Я в своё время хотел изучить этот вопрос, но всё времени не хватало. Да и коллег, которые делились бы опытом, у меня толком не было. Учитель моё рвение вообще не поддерживал. А чтобы я не отвлекался на такие мысли, просто завалил заданиями.

Так что я с любопытством наблюдал, как у плетения возникает этот «двойник». Пока ещё непонятный, до самой активации так и останется. Убирать его сразу я не стал, так будет дольше.

Да и бывало такое, что уберёшь один побочный эффект, а появляется другой.

Закончив напитку и нанесение состава, я вышел на свежий воздух. Уже наступили сумерки, которые стирали резкие очертания окружающего. Словно всё вокруг погружалось в дымку.

В саду загорелись фонари, возле которых тут же собралась мошкара и мотыльки. Ветер стих и не беспокоил листву, так что та не шумела. Было очень тихо и спокойно.

Прекрасная ночь для испытания нового зверя.

Но для начала я задрал голову, нашёл на фронтоне гаргулью и позвал её. Статуя встрепенулась, отзываясь настороженностью. Спикировала к моим ногам и вопросительно курлыкнула.

— Всё в порядке, — я потрепал её по голове. — Сейчас сделаем тебя ещё лучше, дорогая.

На радостях она вспыхнула огнём, я едва успел убрать руку. Издала виноватый звук и опустила голову. Нда, над эмоциональностью нужно поработать. Ну или оставить как есть и обзавестись стихийным артефактом.

Я присел на корточки и взял морду гаргульи в ладони. Мне был нужен зрительный контакт.

— Станешь моими глазами в небе? — задал я риторический вопрос.

Идея была простой: не просто ментально связать себя с ней, а дать возможность видеть то, что видит она. Таким образом управлять более конкретно. Например, куда лететь.

Но вот исполнение оказалось непростым. В итоге я уселся на траву, сложив ноги по-турецки. Передача образов усложнялась тем, что разума в моей птички не было. А зрение соответствовало какому угодно созданию, но не человеку.

Пришлось вливать магию жизни, чтобы превратить её глаза в подходящие. И анималистической немного взять из запасов.

Я потерял счёт времени, пока бился над этой задачей. Фоном отметил, что ожили львы и отправились в обход. К ним присоединились оба призрака. Но близко ко мне никто не подходил, благо каждый тут знал — когда я работаю, трогать меня нельзя.

Получилось неидеально, но получилось! Образы передавались чуть мутно, некоторые объекты размывались до схематичных силуэтов. Но это была победа.

Поднявшись, я потянулся, разминая мышцы. В шее приятно хрустнуло, и я хлопнул в ладоши.

— Ну а теперь, давай проверим в масштабе побольше, — я взмахнул рукой в небо, и гаргулья подпрыгнула, раскрывая крылья.

Я сконцентрировался на нашей связи и закрыл глаза. И пошатнулся, до того необычное было чувство. Видеть то, что я не мог.

Она поднималась всё выше и выше, пока я не дал сигнал, что достаточно.

Я видел почти весь Петербургский остров. Линии проспектов и улиц, горящие огни, скверы и парки, тёмными пятнами выделяющиеся среди яркого ночного города. Широкую Неву и даже сверкающий иллюминацией императорский дворец.

Дух захватывало и кружилась голова.

Я на миг открыл глаза и присел рядом с деревом, прислонившись спиной к его стволу. Пока придётся заземляться, чтобы не упасть от новых ощущений. Со временем привыкну, главное — тренироваться.

Устроился поудобнее, вытащил из-под мягкого места мелкий острый камушек, и снова обратился к зрению гаргульи.

Теперь предстояло научиться управлять, чтобы она летела в нужное мне место.

Хорошо, что гаргулья поднялась достаточно высоко. Пока я приноровился использовать приемлемое количество ментала, её полёт был похож на беспорядочное метание. Нужно было оставить птичке достаточно собственной воли, при этом перехватить часть контроля над действиями.

И я понимал, что будет в завтрашних газетах. «В небе над столицей замечен дракон!». Ну или что-то подобное.

Но ехать куда-то далеко за город мне не хотелось. Столько времени терять. Всё равно о моём зверинце узнают, рано или поздно. Сейчас же именно на меня подумают разве что несколько человек. И не думаю, что у них будут какие-то претензии.

Да и гаргулья не такая уж большая. Может, и не заметит никто…

Освоив контроль на хорошем уровне, я перешёл к следующей задаче — охоте. Для этого выбрал пустырь в паре кварталов отсюда. Убедился, что людей там нет и стал пробовать ухватить один из небольших мусорных баков, что рядами стояли возле низкого забора.

Тут пришлось понять, как справиться с лапами и когтями. Замучался, не то слово. Но хоть моего питомца это всё веселило. Пташка счастливо верещала, ну вылитая чайка.

Раза с сотого, как мне показалось, мусорный бак обрёл крылья и взмыл в воздух. И устало вздохнул и приказал опустить его обратно. Все прочие уже валялись на земле в ходе неудачных попыток.

Мысленно сделав заметку перевести в городскую службу пожертвование, я наконец-то велел гаргулье возвращаться домой и открыл глаза.

Самое тяжёлое было позади. Теперь всё, чему я научился, нужно заложить в василиска. И передать управление им призраку. Так он сможет не только отпугивать нарушителей, но и успешно их догонять.

Надо бы посмотреть на карте, какой участок ближе всего к гильдейскому зданию находится. Чтобы зря не гонять жандармов, преступников можно доставлять прямо к ним.

Помогу служителям порядка, выполню свой гражданский долг.

Думаю, оба барона Кусова придут в восторг от такого дополнения. Тот, что призрачный, уж точно.

Подошли львы и улеглись у моих ног. Давыдова пришла за ними следом и присела рядом, скопировав мою позу.

Я взглянул в небо. Уже наступила ночь и наверху сияли мириады звёзд. Среди них парил силуэт с распахнутыми крыльями.

— Красиво, — мечтательно сказала княжна, тоже посмотрев вверх. — На дракона похоже…

Спрашивать про её литературные предпочтения я не решился. Пусть останется тайной. Возможно, когда-то другой артефактор тоже сделал нечто подобное. И тоже не предполагал, что из этого родится миф.

Испытание новых возможностей гаргульи меня вымотало так, что работу над василиском я отложил до утра. Тем лучше укрепится магическое плетение.

А утро вышло славным: погода по-прежнему радовала безоблачным небом и лёгким тёплым ветром, который залетал в распахнутые окна.

Прохор, как всегда в такой час, был на кухне и разглядывал очередной рецепт в тетради, прищуриваясь. Я решил, что обязательно позову лекаря и приведу его зрение в порядок. Подаренные дедом очки так и болтались на груди, дужкой заткнутые за ворот.

— Доброго утра! — поздоровался я, с удовольствием потянулся и взялся за приготовление кофе. — Чем сегодня нас удивишь?

— А? — слуга оторвался от чтения. — А, это… Сегодня из лавки вишню привезли, дюже кислючая. А баба чудная подсказала, шо можно испечь кекс, ну кулич по-нашему. Вот я за ней записал. Токмо странный какой-то, на пиве. Где ж это видано, пиво так бездарно переводить?

Я усмехнулся, следя за своим напитком. Густая пенка начинала подниматься вверх и на всю кухню распространился аромат кофе.

— А на завтрак драники справлю, — продолжил Прохор. — На свином сале да топлёном масле их обжарю, во будет! — он поднял вверх большой палец. — Со сметанкой-то пальчики оближете. А кулич я лучше нормальный сделаю. И без вишни, кислючая она…

Закончив с приготовлением, я осторожно взял чашку за хрупкую ручку и вдохнул будоражащий запах. Пригубил, немного обжигая губы. Хорошо!

— Вас там, барин, графья в гостиной ожидают, — слуга отложил тетрадку и вытащил мешок с картошкой, вооружаясь небольшим ножом.

— Какие? — я удивился столь ранним гостям.

— Дык наши, ну в смысле Вознесенские. Лука Иванович и Митрофан Аникеевич. Ругались с утра пораньше, — наябедничал он. — Но не шибко.

Я неторопливо допил первую чашку и приготовил вторую. С ней и отправился выяснять, что опять не поделили предки.