— Хорошо, — говорю я. — Я попрошу Примо зайти, чтобы мы могли обсудить цифры за этот месяц.

— Боюсь, Примо тоже нездоров. Он все еще в больнице. Врачи пытаются удалить остатки резинового клея из его пищевода.

— Что?

Приступ кашля одолевает Брио, прежде чем он успевает ответить.

— Мы оба очень сожалеем, что проявили неуважение к вам. Пожалуйста, заверьте мистера Мазура, что это больше не повторится. — Наконец он хрипло произносит эти слова.

Я бросаю взгляд в сторону кухни, где Лючия сидит на столе. Кай стоит позади нее и заплетает ей волосы. Она хотела сделать себе такую же прическу, как у него, и не позволила мне этого сделать.

— Я передам ему, Брио. — Я прерываю звонок и подхожу к своему демону. — Где ты был после завтрака?

— Собирал тебе цветы.

Мой взгляд блуждает по букету красных тюльпанов на обеденном столе.

— И это все?

— Возможно, у меня было небольшое поручение на обратном пути. — Кай пожимает плечами.

— Это как-то связано с моими капо?

— Я и пальцем их не тронул, тигренок. Только попросил их пошире открыть свои грязные рты.

— Кай… — начинаю я, но тут снова звонит телефон. Звонок от охраны.

— Двое мужчин у ворот, просят пропустить их внутрь, миссис Леоне, — говорит мне охранник. — Они говорят, что они друзья мистера Мазура и у них для него посылка. Я пытался дозвониться до мистера Мазура, но он не отвечает.

— Это охранник с ворот. — Я смотрю на Кая. — Ты ждешь посылку?

— Да. — Он берет телефон из моей руки, засовывает его между ухом и плечом и продолжает заплетать волосы Лючии. — Крупный блондин? Насвистывает крайне раздражающую мелодию?

— Да, — отвечает охранник. — И еще один мужчина. Темноволосый. Выглядит очень недовольным.

— Пропустите их.

— Твои друзья? — Я спрашиваю.

— Да. — Он обхватывает Лючию за талию и сажает ее на свое бедро. — Посмотрим, принесли ли они посылку, о которой я просил.

— Посылку? — спрашиваю я, следуя за Каем вниз по лестнице. Лючия сжимает его рубашку и пытается прикрепить одну из своих голубых заколок с милым бантиком к его макушке. Длинная коса Кая раскачивается из стороны в сторону по его спине, пока он спускается на первый этаж, а ее конец завязан розовым бантиком Лючии. — И что в посылке?

— Священник.

Я нахмуриваю брови. Священник? Времени на объяснения нет, потому что Кай уже открывает входную дверь. Я провожаю его взглядом и вижу двух мужчин на нашей подъездной дорожке.

Один из них опирается на капот побитого внедорожника, скрестив руки на груди. Он одет в темно-серые брюки-карго и черную футболку. Каждый сантиметр его кожи, кроме лица и шеи, покрыт татуировками. Его волосы светлого оттенка блонда.

Второй мужчина одет в сшитый на заказ черный костюм, который сидит на его крупной фигуре как перчатка. На его лице застыло мрачное выражение, когда он барабанил пальцами по крыше своего черного седана.

— Не ожидал тебя увидеть, — говорит Кай, глядя на хмурого парня.

— Альберт шантажировал Аза, чтобы тот помог мне, — промурлыкал блондин. — Он многим обязан старой летучей мыши.

— Кто такой Альберт? — Кай спрашивает.

— Это Феликс. Не спрашивай, — отвечает смуглый Аз, щелкая пультом в своей руке. — Может, покончим с этим? У меня есть другие дела в Бостоне.

Он обходит машину и наклоняется к багажнику. Изнутри машины доносятся странные звуки.

— Молчать, — щелкает он, затем вытаскивает человека из багажника.

Руки парня связаны перед ним, а во рту — кляп. Он извивается в руках Аза, пока его тащат, а затем кладут в нескольких футах перед Каем.

— Это мой вклад.

— У меня их двое! — Блондин ухмыляется и открывает заднюю дверь своего внедорожника. — И мои даже одеты по случаю.

Он вытаскивает мужчину в длинной черной мантии, тоже связанного и с кляпом во рту, а затем еще одного парня в похожих обстоятельствах, но этот одет в белое одеяние, украшенное сложными золотыми деталями.

— Ты не уточнял свой запрос. — Счастливый блондин сияет, как ребенок на Рождество, и тянет обоих мужчин к нам. — Поэтому, у меня есть один православный и один католик. Аз — протестант. Теперь у тебя есть каждый из них. Выбирай.

— Господи, блять. — Кай вздыхает рядом со мной и сжимает переносицу. — Это не священник, Белов.

— Что?

— Вот этот, — Кай жестом показывает на первого парня, вылезшего из внедорожника, — в черной мантии… Он, блядь, СУДЬЯ!

— О? Значит, он не может провести свадьбу? Черт. Я уберу его и найду тебе нового.

— Свадьбу? — спрашиваю я, сбитая с толку. — Какую свадьбу?

— Это твоя невеста? — Белов показывает на меня пальцем. — Она выглядит хорошимчеловеком. Какого черта она захотела выйти замуж за такого ублюдка, как ты?

— Кай? Что происходит? — Я спрашиваю.

Он смотрит на меня, его глаза буравят меня.

— Мы поженимся.

Мои легкие перестают втягивать воздух. Я смотрю на своего демона, и мое сердце увеличивается вдвое, а потом втрое.

— Мы?

— Ты даже не спросил бедняжку, хочет ли она выйти за тебя замуж? — бросает вызов его белокурый приятель.

— Заткнись, Белов, — рычит Кай, не сводя с меня взгляда. — Ты — моя причина жить, Тигренок. И в этой жизни мне не нужна подпись или церемония, чтобы подтвердить, что ты моя. Ты уже моя. И я твой, каждой клеточкой своего тела. До самого моего предсмертного вздоха. И даже когда я умру, в какой бы загробной жизни меня ни ждали. — Он проводит ладонью по моей щеке и наклоняет голову так, что наши носы почти соприкасаются. — Но я хочу сделать все правильно.

— Поэтому ты похитил трех священников? — выдыхаю я, пытаясь сдержать слезы.

— Только двоих, судя по всему. И судью. Ты выйдешь за меня замуж, тигренок?

Я зарываюсь пальцами в его волосы и целую его в ответ.

— Каждый день своей жизни.

— Мамочка. Папочка, — говорит Лючия из объятий Кая. — Можно мне на обед печенье и кетчуп?

— Да, — шепчем мы с Каем друг другу в губы.

— У тебя есть ребенок? И ты разрешил ей съесть печенье на обед? — Голос его приятеля прерывает нас. — Это очень вредно для здоровья.

— Я буду считать до трех, Белов, — говорит Кай, продолжая атаковать мой рот. — Если ты еще будешь там, когда я закончу, я задушу тебя.

— Неблагодарный ублюдок, — бормочет Белов. — В следующий раз, когда тебе понадобится священник, обратись к кому-нибудь другому. И что это за хрень у тебя в волосах?

Долговязый парень в длинной черной мантии оглядывает просторный офис, его глаза бешено мечутся по помещению, словно в поисках выхода. Наконец он понимает, что выхода нет и помочь ему некому, и обращает свой взор на меня.

— Я… я никогда раньше не проводил брачные церемонии, — запинается он, одергивая воротник рубашки.

— В таком случае, тебе лучше импровизировать, — говорю я и притягиваю девушку ближе к себе. — К кому бы ты предпочла пойти первой, детка? Православному, протестанту или судью.

— Эм… У меня нет предпочтений. — Нера приподнимается на носочки и шепчет мне на ухо. _ Может быть, тебе стоит развязать их для начала. Кажется, они немного напуганы.

Я смотрю на троих мужчин, стоящих за столом в зале заседаний. Судья все еще натягивает воротник, его руки трясутся. Православный священник — пожилой мужчина в белой мантии — держит спину прямо и пытается изобразить самообладание, но пот капает с его лба. А затем, с всклокоченными волосами и очками, сидящими на носу, двадцатисемилетний протестантский священник, кажется, готов блевануть. Его лицо настолько бледное, что кажется зеленым.

— Они не продержатся долго, — говорю я и киваю на троих мужчин. — Пусть все трое сделают вместе, одновременно.

— В одно и то же время? — задыхается зеленолицый парень. — Но… у нас другие ритуалы. Клятвы разные. А что насчет..

— Я гребаный судья! — кричит человек в черной мантии, вскидывая в воздух связанные руки. — Я вас всех посажу в тюрьму!