ГЛАВА 25

— Войдите.

Потянувшись к ручке, я на мгновение закрываю глаза. Пока я ехала, мое тело так тряслось, что я боялась потерять управление и врезаться во что-нибудь, но как только я припарковалась перед зданием в итальянском стиле, на меня снизошло необычное спокойствие. Это было похоже на спокойствие после шторма на берегу океана, когда воздух все еще заряжен электричеством, а вода превращается в жидкое стекло. Именно так я себя сейчас и чувствую. Снаружи я — безмятежный айсберг, плывущий по спокойной глади, а под ним — проклятое течение, разрывающее меня на части. Но я готова сделать все возможное, чтобы обеспечить безопасность своего ребенка.

Я распахнула дверь и вошла в кабинет дона Леоне.

— Я был весьма удивлен, когда мне позвонили с дежурства, — говорит Батиста Леоне, не отрывая глаз от лежащего перед ним гроссбуха в кожаном переплете. — Я решил выдать тебя замуж за Сальво.

Мои черные туфли на каблуках щелкают по богато украшенному деревянному полу, когда я подхожу к его столу и сажусь на стул для посетителей, поставленный перед ним. Я кладу сумочку на колени, достаю первую из нескольких сложенных бумаг и, наклонившись вперед, опускаю ее на книгу, которую он просматривал.

— Ты должен спросить, чем я могу тебе помочь. — Я улыбаюсь, а затем добавляю: — Батиста.

Леоне вскидывает голову, услышав, как я произношу его имя.

— Как ты смеешь! — рявкает он.

— Посмотри на документ, прежде чем скажешь то, о чем потом пожалеешь.

Он берет распечатку инвестиционного контракта, который он и мой отец подписали с Каморрой, и начинает читать, с каждой секундой его лицо становится все краснее.

— Интересно, что скажет Семья, если увидит это? — Я снова лезу в сумочку и достаю следующий пакет документов. — А может, их больше заинтересует подставная компания, которую ты создал, и которую так удобно наняли для завершения всех ремонтных работ в наших казино. И взял втрое больше за фактическую, законченную работу. Воруешь у Семьи, Батиста?

Леоне вырывает у меня из рук отчет следователя, изобличающий его как владельца указанной компании, и цвет его лица быстро исчезает.

— А как насчет этого? — Я достаю стопку фотографий. На одной из них он целуется с женщиной вдвое моложе его. Другая фотография — черно-белая и немного зернистая, но на ней отчетливо видно, как он трахает ту же женщину сзади, в гостиничном номере.

— Трахаешь жену нашего крупнейшего инвестора? Цок-цок-цок… Не думаю, что Адриано хорошо воспримет эту новость.

Лицо Леоне приобрело тошнотворный желтый оттенок.

Я понятия не имею, как Массимо удалось раздобыть все эти материалы, да мне это и не важно. Как только Сальво принес мне документы, я сразу же пришла сюда.

— Но это все мелочи, да? Я уверена, что Семья не станет возражать. — Я снисходительно улыбаюсь ему. Он прекрасно знает, что, как только все это станет известно, он будет покойником. — Так как насчет этого? Организация покушения на дона Коза Ностры, чтобы ты мог занять его место.

То немногое, что осталось на его лице, исчезает, оставляя его бледным, как труп. В Cosa Nostra нет большего преступления, чем убийство дона с единственной целью занять его место. Иерархическая структура была создана для обеспечения стабильности, безопасности и процветания членов организации. Если бы подчиненные убивали своих начальников, это привело бы к хаосу. А хаосу никогда не позволят укорениться в Cosa Nostra.

Он не сводит глаз с меня, пока тянется к ящику стола. Полагаю, он пойдет за пистолетом.

— Неужели ты думаешь, что я пришла бы сюда одна и показала тебе все это без какой-либо страховки? — Я скрещиваю ноги и откидываюсь в кресле. — Если со мной что-то случится, копии этих документов будут разосланы не только капо, но и всем членам Семьи — от самых крупных инвесторов до самых простых солдат. Они разорвут тебя на части и сделают из тебя свинью на убой в течение нескольких часов.

— Чего ты хочешь? — рявкает он. — Ты не хочешь выходить замуж за Сальво? Отлично. Мне плевать.

— О, я хочу выйти замуж, Батиста. Но только не за своего босса. — Я улыбаюсь. — Я выйду за тебя.

— Что? — огрызается он, наполовину поднимаясь со стула.

— Поверь, мне противна сама мысль о том, чтобы быть связанной с такой отвратительной старой свиньей, как ты. Но именно это и произойдет. — Я делаю паузу, затем продолжаю. — В воскресенье ты объявишь о нашей помолвке. Свадьба будет назначена на конец этого месяца.

— Почему?

— Потому что, став твоей женой, я смогу обеспечить защиту интересов Семьи. — Я скрестила руки на груди и пригвоздила его взглядом. — Ты все еще будешь Доном, и они смогут продолжать кланяться тебе и целовать твою руку. Тебе будет позволено расхаживать по улицам с павлиньим видом, будто ты обладаешь всей полнотой власти и уважения. Но это все, что ты собираешься делать. С сегодняшнего дня я буду принимать все решения, касающиеся семейных дел, бизнеса и частных вопросов. Для всех будет казаться, что ты по-прежнему главный. А через четыре года, когда мой сводный брат выйдет из тюрьмы, ты уйдешь в отставку по состоянию здоровья и окажешь полную поддержку Массимо как следующему дону.

— Ты сумасшедшая.

— Нет, Батиста. Я не сумасшедшая. Я решительна, и если бы в твоём предательском уме была хоть капля сообразительности, ты бы понял, что решительная женщина гораздо опаснее сумасшедшей. — Я достаю из сумочки последний листок бумаги и бросаю его перед ним. — Список моих предпочтений по поводу свадебного приема. Проследи, чтобы они были соблюдены. И, пожалуйста, позаботься о том, чтобы в наш особенный день ты надел галстук, на котором не будет пятен от твоих последних трех блюд. — Я чувствую, как его глаза сверлят мою спину, пока я ухожу. Дойдя до двери, я останавливаюсь и оглядываюсь через плечо. — О, и еще кое-что. Когда родится мой ребенок, ты будешь считать его своим. И да поможет тебе Бог, если ты когда-нибудь оступишься и скажешь хоть одной душе, что это неправда.

Дверь захлопывается за мной с тихим щелчком.

Когда я возвращаюсь в машину, направляясь к себе, я сканирую тени в каждом переулке, мимо которого проезжаю.

Я все еще надеюсь, что в любую секунду мой демон материализуется из темноты. Но я знаю, что он этого не сделает. Больше нет маленьких колючек на шее. Я больше не вижу глаз, которые следят за моими движениями. Ничего.

Я никогда не хотела, чтобы он уходил. Я не имела в виду те ненавистные слова, которые выкрикивала ему с крыши в ту ночь. Он должен был знать. После всего, что между нами произошло, он должен был понять, что я не могу жить без него.

И все же он бросил меня.

— Сначала мы должны попробовать уморить его голодом.

Я дергаю за цепь, прикрепленную к кандалам, которые сковывают мои запястья, и смотрю на человека Мендосы, который вытирает кровь из разбитого носа. Он всего в нескольких шагах передо мной, но я не могу дотянуться, чтобы прикончить его. Другой конец цепи прикручен к полу, поэтому расстояние до меня составляет всего около двадцати футов.

Парень достает нож и делает шаг вперед. Дюжина или около того мужчин, стоящих широким полукругом вокруг нас, начинают аплодировать. Не знаю, что Мендоза приготовил для меня в долгосрочной перспективе, но пока, похоже, я здесь для того, чтобы развлекать его солдат. Перед тем как бросить меня в этот лагерь, он сказал своим людям, что они могут делать со мной все, что захотят, лишь бы я остался жив.

За первые две недели после того как меня схватили, я убил трех его головорезов, пытавшихся напасть на меня исподтишка, и ранил еще нескольких. Сейчас делаются ставки на то, кто первым одолеет меня.

Мой противник делает еще один шаг и замахивается на меня своим ножом. Я уклоняюсь и успеваю нанести удар ногой по его колену, отчего он падает на землю. Несколько зрителей бросаются к нам, несомненно, пытаясь помочь своему товарищу. Но они опоздали. Прежде чем самый быстрый из них добрался до меня и ударил ногой в живот, я уже вогнал нож между лопаток противника.