писем, я наконец натыкаюсь на то, которого ждала всю неделю.

Институт Гранд Сити:

Выставлены итоговые баллы за экзамен.

Я захожу на свой портал и улыбаюсь двум красивым А рядом с моими бизнес-выпусками.

Идеально.

Я нажимаю на класс творческого письма, который я провела в этом семестре.

Гротескно жирная буква D смотрит на меня, как навязчивый свет фар.

Мой телефон чуть не выпал из рук.

Определенно не тот тип D, который я ожидала получить сегодня.

Я прокручиваю страницу, чтобы найти свою итоговую оценку за семестр. Ради всего святого — я провалила экзамен. Возможно, я бы не оказалась в таком положении, если бы мой профессор разрешил мне пересдать промежуточный экзамен, который я пропустила, когда болела гриппом.

Честно говоря, я никогда раньше не чувствовала такой концентрированной агрессии от простой оценки. Он мог бы поставить двойку рядом с буквой U, и смысл был бы тот же.

Моя работа была не так уж плоха.

Что же пошло не так?

Я открываю комментарий профессора Миллера к моей итоговой работе: Если хочешь, чтобы тебя воспринимали серьезно, не пиши романтику…

Я массирую пульсирующую боли, собравшейся у моего лба.

Возможно, это была не самая лучшая идея — представить в качестве итогового проекта роман, но я была слишком занята подготовкой к другим занятиям и подрабатывала барменом, чтобы писать что-то еще. К тому же, технически это соответствовало параметрам творческого задания.

Очевидно, что главы, в которых подробно описываются многочисленные способы, которыми можно развратничать в прибрежном пляжном домике, не пришлись по вкусу моему профессору.

Я уверена, что моим читателям моя история понравится больше, чем придурку-учителю.

Такси останавливается у "Мадемуазель", и я передаю деньги из бумажника Мистера Пентхауса. Этого достаточно, чтобы покрыть стоимость проезда плюс чаевые.

Когда я иду открывать дверь в бар, она уже открыта. Невозможно не заметить здоровенную фигуру Эвелин и выражение лица молотка, когда она стоит за барной стойкой из красного дерева и что-то шепчет себе под нос. Серебристые волосы Эвелин собраны в аккуратный пучок на макушке, а ее фирменная розовая помада скрывает необычно тонкую линию рта.

Странно.

— Эв, что ты здесь делаешь?

Она поднимает на меня взгляд от стопки бумаг в руках.

— О, дорогая, привет.

Суровое выражение лица Эвелин исчезает, но этого недостаточно, чтобы успокоить мое растущее беспокойство.

— Все в порядке?

— Я тоже рада тебя видеть, Лили. — Она кладет коллекцию бумаг на барную стойку. — Почему ты всегда должна предполагать, что что-то не так?

Я отмахиваюсь от дразнящего сарказма в ее голосе. — Потому что ты здесь только тогда, когда тебе что-то нужно.

Эвелин закатывает глаза. — У кого-то плохое настроение.

Бросаю сумку на барную стойку и сажусь на сиденье. — Я провалила один из своих экзаменов. Профессор был ослом.

Больше похоже на то, что профессору Миллеру нужно надрать задницу, желательно шлепнуть по лицу.

— Ну, дорогая, я знаю, что не обязана тебе говорить, но разочаровываться в мужчинах, особенно в тех, кто считает, что они умнее тебя, — неприятная часть женщины.

Эвелин кладет ладони на перекладину и наклоняется вперед. — Я имею в виду, посмотри на меня. Я уже десять лет управляю баром Боба. Ублюдок имел наглость оставить меня одну на этой земле с этой лачугой и пустым банковским счетом.

«Мадемуазель» вряд ли можно назвать лачугой. Но он уже не такой посещаемый, как три года назад, а то и два.

— О чем ты говоришь? Тебе нравится этот бар.

Я поправляю юбку, поднимающуюся вверх по бедрам.

— Я любила Боба, а не этот бар. Но я готова отпустить его и жить для себя. Начну с того, что закрою «Мадемуазель».

В ее голосе чувствуется меланхолия.

— Ты не обязана этого делать, Эв. Я могу продлить свою смену и закрыться сегодня вечером.

Острые духи Эвелин ударяют мне в ноздри, наполняя легкие острым запахом ирисов. — Нет, Лили, «Мадемуазель» разоряется.

Я смотрю на нее с недоверием.

Ее губы снова смыкаются в тонкую линию, которой она приветствовала меня ранее.

Я моргаю один раз. Дважды.

— Почему?

Мне удается нарушить неловкое молчание между нами.

— Ну, помимо того факта, что у нас уже несколько месяцев не было клиентов? Пришло время перестать проводить еще одну секунду, живя в тени Боба.