— Думаешь, мне здесь чертовски нравится? Думаете, я бы позволил себе гнить в этой дыре, если бы был хоть какой-то способ выбраться раньше? До освобождения осталось еще восемь месяцев. Будем надеяться, что он проживет до этого времени.

— А если нет?

— Если нет, то нам обоим крышка, сестренка.

Резиденция Альфонсо Мендосы, Мексика

Звук взрыва проникает в мое затуманенное сознание. Я приоткрываю веки, но не вижу ничего, кроме темноты. Земля подо мной вздрагивает, когда где-то неподалеку раздается еще несколько взрывов, а затем к общему хаосу добавляется какофония криков и воплей. Все во мне хочет, чтобы глаза оставались открытыми, но они продолжают закрываться, словно мои ресницы налились свинцом.

Автоматная стрельба. Оно приближается. Снова крики, крики. Я предполагаю, что один из соперников Мендосы атакует комплекс. Кто бы это ни был и что бы еще ни происходило, меня это не особенно волнует. Мое сознание хочет вернуться в сон, который я видел до того, как шум прогнал его.

Прилавок, заваленный овощами, и красивая женщина, поднимающая различные виды зелени, чтобы я мог их понюхать.

Все это казалось настолько реальным, что я почти вдыхал резкий запах грязи, но почему-то не мог вспомнить ее имя.

Я знаю ее.

Я очень хорошо ее знаю.

Мое сердце бьется быстрее каждый раз, когда я вижу ее. Она всегда снится мне. Но в последнее время — последние несколько дней, а может быть, и недель — ее имя ускользает от меня. Каждый раз оно вертится у меня на языке, но я не могу его вспомнить.

Эхо бегущих шагов. Снова выстрелы, уже ближе. Я отгоняю все мысли, погружаясь обратно в сон.

Я сижу на крыше, женщина прижалась к моему боку. Ее волосы завязаны на макушке красным шарфом.

Как ее зовут?

— Святая мать Мария, Иисус и Иосиф, — говорит мужской голос где-то рядом со мной. — Восточное крыло. Тащи свою задницу сюда. Сейчас же, Аз.

Вскоре к нему присоединяется еще один голос, но я отгораживаюсь от них обоих, пытаясь удержать видение в своем сознании.

Мягкий женский голос говорит что-то рядом с моим ухом. Это снова она. Читает мне. Что-то о… коровах?

Ее имя, как ее зовут…?

— Придержи его. Я не хочу, чтобы он сошел с ума, решив, что я враг.

Руки хватают меня за ноги, и ощущение растворяет мой сон, как только я почти ухватился за него. Я переворачиваюсь, ударяя ногой по отвлекающему маневру. Я хочу вернуть свой сон!

— Господи! Я же сказал тебе, держи его, черт возьми!

Что-то тяжелое падает на меня сверху. С ревом бью головой по сукиному сыну, приложившемуся задницей к моей груди. В бедро вонзается игла. Я дергаюсь, пытаясь сбросить его с себя.

Как ее зовут?

Туман проникает в мой разум, делая голоса мужчин более далекими.

Нежные руки. Нежные пальцы с ухоженными ногтями очищают порез на моей руке.

Тигренок. Мой тигренок.

Да, это ее имя.

ГЛАВА 28

ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Раздается приглушенный хруст, когда я поворачиваю голову мужчины в сторону, ломая ему шею. Я опускаю тело на землю, а затем с помощью отмычки открываю дверь в подвал. Мне потребовалось четыре дня тщательного наблюдения, чтобы выучить движения солдатов и быстро расправиться со всеми шестью из них. Если бы мне также пришлось взламывать систему сигнализации, возможно, мне пришлось бы выбрать другое место, но Феликс был достаточно любезен, чтобы шантажировать Аза, чтобы тот разобрался с техникой за меня.

Деревянные ступени ведут в коридор первого этажа. Я поворачиваю направо и направляюсь в гостиную, где включен телевизор, передающий новости. На диване, отвернувшись от меня сидит мужчина. Я бесшумно подхожу к нему и прижимаю ствол пистолета к его затылку.

— Здравствуйте, капитан.

Его тело на мгновение замирает, но потом расслабляется.

— Вижу, ты наконец-то освободился. Долго же ты, Мазур.

Я держу пистолет прижатым к его черепу, а другой рукой достаю второе оружие.

— Да, похоже на то. — Прицелившись в его левое колено, я стреляю. Крюгер вскрикивает как раз в тот момент, когда я простреливаю ему вторую коленную чашечку.

Обойдя диван, я сажусь в кресло напротив него. Крюгер сжимает руками то, что когда-то было его коленями, и смотрит на меня со смесью боли и гнева на лице.

— Прости за это, — говорю я. — Я не в том физическом состоянии, чтобы гоняться за тобой, если ты попытаешься сбежать.

Из его уст вырывается низкий, слегка истеричный смешок.

— Событие века. Судя по тому, как ужасно ты выглядишь, в “ Мендосе” — ты, должно быть, получил VIP-обслуживание. Они морили тебя голодом или это было что-то более пышное?

— Я бы сказал, что получил пакет “все включено”.

Крюгер снова фыркает, звук выходит неровным, но быстро переходит в болезненное хныканье. Мне не нравится смотреть, как кто-то страдает. Мои убийства всегда были быстрыми и эффективными. Но это… видеть, как Леннокс Крюгер извивается в агонии, доставляет мне огромную радость. И это не имеет ничего общего с тем, что он сдал меня Мендосе на блюдечке с голубой каемочкой.

Я скрещиваю руки и встречаю его слегка взбешенный взгляд.

— Это была подстава?

— Конечно, это была подстава, ублюдок! — кричит он, и слюна летит у него изо рта. — Ты, блядь, бросил меня! — Он делает торопливый вдох, глаза вспыхивают, а ярость окрашивает его лицо в красный цвет. — Ради женщины? — Слова даются ему все труднее, так как он, кажется, полностью потерял контроль над своими эмоциями. — Я создал тебя, ублюдок! — кричит он. — Тебе нужен был урок. Но этот хуесос Мендоза не выполнил условия нашей сделки и не отправил тебя обратно.

— Я не про Мексику, — рычу я ровным тоном, в то время как ярость разрывает меня изнутри.

Губы Крюгера расширяются в зловещей улыбке, и он откидывается назад, словно наливаясь новой энергией, забывая о своих ранах.

— Так и было, не так ли? Тот последний заказ, на который ты отправил меня. Итальянский лидер.

— Ты мой, Мазур, — Он усмехается. — Без меня ты был бы никем. Я взял ничтожный комок дерьма и превратил ее в великолепное произведение искусства. Никто не может отнять у меня мое творение! — задыхаясь, произносит он. — Ты хоть знал, что женщина, с которой ты встречался, была принцессой Cosa Nostra?

Нет, не знал. Я узнал об этом только неделю назад, когда Феликс раскопал для меня информацию о ней. Я поднимаю пистолет и стреляю Крюгеру в левое плечо.

— Продолжай.

Он смотрит на меня, его лицо исказилось в страдальческую маску. На его волосах собираются бисеринки пота, дыхание учащенное и неглубокое, но он держит спину прямо. Он всегда был гордым сукиным сыном.

— Знаешь, сначала я думал просто убить твою маленькую сучку. Но потом я увидел контракт на убийство ее отца. Ее любовник убил ее единственного родителя? Судьба улыбнулась мне, и я не мог упустить такой прекрасный подарок судьбы. — Он разражается маниакальным смехом. — Ты знаешь, что она сейчас счастлива в браке?

Боль взорвалась в моей груди, как тогда, когда Феликс рассказал мне эту подробность. Мой тигренок женился. Я знал, что однажды это случится, но часть меня все равно умерла, услышав это.

— Похоже, я все-таки оказал ей услугу, — продолжает Крюгер. — Жена влиятельного, уважаемого человека. В итоге она оказалась в гораздо лучшем положении, чем могла бы, если бы осталась с тобой.

— Я знаю.

— Ты уже ходил к ней? Следил за ней, как гад, как ты делал раньше?

Поднявшись с кресла, я подхожу к человеку, который организовал все, что привело к тому, что я потерял единственное, чего я когда-либо хотел для себя, — своего тигренка. Ее муж может быть лучше меня, но никто и никогда не будет любить ее так, как я.